Шеннон Дрейк - Взгляд незнакомки

— Избил меня? — перебила Брента Кендалл, не в силах удержать свой колючий характер, столкнувшись с таким напором. — Тогда бей, но избавь меня от своих нравоучений. Ты действуешь, как бандит! Нельзя ставить себя выше закона.

— А что ты предлагаешь делать? Обратиться в федеральный суд? Кендалл, ты же была в тюрьме вместе с этими людьми, они были твоими друзьями, близкими, как кровные родственники! Ты же провела с ними не один месяц…

— Брент, мне не надо напоминать, как ужасно…

— Пожалуй, нам надо убираться отсюда, — раздался из темноты голос Бью, — Старуха сбежала, и через несколько минут сюда может нагрянуть целый полк.

Брент отшвырнул Кендалл с такой силой, что она отлетела в сторону, едва не сбив с ног Стерлинга. Тот подхватил ее, чтобы не дать упасть, но в его жесте не было обычной предупредительности. Глаза его были столь же холодны, как и глаза его брата. Брент вполголоса выругался.

— Ты прав. Бью, нам надо уносить ноги.

— Нам надо похоронить Билла и остальных, — упрямо проговорил Маршалл, не стесняясь своих слез. Брент положил руку на плечо сержанта.

— У нас нет времени, Джо. Тэннер был хорошим солдатом и поймет нас правильно.

Он повернулся к Кендалл и схватил ее за руку, оторвав от Стерлинга.

— Надеюсь, вы, как всегда, полны энергии, миссис Мур? Благодаря вам нам всю ночь придется бежать, как зайцам.

Кендалл не стала отвечать, но украдкой взглянула на Бью, Стерлинга и Маршалла.

Кажется, они готовы были убить ее вместо старухи — настолько злы на нее. Даже в глазах Бью не было обычного понимания.

Когда Брент назвал ее по фамилии мужа, она поняла, что ярость его гораздо глубже и сильнее, чем она думала. Неужели она и правда предала их? Нет и еще раз нет! Она поступила совершенно правильно. Если бы ей представилась возможность выбирать, она снова сделала бы то же самое. Нельзя допустить, чтобы эти мужчины превратились в дикарей.

Настанет время жить, и когда оно придет, к людям вернется человечность. Будущее возможно, пока живут такие люди, как Бью, Брент и Трейвис Диленд. Такие люди, как Эйб Линкольн, президент, который, как говорят, умирает вместе с каждым из своих людей, погибающих на поле битвы, и который возражает против того, чтобы женщин содержали в лагерях для военнопленных.

Кендалл вскрикнула, когда Брент, стиснув ее руку, потащил через кукурузное поле. Он ее совсем не понимает. Но не перестал же он от этого ее любить… Хотя кто знает?..

В эту минуту Кендалл показалось, что во всем мире у нее не осталось ни одного друга.

Брента обогнал Стерлинг:

— Надо на минутку забежать в дом — захватить пистолет Тэннера и карабин Лоуэлла.

— Верно! — согласился Брент резким голосом. — А потом нам надо бежать в тот лесок и пересечь ручей — на случай если нас начнут искать, с собаками. Оттуда мы пойдем к югу, в Теннесси, и дай нам Бог наткнуться на полк повстанцев, а не федералов.

Стерлинг кивнул головой и присоединился к Бью и Маршаллу, которые бежали по пятам за Брентом.

— За мной! — крикнул он. — Сейчас мы зайдем в дом, а потом побежим так, словно за нами гонится полк чертей!

Оставив Кендалл на крыльце, мужчины прошли в дом, забрали оружие и снова бросились бежать. Брент пронесся, не обратив ни малейшего внимания на свою возлюбленную, будто не сжимал ее в своих страстных объятиях на том самом месте, мимо которого они сейчас пронеслись, как призраки.

В эту длинную ночь никто из них почти не разговаривал. Когда занялся рассвет, они нашли приют в горной пещере и в полном изнеможении растянулись на холодных камнях.

