Джо Гудмэн - Невеста страсти

Пауль научил ее стрелять из пистолета и владеть шпагой, насколько это позволяли ее пока не окрепшие детские руки. Алексис ничего не имела против того, чтобы ее тело налилось силой. Приятно было чувствовать себя здоровой и крепкой. Пища на корабле, преимущественно состоящая из солонины и сухарей, была весьма далека от того, чтобы называться хорошей, но зато здесь она ела вдоволь, чего раньше никогда не могла себе позволить. Так что сейчас у нее хоть в животе не урчало, как в прежние времена.

Алексис вскоре научилась управляться со снастями и карабкаться по канатам не хуже любого другого матроса. Прошло еще немного времени, и она первой добиралась до маленькой плоской площадки наверху, почти у вершины грот-мачты. Алексис, как и другие моряки, называла ее «воронье гнездо». Там, в хитросплетениях снастей, на головокружительной высоте она чувствовала себя удивительно хорошо, в согласии с самой собой и окружающим миром. С высоты все проблемы реального мира казались мелкими. В «вороньем гнезде» девочка ощущала себя выше придирок капитана, выше страха, который внушали матросы, звавшие ее «хорошеньким мальчиком», выше стремящейся ускользнуть из-под ног качающейся палубы, выше волн, готовых слизнуть ее в море, — выше всего и всех, кто мог ее тронуть или обидеть.

Там, наверху, в ее гнезде, Алексис и настиг первый шторм. Но та беда, что случилась с ней прежде, чем налетел шквал, показалась девочке пострашнее шторма. Она и в самом деле не знала, что хуже — ветер, готовый смести ее в океан, или то, что происходило внутри нее. Вначале, заметив кровь на штанах, она решила, что ударилась обо что-то. В ужасе от случившегося, она поспешила побыстрее спуститься вниз, к себе в каюту. Канат, намокший под дождем, оказался на редкость скользким, и Алексис едва успела удержаться от падения, зацепившись за мачту.

Пауль заметил, что происходит, и кинулся к мачте, чтобы подхватить юнгу. Он видел, как Алексис, схватив канат, соскользнула по нему вниз. Это был весьма рискованный поступок, если не сказать безрассудный. Заметив следы от канатов на ладонях Алексис, Пауль перевел недовольный взгляд на ее лицо.

— Вам положено слезать по канатам, а не съезжать по ним! — раздраженно бросил он, перекрикивая ветер. — Идите к себе! Кому вы нужны здесь с такими руками!

Алексис попыталась улыбнуться. Пауль злится на нее лишь потому, что действительно переживает за ее жизнь и здоровье. От ощущения своей нужности, своей значимости для кого-то у девочки теплее становилось на душе. Впервые она сознавала, что до нее кому-то есть дело. Осторожно ступая и придерживаясь за находящиеся поблизости предметы, чтобы ее не смыло волной, Алексис побрела к себе. И вдруг Пауль схватил ее за плечо. Жест этот можно было истолковать как угодно, но только не как дружеский.

Девочка озадаченно посмотрела вверх и встретилась с глазами, полными самого настоящего, самого горячего гнева. Она попыталась сбросить руку, но не тут-то было: хватка Пауля оказалась на редкость крепкой. Боцман наполовину толкал, наполовину тащил Алексис вниз, к каюте. Оказавшись на месте, он буквально зашвырнул юнгу внутрь, и Алексис пришлось ухватиться за койку, чтобы удержаться на ногах.

— Что с вами, Пауль?! — воскликнула она. Пауль с силой захлопнул за собой дверь.

— Это я должен спросить, что случилось с вами, мисси? Сейчас у меня нет времени выяснять подробности. Меня ждут наверху. А вы займитесь собой! И не смейте выходить из каюты! Я скажу всем, что вы ушиблись. Тем временем попытайтесь собраться с мыслями. Я потребую ответа на все свои вопросы, когда вернусь.

Голубые глаза Пауля снова гневно вспыхнули, когда Алексис виновато опустила взгляд. Итак, он увидел кровь. Ее вычислили. Пришла беда — отворяй ворота.

Оставшись одна, Алексис, как могла, привела себя в порядок — для этого ей пришлось перевести на лоскуты простыню. В ее планы не входило становиться женщиной. Она не знала, на что злится больше, на собственное тело, предавшее ее, или на мозги, которых не хватило для того, чтобы предусмотреть такой поворот событий.

Пауль вернулся, когда закончился шторм. Он быстро закрыл за собой дверь и задвинул засов. Алексис видела, что он вымок до нитки, но жалость уступила место страху, когда гигант подступил к ней. Голубые глаза его метали злые искры. Он, казалось, готов был испепелить ее одним лишь взглядом. Однако у Алексис хватило мужества встретить его гнев достойно. Она не отстранилась и не отвела глаза, когда он стащил с ее головы вязаную шапочку. Она безропотно позволила ему взять ее за подбородок и повернуть лицо так, чтобы моряк смог рассмотреть его во всех деталях.

Наконец он отпустил ее и медленно покачал головой.

— Будь я проклят, болван. Теперь я знаю, что меня ждет ад.

Какое-то время Пауль молчал, словно обдумывая, с чего начать.

— И как долго ты собиралась водить всех за нос?

— Пока не попаду в Чарльстон.

— Ты не думала, что у тебя могут начаться месячные?

— Нет.

— А ты не боишься того, что сейчас с тобой будет?

— Нет.

Пауль вздохнул.

— Бог накажет меня, — повторил он вновь.

Он взял грех на душу уже потому, что нанял юнгой ребенка, но обнаружить, что этот ребенок еще и девочка, — это было слишком даже для него. Чем дальше, тем труднее ей будет скрывать свой пол. О том, что может с ней случиться, узнай в ней женщину остальные матросы, Паулю и думать не хотелось. Старпом леденел от страха за нее, представляя, каким кошмаром для девочки может обернуться разоблачение. Она даже не понимает, чем рискует.

— Так что мне с тобой делать?

— Поменьше обо мне волноваться. Это мои проблемы. Я с ними справлюсь.

— И ты еще можешь так со мной говорить! Черт! Как тебя все-таки зовут?

— Алексис. Фамилия — Денти.

Пауль улыбнулся, вспомнив вывеску над пекарней.

— И сколько тебе на самом деле лет?

Сначала она собиралась врать, но передумала.

— Тринадцать.

— Тринадцать?! Я точно буду в аду.

Ему потребовался час, чтобы вытянуть из Алексис историю ее жизни. Когда она закончила рассказ, темных мест в ее повествовании оставалось немало, но Пауль предпочел не давить на нее, выжимая подробности. Помимо воли, — он восхищался этой отважной девчонкой. Ему было ясно, что она не только не рассчитывает на сочувствие, но и не желает его.

— Я не могу взять тебя в Чарльстон, — сказал моряк, поразмыслив.

В первый раз со времени их знакомства он увидел страх в янтарных глазах.

— В Лондон назад ты тоже не хочешь, как я понимаю. Этот шторм, должно быть, небо послало на твое счастье, Алекс. Из-за того, что мы сбились с курса, капитан решил сделать несколько остановок в портах Карибского моря и оставить там часть груза. В одном из портов мы тебя и спишем.