Патриция Грассо - Желание моего сердца

И тут Блайд вспомнила о дневнике своей покойной свекрови. Она достала его из письменного стола и открыла первую страницу. Записи начинались с марта 1563 года, за восемь месяцев до рождения Роджера.

— Ты ложишься? — раздался голос.

Блайд вздрогнула и обернулась: ее возлюбленный стоял рядом с дверью, разделявшей их комнаты. На нем была темно-синяя ночная рубашка.

— Да, — ответила Блайд, убирая дневник на место, затем задула свечу и направилась к кровати.

Роджер закрыл за собой дверь и приблизился к жене.

— Ты хочешь спать вместе со мной? — спросила Блайд.

— Зимой всегда теплее спать вдвоем, — ответил Роджер, не глядя на нее.

— Ты прав, — согласилась Блайд, затем откинула одеяло и легла. Роджер устроился рядом.

Чувственная дрожь охватила Блайд. Почему Роджер вдруг решил разделить с ней постель? Неужели он хочет, чтобы они действительно жили как настоящие муж и жена?

— Твоя кровать больше, — произнесла Блайд. — Ты не думаешь, что у тебя нам будет удобнее?

— Мне нравится, как здесь пахнет, — признался Роджер.

— Где?

— В твоей спальне. Здесь твой запах.

— И что это за запах?

— Ты пахнешь розами.

— Спасибо, — улыбнулась Блайд.

Вдруг Роджер повернулся к ней спиной и бросил через плечо:

— Спокойной ночи.

Значит, он не собирался прикасаться к ней, разочарованно подумала Блайд. И тут она услышала свой любовный колокольчик.

«Иди, Роджер, — звал он, — отдай свое сердце Блайд».

Блайд закрыла глаза. Она знала, что Мать-Богиня поможет ей.

— Что это там звенит? — спросил Роджер и сел на кровати.

Блайд растерялась: она не могла открыто признаться лорду, что колокольчик — часть ее любовного заклинания.

— Этой мой колокольчик, — наконец произнесла Блайд.

— Какой колокольчик?

— Я повесила колокольчик напротив окна гардеробной. Когда дует ветер, он звенит.

— Что за глупость — открывать окно зимой!

Роджер слез с кровати и направился в гардеробную. