Джил Грегори - Поймать упавшую звезду

— В деревне есть старуха, которая разбирается в искусстве врачевания. Она скажет мне, правда ли, что из этих растений можно готовить лишь безобидные лекарства — или их можно также использовать в недобрых целях.

— Так вы не верите мне на слово?!

— Я никому не верю на слово, принцесса. Именно поэтому я до сих пор жив.

Они занимались любовью в этой постели, целовали, ласкали, обнимали друг друга, были так близки, а он не верит ее словам даже в том, что касается каких-то растений?!

— Что она сделала со своими травами, Амброс? — спокойно спросила Лианна; ее темные волосы рассыпались по плечам, когда она подняла на него глаза. — Ваша первая жена… она пыталась отравить вас?

Гнев кипел в его сердце. Амброс положил растения на небольшой столик.

— Как вы узнали об увлечении моей жены?

— Так значит, это правда? Это была всего лишь догадка с моей стороны, поскольку вы так недоверчиво отнеслись к тем травам, которые я собрала. Но… — Лианна глубоко вздохнула. — Поэтому вы ее и убили? — продолжала она, стараясь говорить как можно спокойнее. Она не отводила глаз от его лица. — Потому что она пыталась отравить вас?

Ладони Амброса сжались в кулаки.

— Значит, вы по-прежнему в это верите, — произнес он; его голос был низким и хриплым. — Даже после…

Он оборвал свою речь, его губы побелели от гнева. Собирался ли он сказать: «Даже после этой ночи»? Лианна никогда не узнает об этом — вместо того чтобы закончить фразу, Амброс схватил ее за руку.

— Тогда вы должны меня бояться, — его твердый взгляд пронизывал Лианну, — ведь если это правда, я могу точно так же убить и вас — так же легко, как ястреб глотает мышь!

— Вы пытаетесь напугать меня, — Лианна говорила спокойно, однако легкая дрожь в ее голосе выдавала ее с головой.

— Вы знаете, как она умерла? — спросил Амброс резко. — Она разбилась, упала с балкона моей спальни.

— Она сама упала? — Лианна говорила шепотом. — Или ее столкнули?

— А как вы сами думаете?

Принцесса пристально смотрела на это суровое жесткое лицо с резкими чертами и темной щетиной на подбородке. Вглядываясь в серые льдинки его глаз, она вспомнила, сколь нежны были его поцелуи ночью, как осторожен он был, как старался не причинять ей боли…

— Она упала, — выдохнула Лианна; в ее тоне была уверенность.

Амброс медленно кивнул. Его напрягшиеся плечи расслабились, а в пронизывающем взгляде мелькнула тень облегчения.

— На самом деле, — сказал он, — она сама прыгнула с балкона.

— Прыгнула?!

— Мадлен так увлеклась своими зельями и необычными лечебными составами, стремясь родить мне наследника, что в конце концов отчаялась, — Амброс вздохнул, отпустил руку Лианны и сжал пальцами ее волосы. — Неважно, это не имеет значения.

— Нет, это имеет значение! Пожалуйста, расскажите мне об этом.

Амброс заколебался, но ее настойчивый взгляд, ее голос заставили его вновь вздохнуть. Он подвел Лианну к скамье у окна, на которой были разложены вышитые золотом подушки. Герцог и принцесса уселись рядом. Свечи негромко потрескивали, отбрасывая бледные мерцающие тени на их лица. Амброс негромко заговорил:

— Мы нечасто виделись и были вместе за три коротких месяца супружеской жизни. Я надолго отлучался из замка, проводя на войне больше времени, чем дома. Мы мало ночей провели вместе, и будущего наследника пока не ожидалось. Мадлен была нетерпеливой и начала терзаться этой мыслью, — Амброс покачал головой. — Ее служанки рассказали мне позже, когда я опрашивал их, что это было все, о чем она могла думать, о чем способна была говорить. Мой первый брак был заключен по расчету, разумеется, — так же, как и наш с вами. Только в отличие от вас, Лианна, она стремилась к нему. Мадлен была хрупкой и тихой, но она была честолюбива. Она стремилась к славе и власти, хотела стать герцогиней такого большого королевства, как Блэкенстар, и закрепить свое положение, родив мне наследника.

— Я понимаю, — мягко сказала Лианна, — продолжайте.

Действуя подсознательно, она протянула руку и коснулась его руки.

Амброс вздрогнул, как ужаленный, а затем бросил взгляд на ее полное сочувствия лицо. Медленно он сжал своими пальцами ладонь Лианны и продолжил:

— Чем раньше, тем лучше — так считала Мадлен. Но когда ей не удалось забеременеть… — губы Амброса исказила гримаса боли, — она отыскала в деревне старуху-знахарку, знавшую толк в зельях, которые могли бы помочь женщине в такой беде. Мадлен пила эти зелья, но тщетно. Тогда, — его голос стал жестче, — если верить ее служанкам, Мадлен услышала о таборе цыган, который проходил через деревню, и пригласила их к себе в замок. Она расспросила одну из цыганок… все это время я сражался со своим сводным братом Эориком вдали от дома, — добавил он угрюмо, — и хотя ее, видимо, предупредили о возможных вредных последствиях, Мадлен приготовила зелье, которое обязательно должно было помочь ей забеременеть. Однако зелье подействовало слишком сильно — и молниеносно…

Наступило молчание, которое нарушало лишь негромкое шипение и потрескивание гаснущих свечей. Лианна затаила дыхание, ожидая продолжения рассказа. Амброс говорил отвернувшись, глядя на тлеющие в камине угли:

— Мадлен сошла с ума. Она бегала, бредила, визжала, видела вокруг себя то, чего не было. Ей нужно взлететь, сказала она, чтобы бежать отсюда… и она побежала на балкон. «Летать!» — закричала она. Беорн присутствовал при этом, но даже он не успел ее остановить.

Амброс умолк.

Лианна сжала его ладонь.

— Сочувствую вам, — прошептала она.

— Я не любил ее, — пожал своими массивными плечами Амброс. — Как я уже сказал, это был брак по расчету — примерно такой же, как и наш с вами. Ее отец был графом, она была из аристократического рода. Богатая, достойная невеста. Земли ее отца граничили с моими на юге. Это способствовало бы безопасности Блэкенстара — по крайней мере, на одном небольшом участке этой обширной земли. Я женился на Мадлен из этих соображений и, хотя едва знал ее, готов был защищать ее даже ценой своей жизни, — в его голосе зазвучали жестокие нотки. — Она была под моей защитой, как и Блэкенстар, как и этот замок!

Внезапно Амброс встал и прошелся по комнате.

— Я никогда не знал мира на своей земле, Лианна. Никогда! — он обернулся и вновь приблизился, возвышаясь над ней. — С тех самых пор, когда я был еще мальчиком, мне приходилось драться, драться со своими сводными и двоюродными братьями за каждый кусок. Я дрался с ними за то, на какой лошади я поеду, на какой кровати я буду спать, какой полк я буду иметь право возглавить. Мы росли, будто волчья стая — наш отец науськивал нас друг на друга, учил никому не доверять, сражаться между собой, плести интриги, постоянно вбивал нам в головы мысль о том, что править будет сильнейший… И мы с самого начала знали, что бьемся за то, чтобы однажды править Блэкенстаром.