Эмма Драммонд - Танцовщица

Вивиан увидел афиши и имена действующих лиц, когда проходил мимо театра Линдлей, направляясь на встречу со своими адвокатами. Он не был в Лондоне три года. И хотя весеннее солнце ярко осветило улицы, а парки наполнили цветы, город, в котором он когда-то жил, казался грязным и слишком тесным после широты вельда. Только сейчас, вернувшись в места своих безрассудных юношеских забав, он понял, насколько же изменился. Долгие месяцы жестокой борьбы за выживание научили любить иные ценности. В то время, когда возможность сделать несколько шагов без помощи костылей считалась уже большим успехом, веселые пустяки отошли на задний план.

Он оставался в госпитале в Претории почти год, ожидая сращения многочисленных переломов, а затем учась заново ходить. Все это время его сын Ким и ухаживавшая за ним женщина жили неподалеку. Каждый день ребенка приносили к нему, тем самым вызывая желание выздороветь как можно быстрее. Когда ему было тяжело, одна лишь мысль о семействе Марчбанкс, требующем к себе на воспитание Кима, заставляла Вивиана бороться с болезнью изо всех сил.

Мальчик уже делал первые шажки, когда врачи неохотно согласились выписать его отца, с условием, однако, что тот дважды в неделю будет приходить на обследование. Готовый пообещать что угодно в обмен на свободу, Вивиан в полной мере осознал свои обязанности отца. Наблюдая за светловолосым малышом, растущим день ото дня, он поклялся, что передаст ему состояние, достойное законного наследника Вейси-Хантеров. Имея в своем распоряжении доход с части поместья Шенстоун, включая и ферму Макстед, он купил несколько гектаров земли к северу от Кейптауна, собираясь устроить там конный завод. Однако, прежде чем он смог туда переехать, здания заняли восставшие буры, и все помещения сгорели во время боя. Без пособия, ранее выплачиваемого матерью, Вивиан не мог восстановить дом. Впрочем, он и не стал бы этого делать из опасения, что подобный мятеж может повториться.

Многочисленные просьбы семейных поверенных вернуться в Англию оставались без ответа. Сначала потому, что он болел, затем — потому, что был полон планов создания поместья, не уступающего Шенстоуну. Однако теперь пришло время решать финансовые вопросы, и Вивиан с ребенком отправился в Лондон, где снял комнаты в гостинице, расположенной невдалеке от фамильного дома Вейси-Хантеров — того самого, где он спал с Джулией. Казалось особенно символичным, что дорога от гостиницы к зданию фирмы «Рандл и Хоторн» шла мимо театра Линдлей.

Он знал о сумасшедшем успехе Лейлы и очень радовался за нее. Театр вошел в ее кровь, — Франц Миттельхейтер оказался прав. Была лишь одна причина, по которой он принял решение не искать встречи с Лейлой после смерти Джулии. Он был мужчиной, чья жизнь сейчас ограничивалась передвижением на слабых ногах и невозможностью говорить громче, чем хриплым шепотом. Он стал калекой, и все свои оставшиеся силы должен был бросить на устройство конного завода вдали от цивилизации.

Он по-прежнему любил Лейлу и знал, что так будет всегда, но одной любви недостаточно, чтобы сделать предложение женщине, так высоко стоящей, как она. Кроме того, оставался Ким — сын Джулии, который всегда будет стоять между ними. Но когда его коляска проезжала театр Линдлей этим утром, Вивиана заполнило острое желание увидеться с Лейлой. Он сможет заказать себе места на галерке на вечер перед возвращением в Кейптаун, и она так никогда и не догадается, что он был рядом эти несколько часов… Нет, лучше она останется в его памяти такой, какой была во время прощального концерта под высоким африканским небом, в городе, полном усталых, но радостных людей.

Гораций Рандл был невысоким самоуверенным мужчиной семидесяти трех лет. Три поколения Ранд-лов вели дела семьи Вейси-Хантеров, что нередко являлось весьма трудным делом — взять хотя бы скандал, связанный с признанием Вивиана незаконнорожденным. Партнеры в юридической форме всегда симпатизировали несостоявшемуся наследнику, хотя его безалаберная юность лишь добавляла им работы. Вивиана ждал весьма теплый прием, когда он вошел в офис.

— Майор Вейси-Хантер, как приятно видеть вас вновь после столь длительного перерыва. Мы, разумеется, читали о ваших подвигах, за которые вы были так высоко награждены, и тревожились, когда выздоровление заняло почти год. Мистер Хоторн недавно сделал мне выговор за ваше постоянное отсутствие, но, я надеюсь, вы подтвердите, что неоднократно получали письма с просьбой о встрече.

Вивиан улыбнулся в ответ.

— Да, это целиком моя вина, Рандл, — подтвердил он медленным задыхающимся шепотом, сейчас ставшим его голосом.

Явно шокированный звуком, но слишком вышколенный, чтобы показать это, адвокат предложил клиенту устраиваться поудобнее и предоставил в его распоряжение стакан мадеры, прежде чем самому усесться за ветхим столом.

— Подозреваю, что можно обойтись без формальностей, — начал Вивиан. — Как я уже писал, я собираюсь жить в Южной Африке вместе с сыном.

Рандл кивнул, но затем, прокашлявшись, вдруг заметил:

— Полагаю, ваши планы могут претерпеть некоторое изменение, когда вы узнаете то, что мы с мистером Хоторном желаем сообщить. Вы разрешите мне продолжить, прежде чем мы займемся обсуждением того, как перевести ваше состояние в Южную Африку?

Вивиан изучал круглое лицо, украшенное очками, и невольно заинтересовался, заметив намек на скрытое возбуждение в поведении этого обычно весьма невозмутимого человека.

— Конечно, если вы собираетесь говорить о чем-то важном.

— Разумеется, майор, так оно и есть. Так оно и есть, — повторил он энергично, шевеля пальцами, словно собирался играть на музыкальном инструменте. — Ваш дедушка, сэр, незадолго до смерти сделал добавление к своему завещанию. Вы и ваша покойная жена не присутствовали на оглашении последней воли усопшего, и признаюсь, что ни я, ни мистер Хоторн в то время не осознали полного значения подобной приписки. С тех пор мы много спорили — даже советовались с коллегами — и уверены, что наша интерпретация является правильной.

— Продолжайте, — попросил Вивиан, сгорая от любопытства.

— В то время как титул должен перейти к законному наследнику, имуществом завещатель может распоряжаться по своему усмотрению. Подобного никогда не случалось в истории семьи Вейси-Хантеров — так как, возможно, наследование все время шло по прямой линии, — но на вашего дедушку сильно повлияли несчастливые обстоятельства женитьбы сына и его ранняя смерть. Видимо, лорд Бранклифф решил сделать все по-своему.

Любопытство было вытеснено тревогой, и Вивиан резко спросил:

— Вы хотите сказать, что дед отдал на сторону земли Вейси-Хантеров?