Ли Гринвуд - Безумное пари

Она торопливо вышла. После ее ухода в комнате повисла неловкая тишина.

Эдвард поднял глаза и посмотрел на Бретта. Мужчины не проронили ни слова, но их взгляды какое-то время были прикованы друг к другу, пока Эдвард наконец не заговорил. Его голос вибрировал от ярости.

— Вы слепец и дурак! Она никогда не примет вас на таких условиях.

Бретт выругался.

Бретт с излишней яростью натянул перчатки. Первые проблески зари уже показались сквозь просветы между деревьями, и только отсутствие Кейт мешало ему тронуться в путь. Эдвард и Питер ждали вместе с ним, а Мартин заперся наверху в библиотеке с очередной бутылкой бренди, и Бретт надеялся, что он не выйдет оттуда. Как коротко выразился Питер, не нужно заставлять себя разговаривать с обманщиком, но нельзя игнорировать этого проклятого парня, будучи его гостем.

— Можно, и я определенно так и сделаю, — весьма категорично заявил Эдвард, но Бретт был склонен согласиться с Федерсом, поэтому нетерпеливо постукивал ногой, желая поскорее покинуть этот злополучный дом.

— Вы не могли бы усмирить свою ногу? — пожаловался Эдвард язвительнее, чем обычно. — В моей многострадальной голове даже нежнейший звук отдается раскатом грома, что грозит лишить меня зрения.

Бретт неохотно выполнил его просьбу. У него самого голова разрывалась от боли, и решение уехать с первым лучом солнца означало, что он проведет большую часть дня в трясущейся карете, а не в уютной постели. Он поймал себя на том, что пытается не винить Кейт за эти неудобства, за свою обычную реакцию на красивую девушку, но при мысли о том, какое удовольствие может подарить ее тело, кровь начала пульсировать в его болезненно чувствительных висках, что удвоило его мучения.

Уэстбрук не представлял, как разрубить этот гордиев узел. Почему он не отказался от пари или не вернул деньги Мартину? Возможно, ему безразлично, что скажут о нем люди, но Кейт не могла позволить себе пренебрегать предписаниями светского общества. Он всегда предпочитал ни к чему не обязывающие отношения, которые мог прекратить, как только они ему наскучат, и тем не менее позволил навязать на свою шею незамужнюю девушку, у которой даже не было горничной. Он не знал наверняка, каким образом можно содержать девушку, не нарушая приличий, но он точно знал, что, перепоручив ее своим адвокатам на время своего пребывания в Алжире, он только отложит проблему в долгий ящик и, возможно, даже усу губит ее. Однако всякий раз, как Бретт принимал решение оставить ее в Райхилле, от воспоминания о теле Кейт, вырисовывающемся под почти прозрачной тканью ночной сорочки, его пронзала дрожь предвкушения. Она была стоящим трофеем, и он не мог дать ей ускользнуть.

Появление Кейт прервало бесплодные грезы Бретта. На ней была шляпка, которая была скорее практичной, чем модной, тяжелая голубая шерстяная накидка поверх темно-синей ротонды [1], серое шерстяное платье, высокие серые лайковые ботинки на пуговицах и рукавицы вместо муфты. Неизвестно, что было тому причиной — нужда или умысел, но, казалось, она нарочно оделась так, чтобы выглядеть как старая дева, и тем не менее она оставалась самым прекрасным созданием, на которое когда-либо падал взгляд Бретта, и она притягивала его взор, словно магнит.

— Прощу прощения за то, что заставила вас ждать, — извинилась она, — но я не могла найти никого, кто помог бы мне спустить вниз чемоданы. Мне пришлось оставить один из них наверху, прямо на лестничной площадке.

— Я схожу за ним, — вызвался Федерс, смягчив своей юношеской галантностью неловкую паузу.

— Прошу прощения за то, что доставляю вам столько беспокойства, — благодарно произнесла Кейт, — но мне не под силу было нести сразу два чемодана.

— Что вы, какое беспокойство? — улыбнулся он. — Леди никогда не должна сама нести свой багаж.

— По крайней мере я не опоздала, — сказала она, повернувшись к Бретту, — только мой чемодан.

— Не забивайте себе голову.

— Вы определенно именно так и поступили, — сказала она, сделав ударение на слове «вы». Увидев, как глаза Бретта сузились от гнева, она мило улыбнулась. — Если джентльмены не могут нести багаж, то как мы погрузим его в карету? Уж не собираетесь ли вы попросить об этом мистера Федерса?

Эдвард вопросительно поднял брови, но Бретт не на шутку разозлился.

— Никому из нас нет необходимости нести багаж. Об этом позаботится мой камердинер.

Словно по сигналу рядом с Бреттом появился Чарлз.

— Положи этот чемодан и тот, за которым пошел мистер Федерс, в карету вместе с дорожным сундуком мисс Вариен. Мы отправляемся, как только их закрепят.

Кейт с завистью наблюдала, как Чарлз поднял чемодан, стоявший у ее ног, избавил подоспевшего Федерса от его ноши и безмолвно выскользнул за дверь.

— Должно быть, приятно иметь вышколенного слугу, который все за тебя делает, — вздохнула она.

— Это не приятно, — с некоторым удивлением заявил Федерс, — это необходимо. Моя мать даже пальцем не пошевелит, пока на ее зов не сбегутся по крайней мере шестеро.

— Мы не можем заставлять лошадей ждать, — сказал Бретт, которому не терпелось уехать, и предложил Кейт руку, вынудив ее прервать свою прощальную речь.

Кейт почувствовала, как в.ней самой поднимается волна негодования, но она поблагодарила Эдварда и Питера и удивила всех, встав на цыпочки и поцеловав их обоих в щеку. Федерс покраснел с головы до пят и начал заикаться. Эдвард принял этот дружеский жест со своей обычной невозмутимостью, но, к изумлению Бретта, наклонился и запечатлел поцелуй на лбу Кейт.

— Да пребудет с тобой Господь, моя дорогая, — нежно прошептал он.

«Боже правый, — подумал Бретт, — даже Эдвард ведет себя как сэр Галаад. Мне лучше увезти ее отсюда, пока он не потребовал, чтобы я открыл свои намерения».

Никем не замеченный, Мартин стоял в дверях библиотеки и наблюдал за этой четверкой, но когда Кейт повернулась, чтобы уйти, он бросился в вестибюль. Глаза его странно сверкали.

— Ты настолько потеряла всякий стыд, что собираешься уехать с этим человеком? — угрожающе крикнул он.

Его слова раздули уже вспыхнувший огонь гнева Кейт, и она швырнула ответ ему в лицо:

— Тебе не к лицу строить из себя оскорбленную добродетель, дорогой брат. Ты проиграл меня в карты и еще имеешь наглость спрашивать, собираюсь ли я уехать с этим человеком? — Кейт умолкла, чтобы перевести дыхание, и продолжила с еще большим пылом: — Да, я собираюсь уехать с ним или с любым другим, кто предложит мне это. Это неприлично, и я не так надеялась покинуть свой дом, но я предпочитаю уползти отсюда на четвереньках, чем провести еще хоть день в этом проклятом месте.

Она круто развернулась и вышла в настежь распахнутую дверь.