В этот день Кендалл спала в одиночестве.

Так прошло много дней и ночей. Стерлинг, Бью и даже Джо Маршалл простили Кендалл. Во всяком случае, они опять стали вежливыми и предупредительными, прислушивались к ее словам. Первый снег выпал в тот день, когда беглецы пересекли, границу Теннесси. Бью позволил себе положить руку на плечо Кендалл, стараясь согреть ее. Один только Брент оставался холодным, как арктический лед.

Они шли по суровой местности. Продвижение их замедлилось, стало все труднее добывать пищу. Но все эти физические лишения были ничто в сравнении с душевной болью, от которой страдала Кендалл.

Конечно, можно было попросить у Брента прощения, умолить его понять, что она всего-навсего женщина с нежным и слабым сердцем.

Но она не может этого сделать, не может, потому что чувствует свою правоту. За те долгие месяцы, которые они провели вместе во время этого марша по штатам, Кендалл многое поняла в любви. Длительные, прочные отношения нельзя построить только на сладостной ночной страсти. Любовь — это нечто более глубокое. И чем больше Кендалл любила Брента, чем больше страдала от холода отношений и той молчаливой войны, которую они вели между собой, тем больше проникалась убеждением, что именно Брент должен просить у нее прощения.

Даже перейдя границу Теннесси, Бью и Брент продолжали остерегаться фермерских домов, ведя группу по горным ущельям, в надежде вскоре добраться до какого-нибудь крупного города, где можно будет, наконец, выйти к людям. Однажды они набрели на старую, заброшенную хижину. Брент и Стерлинг, подвергнув ее настоящему индейскому набегу, добыли две пары почти новых башмаков, немного муки и красивую шкатулку с иголками и нитками. А когда Кендалл ухитрилась из покрывал, занавесок и меха кроликов сшить своим товарищам некое подобие плащей, чтобы хоть как-то защититься от страшного зимнего холода, это стало настоящим богатством для них.

В день Рождества, когда Кендалл только-только улеглась спать, к ней, наконец, подошел Брент. Она вздрогнула от неожиданности, почувствовав прикосновение к своему плечу, и резко повернувшись, пристально посмотрела на Брента. Ее глаза горели опасным огнем.

Он предостерегающе поднес палец к ее губам и показал на остальных беглецов, спавших вокруг маленького костра. Затем взял Кендалл за руку, заставил ее подняться и увлек в дальний угол пещеры, где выступавший из скалы камень, позволял уединиться, как в маленькой отдельной комнате.

Кендалл открыла было рот, но успела только прошептать имя возлюбленного, ибо Брент мгновенно приник к ней губами в страстном поцелуе. Руки его уже обнимали ее.

Позже Кендалл удивлялась тому, насколько легко удалось Бренту соблазнить ее и на этот раз. Но… как только он умело снял с нее одежду и начал покрывать тело поцелуями, она забыла обо всем на свете. Ее тело само прижалось к его сильному телу, и в этом прикосновении было что-то невероятно опьяняющее. Сердце подсказывало ей, что Брент пришел не просто так. Он пришел просить у нее прощения — просить своей любовью. Опаленная огнем его любви, она от всей души была готова простить его. Когда он вошел в нее, она почувствовала, что жар возлюбленного плавит ее, как воск. Теперь Брент мог вить из нее веревки, ее тело и душа были в его власти — он мог делать с ней все, что делает со своими марионетками опытный кукловод. Шепотом он отдавал ей приказы, словно командуя своими матросами, а она охотно подчинялась всем его требованиям, полностью отдаваясь его ласкам. Он вознес ее к вершинам удовольствия, отстранился, покрыл водопадом поцелуев, позволяя себе с ней любую прихоть. Когда его влажные губы, коснувшись ее спины, замерли на пояснице и приникли к ягодицам, она едва не задохнулась от острого, жгучего наслаждения. Он снова вошел в нее, слился с ней, стал частью ее существа, поверг в знойную лихорадку, взорванную невыносимо сладким приливом нежной страсти.