Дженнифер Блейк - Обольщение по-королевски

Его горячий рот впился в ее губы, он грубо и настойчиво пытался проникнуть языком внутрь. Почувствовав кислый вкус его слюны, Анджелина задохнулась от отвращения и подступившей к горлу тошноты, от бессильной ярости у нее на глазах выступили слезы.

Грязно ругаясь, он поволок ее на кровать с продавленным матрасом, ухватив рукой поперек спины, другой рукой он стащил верхний матрас на пол, бросил на него Анджелину и рухнул рядом с ней.

Она не могла тягаться с сильным разъяренным мужчиной. Анджелина понимала это и испытывала чувство, близкое к обмороку, когда он начал срывать застежку на ее спине.

Почему-то в голову ей пришло воспоминание о первой ночи с Рольфом. Тогдашнее обращение с ней Рольфа по сравнению с грубым насилием, учиняемым над ее телом Мейером, казалось Анджелине нежным, осторожным обольщением. Даже поползновение Дона Педро воспринималось ею теперь, как своего рода жестокое наказание. Но так свирепо, как Мейер, с ней еще никто никогда не обходился. Рольф, Рольф, — кричало все в ее душе, когда она почувствовала, что ее спина обнажена. Мейер выпустил ее запястье и вцепился ногтями в предплечье. Он рвал рукава ее платья и корсаж, пытаясь обнажить грудь Анджелины, затем приподнявшись над ней, задрал вверх ее юбки. Его грубые пальцы вцепились в нежную плоть Анджелины, она закричала от боли и начала извиваться под ним, как животное, пойманное в капкан. Она кусала губы, чувствуя в ужасе, как внизу его живота, прижатого к ее бедру, набухает и твердеет его плоть. Анджелина начала задыхаться, глаза ее застлала кровавая пелена.

Мейер судорожно снимал брюки. Собрав последние силы, Анджелина попыталась толкнуть его. Он упал на нее, схватив за руки и поставив свое колено между ее ног. Анджелина теперь не могла пошевелиться, дыхание ее перехватило, в ушах стоял звон, сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Пламя в фонаре начало гаснуть от чада и копоти.

Дверь с грохотом, разнесшимся эхом по дому, распахнулась. Анджелина могла, наконец, вздохнуть свободно, когда Мейер чуть приподнялся, чтобы взглянуть, что происходит. В полутемной комнате светилось белое пятно, затем кто-то схватил Мейера и отшвырнул в сторону. Это был Рольф.

Его лицо с окаменевшими в ярости чертами лица было похоже в свете фонарей на бронзовую маску. Он проворно бросился на Мейера. Рольф был безоружен. Голыми руками он вцепился в своего единокровного брата.

В коридоре послышался шум. Анджелина тряхнула головой, чтобы прийти в себя, и увидела вбежавших в комнату тощего бородатого человека по имени Этьен и плотного, почти лысого головореза с огромной дубиной в руках.

Она приподнялась на локте и голосом, похожим скорее на хрип, крикнула:

— Рольф, оглянись…

Но было слишком поздно. Даже если бы он и обернулся, лысый уже занес толстую дубину, и она со свистом опустилась на Рольфа. Мощный удар пришелся ему прямо по черепу. Он рухнул на пол, как подстреленный на бегу олень, вытянувшись на ковре, потеряв сознание сразу же в момент удара.

— Еще раз, — сказал Мейер, вставая на ноги. Его лицо дергалось, из носа текла кровь. — Ударь его еще раз. Лысый повиновался. Удар получился скользящим, на золотистой голове Рольфа выступил багровый кровоподтек, кожа вокруг была содрана.

Мейер подошел к Рольфу и несколько раз ударил его ногой в живот. Затем он взглянул на него сверху вниз с победным, исполненным триумфа выражением на лице и перевел взгляд на Анджелину, которая дрожа всем телом, торопливо прикрывала свою наготу, а затем вскочив с матраса, подбежала к Рольфу и упала рядом с ним на колени.

— Я приду к вам несколько позже, — сказал он низким голосом, — когда остановлю кровотечение — и когда, я надеюсь, у нас появится прекрасный зритель, который по достоинству оценит спектакль. Это будет, конечно, только в том случае, если он оклемается в достаточной степени, если оклемается вообще.

Этьен придержал дверь, дав возможность Мейеру и лысому головорезу выйти, затем вышел сам, закрыл дверь и, повернув ключ в замке, предусмотрительно вынул его.

Анджелина разорвала простынь на бинты и, приподняв голову Рольфа, положила ее себе на колени. На голове Рольфа — за ухом — прощупывалась огромная шишка, но кожа при первом ударе не была повреждена. Однако из второй раны кровь бежала струйками, обагряя светлые волосы принца, капая на юбки Анджелины и стекая на ковер.

Анджелина приложила кусок сложенной белой ткани к ране, а другой полосой из разорванной простыни перевязала голову Рольфа.

Мертвенная бледность, залившая его лицо, пугала Анджелину, он был белым, как бинт на его голове. Золотистые ресницы Рольфа лежали совершенно неподвижно, лицевые мускулы вокруг рта были расслаблены, отчего он выглядел юным и беззащитным. На его губе виднелась ссадина от удара, который нанесла ему Анджелина прошлой ночью. Вид этой ранки причинил ей острую боль, пожалуй, большую, чем оба его серьезных ушиба. Удобно устроив его голову у себя на коленях, вытирая кровь, темнеющую у него на волосах, Анджелина сидела неподвижно довольно долгое время.

Пламя заправленного китовым жиром фонаря мигало. Отдаленный шум человеческих голосов проникал в комнату. Анджелина насторожилась и напряглась всем телом, ожидая, что кто-то сейчас подойдет и остановится у двери в комнату. Но голоса не приближались, они умолкли где-то в отдалении. Анджелина перевела дух и опять успокоилась.

Когда вернется Мейер? Анджелина отогнала от себя пугающую мысль, она не хотела и думать о том, что может случиться, когда он придет. Она была полностью беззащитна перед ним. То, что Рольф явился сюда, готовый обменять свою жизнь на ее, пытаясь спасти ее, наполнило сердце Анджелины любовью и отчаяньем. Это был благородный жест с его стороны, но его жертва оказалась бесполезной. В этой трудной ситуации он еще раз продемонстрировал твердость своего характера и верность принятым на себя обязательствам по отношению к ней, Анджелине. Больше он ничего сделать не мог.

Какая бессмысленная, глупая смерть. Неужели принц должен умереть таким презренным образом, в этом Богом забытом месте, вдали от двора отца, где ему была уготована блестящая будущность. Мысль об этом была непереносима. Но самым болезненным ударом для нее, последней каплей, переполнившей чашу горя, было сознание того, что Рольф попал в ловушку по ее вине. Горькие безудержные слезы брызнули из ее глаз и потекли по лицу, падая на колени. Она даже не замечала их.

— Ангел скорби, — прозвучал шелестящий шепот, — проливает потоки жалобных горестных слез. Мне это льстит, но не ободряет.

Анджелина затаила дыхание и, улыбнувшись, покачала головой, отчего на лицо Рольфа скатилось еще несколько слезинок.