Хизер Грэм - Сладкий дикий рай

Но сон ее был неспокоен. Внезапно вернулись прежние кошмары. Она закричала, не в силах побороть страх. И кричала, кричала без конца…

— Джесси!

Она очнулась, обливаясь холодным потом и трясясь от] ужаса. Она была не одна, ее крепко обнимал Джейми.

— Тише, Джесси, все прошло. Это был сон, дурной сон. И он уже закончился. Все в порядке, тебе ничто не угрожает.

Джесси растерянно уставилась ему в глаза. Едва освещенные огнем в камине, они показались ярко-синими и ласковыми. Джейми осторожно провел ладонью по влажной щеке, вытирая слезы.

— Джесси! — снова окликнул он.

Только теперь она заметила, что мышцы словно сведены судорогой, и тут же обмякла у Джейми на руках. Это был всего лишь сон. В их спальне нет места ни призракам, ни трупам.

— Я… прошу прощения, — прошептала она. — Мне жаль, что я тебя разбудила.

— И что тебя утешаю я, а не Роберт Максвелл? — колко осведомился Джейми.

Она испуганно посмотрела мужу в глаза, ожидая увидеть там признаки гнева. Но его взор был поразительно спокоен, в противоположность напряженному тону, каким был задан вопрос. Джесси снова стало не по себе.

— Мне жаль, милорд, — мягко повторила она, — что я потревожила вас.

— Джесси, здесь тебе нечего бояться. Со мной тебе ничто не угрожает. Ты в полной безопасности. — Камерон отвел с ее лица спутанные волосы и осторожно привлек к себе.

Постепенно Джесси успокоилась. Пламя в камине заливало комнату мягким светом, и это помогало вырваться из тенет ужасных кошмаров. Она послушно кивнула, покрепче прижавшись к Джейми. Вздрагивая от холода, он выскочил на миг из кровати, чтобы поворошить дрова. И сразу же повернулся к ней, забрался под одеяло и крепко обнял. Джесси уютно устроилась у него на груди, перебирая пальцами темную жесткую поросль. Он лежал, разглядывая складки балдахина, закинув одну руку за голову, а другой гладя Джесси по волосам.

— Расскажи мне о них, о своих кошмарах.

Джесси вздрогнула — горло моментально свела судорога. Видимо, Джейми почувствовал это, он ласково приподнял за подбородок ее лицо и сказал:

— Джесси, не бойся, никакой дьявол не выскочит на тебя из темного угла. Расскажи, что так тебя терзает, и это поможет побороть — страхи.

Она снова опустила голову и потерлась щекой о его грудь.

— Они… они всегда начинаются с моей мамы, — прошептала она.

— С того, как она болеет?

— Как она умирает. Она лежит в агонии в каморке на чердаке у мастера Джона, и ее скрывает одеяло, и я знаю, что сейчас увижу, но не могу его не поднять. И вот я подхожу все ближе и ближе и наконец поднимаю одеяло, но мама уже мертва. Она мертва уже много дней, потому что ее глаза превратились в два черных провала и тление и черви разрушили ее плоть. А я смотрю на нес, смотрю, и тогда…

— И что тогда, милая?

— И пока я смотрю на нее, она превращается в меня, и это ужасно, потому что…

— Что, Джесси?

— Я… я не желаю умирать так, как умерла она, — пробормотала Джесси, спрятав лицо у него на груди.

Он помолчал и промолвил:

— И она умерла в ту ночь, когда мы встретились.

— Да.

— А ты пыталась раздобыть для нее лекарство или денег на врача?

— Да. — Джесси еле шевелила дрожащими губами. Дыхание, касавшееся его груди, стало горячим и прерывистым. Тонкие пальчики непроизвольно сжались. — Ты должен понять… Роберт был так добр ко мне в тот день. Ее Пришлось бы хоронить даже без гроба, если бы он не настоял и не заплатил за него сам.

