Дженнифер Блейк - Лесной рыцарь

— Если вы сожжете эту женщину, — сказал Сен-Дени, — мы обрушим на вас такое возмездие, которое может присниться лишь в кошмарных снах!

Лесной Медведь улыбнулся, полные губы его свирепо искривились.

— Для этого вам нужно будет сначала выйти из форта.

Индеец повернулся и зашагал прочь.

Когда Сен-Дени спустился с бруствера, к нему ринулась толпа людей. Некоторые женщины плакали. Видя их слезы и чувствуя напряженную атмосферу, дети тоже заплакали. Мужчины молчали, тайком обмениваясь суровыми, понимающими взглядами. Все, кроме одного. Паскаль вышел из толпы, окружавшей коменданта и стоящего рядом с ним Рено.

— Извините меня, комендант, — сказал Паскаль, в голосе его слышалась нескрываемая ирония. — Я думаю, что все, как и я, хотят знать, что вы собираетесь делать с предателем, находящимся среди нас.

— С предателем? — Сен-Дени нахмурился — видно было, что его мысли заняты совсем другим.

— Как сказал этот индеец, мы дали приют самому военному вождю начезов, полукровке, которого они называют Татуированным Змеем. Он предал нас. Что вы собираетесь с ним делать?

— Если вы имеете в виду Рено Шевалье, то он не предатель, — отрезал Сен-Дени.

— А разве это не он привел с собой начезов? Пусть докажет, что это не так! Наверняка он просто опередил остальных, чтобы войти в форт. Что будет со всеми нами, если он откроет ворота, когда начезы пойдут в атаку?

— Не говорите глупости!

— Глупости? Этот полукровка возглавлял строительство мощных фортов для военных нужд своих индейских братьев и руководил начезами во время осады. Последние несколько лет он все время перебегал от одних к другим, жил то с одним народом, то с другим, как ему вздумается. Разве не ясно, что при первой же возможности он снова нас предаст?

Элиз пробилась через толпу и остановилась перед Паскалем.

— Этот человек спас твою жизнь после резни в форте Розали! — закричала она. — Ты забыл?

— Нет, — ответил Паскаль, оглядывая Элиз с саркастической усмешкой. — Но я не забыл также, почему он это сделал.

За стенами форта послышались пронзительные крики. Срывающимся голосом часовой закричал:

— Они воткнули в землю столб и привязывают к нему женщину! Теперь несут хворост!

Взглянув на Рено, Элиз увидела на его лице выражение полного отчаяния. Он перехватил ее взгляд, и это выражение тотчас исчезло, сменившись хмурой решимостью.

— Вы слышите, что происходит? — воскликнул Паскаль. — И после этого вы будете терпеть в наших рядах предателя?!

— То, что он сделал из преданности одному народу, совсем не значит, что он плохо относится к другому народу, — заметил Сен-Дени.

— Возможно. Но я считаю, что мы не имеем права рисковать. Я думаю, его надо отослать обратно к его индейским братьям. Если он военный вождь и брат Большого Солнца, то ему ничего не стоит спасти мадам Дусе. Пусть он хоть что-нибудь сделает для французов.

Послышался ропот одобрения, и тогда вперед выступила Элиз.

— Нет, — прошептала она с широко открытыми глазами и повторила громче. — Нет! Человек, стоящий во главе этих воинов, — враг Рено. Он в свое время пытался захватить его должность. Лесной Медведь может убить Рено, как только тот окажется у него в руках. И уж во всяком случае, он не даст ему спасти мадам Дусе!

Сен-Дени отвернулся.

— Все это только потеря драгоценного времени. Мы начнем наступление, чтобы спасти эту женщину.

— Подождите, — сказал Рено негромко, но в голосе его послышалась властная интонация. Сен-Дени остановился и посмотрел на него, а Рено продолжал: — Я пойду. Этого будет достаточно.

— Нет! — вскрикнула Элиз, но если Рено и слышал ее, то ничем этого не обнаружил.

— Я не могу разрешить вам сделать это, если все, что рассказала мадам Лаффонт, правда, — сказал комендант отрывисто.

Он торопился, потому что времени оставалось совсем мало. Часовые сообщили, что снаружи индейцы уже обложили француженку хворостом. Теперь ее крики не прекращались ни на секунду. Несколько француженок молились, прикрыв глаза.

— Я должен попробовать, — сказал Рено. — А вы пока готовьте наступление на случай моей неудачи. Если же вы не успеете, позвольте мне положить конец мукам мадам Дусе.

Кругом заахали, у Элиз перехватило дыхание, когда она поняла значение последних слов. Если Рено не удастся спасти мадам Дусе, если атакующие не доберутся до нее вовремя, он убьет ее! Такое предложение, жестокое, но в то же время гуманное, ясно указывало на его индейское происхождение и несгибаемое мужество. Элиз ощутила комок в груди, почувствовала жгучие слезы на глазах.

Сен-Дени некоторое время смотрел на Рено, а затем опустил голову.

— Пусть будет по-вашему.

Рено повернулся к Элиз, и она пошла к нему навстречу. То, что на них смотрели, не имело никакого значения. Она протянула к нему руки, и он взял ее ладони в свои.

— Не ходи, — прошептала она. — Не ходи!

— Я должен, как ты не понимаешь? Другого выхода нет.

Элиз покачала головой, слезы застилали ей глаза. Рено глядел сверху на бледный овал ее лица, на глубокие янтарно-карие глаза, на дрожащие губы. Никогда в жизни ему ничего так не хотелось, как остаться здесь, с ней. Но он знал, что этому не суждено сбыться. Он бездомный изгой, он не может ни предложить ей спокойную удобную жизнь, ни даже обеспечить ее безопасность. С этим необходимо было смириться. Он не может предложить ей разделить с ним его полную опасностей жизнь. Это было бы жестоко, а он и так уже причинил ей много страданий. Он думал научить ее любви, а на деле причинил только боль. Лучше уж покончить с этим сейчас. Отрезать раз и навсегда.

— Забудь обо мне, — сказал Рено, а глаза его стали совсем безжизненными. — Помни только, что я любил тебя. И будь счастлива.

Со стены раздался отчаянный голос часового:

— Дикари поджигают хворост!

Рено отпустил Элиз и, резко повернувшись, помчался к воротам. Их для него чуть приоткрыли, а потом сразу же вновь захлопнули.

Он называл ее женой своего сердца… Элиз прижала дрожащие пальцы к щекам, глядя ему вслед, а затем, подхватив юбки, взбежала на бруствер. Горящими глазами она уставилась на кромку леса, туда, где Рено разговаривал с индейскими воинами, сопровождая свою речь резкими уверенными жестами.

Неподалеку от них корчилась, кашляла и вопила мадам Дусе, окутанная облаком дыма, поднимавшегося у нее из-под ног. Яркие языки пламени лизали сучья и сухой валежник, которыми обложили столб. Было хорошо слышно, как гудело и трещало усиливающееся пламя. Внизу дым стал желтым и густым, еще минута — и он превратится в сплошной столб, еще минута — и будет поздно. Дым и горячий воздух обожгут легкие мадам Дусе, пламя сначала захватит ее ноги и начнет подниматься вверх, причиняя такие страдания, что смерть покажется избавлением.