Эмма Драммонд - Танцовщица

— Замолви за меня словечко, — добавила другая.

— Я слышала, что дражайшая Аделина только что уехала из театра, и все из-за «Прогулки». Теперь кто-то должен ее заменить, — пошутила третья.

— Если ты наденешь ее костюм, то обставишь даже миссис Грунди, — предупредила девушка такого же роста и комплекции, как и Лейла. — Он прикроет у тебя лишь половину того, что надо… но мужикам это понравится.

Лейла поспешила через кулисы, уворачиваясь от рабочих сцены, которые ставили декорации, и уговаривая свое сердце не биться так сильно. Пусть смеются. Лестер Гилберт не послал бы за обычной хористкой из-за пустяка. Он бы поручил это помощнику. Значит, что-то важное.

Офис импресарио выглядел как квартира. Ковер, обои, люстра, стулья в бархатных чехлах с кистями — все говорило о богатстве и хорошем вкусе. Это должно было поражать посетителей и тешить самолюбие хозяина. А на хористок наводило панический ужас.

Он энергично приветствовал ее, назвал мисс Дункан и пригласил сесть. Лестер Гилберт, довольно крупный мужчина, мог бы быть отличным Фальстафом, если бы обладал актерскими способностями. Но, как многие профессионалы, он мог отлично показать другим, как нужно играть, но сам ничего сыграть не мог. Его густые седеющие брови смешно ходили вверх и вниз, когда он отвешивал комплименты красоте Лейлы и ее грациозным движениям на сцене.

— Я никогда не ошибаюсь, мисс Дункан, — гордо сказал он. — Я понял, что в вас есть какая-то изюминка, в тот самый момент, когда вы так глупо вывалились на сцену и прервали репетицию. — Гилберт улыбнулся, обнажив несколько золотых зубов. — Все мои девушки красивы, но лишь вы озарены особым светом, моя дорогая.

Лейла отлично знала его склонность к высокопарным фразам и изобразила на лице внимание и серьезность.

— Не случайно наши постоянные зрители тоже это заметили. — У него заурчало в животе, и он сел, откинувшись на спинку стула, чтобы успокоить желудок. — Театр, моя дорогая, — это место, где рождается волшебство. Он превращает безвкусие в изящество, красоту в трагедию, старость в молодость. Мы, работающие в театре, обязаны играть не только в его святых стенах, но и за их пределами, в грубой реальной жизни.

Лейла гадала, к чему он клонит, но прервать не решалась. Гилберт сложил пальцы рук вместе и, нахмурившись, изучал ее из под густых бровей.

— Мне сообщили, что прошлой ночью вы очень невежливо поступили с одним джентльменом, отказавшись от приглашения поужинать с ним и вернув его цветы, да еще передали на словах, что у вас уже есть другие аналогичные предложения. Я бы не поверил, но мой Меркурий заслуживает доверия. Потрудитесь дать объяснение этому вопиющему факту.

Лейла была так разочарована, что ничего не могла ответить. Он расценил ее молчание как осознание вины и продолжал.

— Я понимаю, что джентльмен, о котором идет речь, вам не знаком, поэтому вы не могли быть обижены на его поведение в прошлом. Я также знаю, что он вел себя крайне любезно. Поэтому я не вижу ни малейших причин, по которым вы ему могли отказать.

К Лейле наконец вернулся дар речи, от разочарования ее голос стал резок.

— А я вижу. Он заплатил за билет и посмотрел шоу. И теперь думает, что за пучок цветов и мясо с овощами может купить развлечение на оставшуюся часть ночи.

— Пучок цветов и мясо с овощами? — эхом повторил Гилберт. Его эстетические чувства были невероятно уязвлены тем, как она отозвалась о тепличных розах и ужине у Романе

Ничего не замечая, Лейла продолжала:

— Мистер Гилберт, я играю на сцене так же, а может, и лучше многих других. За это вы мне и платите. Больше ни за что.

— Вы не правы. Дорогая моя, как вы не правы, — покачал головой Гилберт. — Я создал Лейлу Дункан из дерзкой, наглой горничной. Вы не имеете права возвращаться к прежнему после того, как опускается занавес. Вы должны поддерживать волшебство и после спектакля, иначе наш театр скоро опустеет, могу вас заверить. Мне уже в третий раз сообщают, что вы отказались продолжить вечернее удовольствие ваших почитателей небольшим ужином и вином.

Увидев ее кислое лицо, он слегка улыбнулся.

— Мисс Дункан, эти джентльмены совсем не похожи на грубиянов с галерки. Они великодушны, культурны и умны. И у них есть другие дела, кроме как волочиться за моими девушками.

Она встала, не обращая внимание на то, закончил он разговор или нет.

— Это не работа, мистер Гилберт, а целая жизнь. Вы просите слишком много за два фунта в неделю.

Он встал во весь рост.

— Не прошу, а позволяю, моя дорогая леди. Вы хорошо работаете. Когда-нибудь я дам вам дуэт или даже соло, но репутация неблагодарной девушки может этому помешать. У вас есть свои честолюбивые цели, так используйте ваших поклонников для их достижения. Популярность может состязаться с талантом, вы знаете это. В равнодушии нет ничего плохого, но в сочетании с обаянием оно становится совершенно неотразимым.

Гилберт подошел к ней и похлопал по руке.

— Теперь идите переодеваться. Красивые девушки рождены для того, чтобы ими восхищались. Театр полон несмотря на туман. Не нужно быть слишком смелой, чтобы грубо отказать поклоннику. Имейте это в виду и помните, что я вам сегодня сказал. После некоторого размышления вы увидите, насколько мои слова разумны.

Лейла медленно побрела в гримуборную. Ей ничего не оставалось, как выполнить то, о чем он попросил. Он был благовоспитанный мужчина, но не допускал в работе сентиментальности. Она все равно считала, что Гилберт просит слишком много за такую плату, но он ясно дал ей понять, что либо она будет флиртовать со зрителями, либо будет уволена.

Поспешно надевая костюм, ибо другие девушки уже выстроились для первого номера, она мрачно бормотала про себя:

— Отлично, мистер Гилберт, у вас все козыри… но горе тому первому великодушному, культурному и умному «джентльмену», который попытается получить за свои тепличные розы больше, чем ужин в моей компании.

Разорвав отношения со своим состоятельным любовником, Рози Хейвуд решила показать ему и всему миру, что ей на это совершенно наплевать. В понедельник утром она уговорила Лейлу составить ей компанию в Брайтон, где мисс Агата Хейвуд, удочерившая Рози, держала пансион для актеров.

После тумана предыдущих недель ноябрь преподнес сюрприз в виде солнечного дня и голубого неба. Осеннее солнце придавало свежесть и яркость всему вокруг. От чистого морозного воздуха порозовели лица прохожих; казалось, все население Брайтона вышло из своих домов на прогулку.

Лейла и Рози были одеты в пальто, отороченные вокруг шеи и на запястьях мехом, и шляпы, тоже с мехом, соблазнительно сдвинутые на бок и удерживаемые длинной булавкой с перламутровой головкой.