— И это все? — с глухим ругательством воскликнул Джейми, и голос у него странно дрогнул. — И этот кошмар лишает тебя сна?

— Иногда… — Джесси снова содрогнулась от страха. — А иногда он меняется.

— А нынче ночью?

— Нынче ночью было еще хуже. Я снова смотрела на нее, к в это время она превращалась в меня. И я увидела, что лежу под этим рваным одеялом, и поняла, что я умерла. Я умерла… точно так же, как моя мать.

— А меня ты там видела?

Еще бы не видеть! Она отлично помнила, как он смотрел на нее во сне и как Хоуп увивалась вокруг него. А еще Джесси помнила младенца — худого, посиневшего, мертворожденного младенца.

— Да, я видела тебя.

— И что я делал?

— Ты смотрел на меня — очень сурово, очень мрачно-

— Почему?

— Потому… потому что на мне лежал наш ребенок и он тоже был мертв.

— Джесси! Джесси! — Джейми подхватил ее на руки и уселся, баюкая, как маленькую. Ласково потерся подбородком о макушку. Осторожно расправил судорожно сжатые пальчики и положил на круглый теплый живот. — Вот послушай? Он и сейчас дерется. Он сильный и здоровый в точности как и ты, и вы оба будете жить. Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то дурное!

Джесси отчаянно цеплялась за него, уткнувшись носом в широкое плечо, а он обнимал ее крепко-крепко.

— Доверься мне, — шептал Джейми, сплетая с ней свои пальцы. — Доверься мне, я всегда буду рядом и не позволю, чтобы ты голодала или испытывала в чем-то нужду.

Впервые в жизни Джесси чувствовала себя в безопасности.

Чувствовала, что о ней заботятся…

Она опустила голову ему на плечо. И не смогла удержать зевоту — измученная, счастливая, она больше не боялась ужасных снов.

— Там было что-то еще? — поинтересовался он. — Что, милорд? — полусонно пробормотала она.

— В твоем кошмаре. Там было что-то еще?

— О… да. Когда ты смотрел на меня, с тобой была Хоуп.

— Ах ты, ревнивая лисичка, — ласково рассмеялся Джейми.

— Неправда, милорд, это не так, — встрепенулась Джесси. — Правда.

— Я вовсе не… — Она умолкла, вслушиваясь в протестующие толчки, сотрясавшие живот. — Я… стала такая огромная… — вырвалось у нее.

— Это ненадолго, мадам, — хмыкнул Джейми, прижимаясь подбородком к теплой макушке. — Нам осталось недолго ждать — до конца февраля или начала марта.

— Недолго, — подтвердила она. И снова невольно вздрогнула от страха.

Джейми прижал ее крепче и повторил: — Я всегда буду рядом. Я не оставлю тебя ни на миг, и все будет хорошо.

И Джесси поверила ему. Она взглянула на него со счаст-ливой, благодарной улыбкой, а потом зажмурилась и сама не заметила, как заснула.

Джейми осторожно опустил ее па подушку, отвел с лица пушистые локоны и долго любовался, как смягчились в за-бытьи чудесные черты. С каждым днем она казалась ему все краше, и он все сильнее отдавался во власть этих чар. Временами он вел себя как влюбленный мальчишка, и готов был следить за ней часами, ловя каждое движение, каждый оттенок чувства на подвижном милом лице.

Сожаления… Нет, он ни о чем не жалел.

Джейми был полон решимости сделать ее своей и жениться на ней, потому что сердцем почуял в пей то пламя и силу духа, что были под стать его собственным, что были способны потягаться со стихией в этих диких, глухих краях. Он не сомневался, что, так или иначе, добьется своего и сделает ее своей женой, и был уверен, что сможет разбудить в ней чувственность и страсть, несмотря на всю ее ненависть к нему и ярость. Джейми был настолько самоуверен, что вообразил, будто после этого сможет заставить ее приехать сюда, чтобы стать его опорой.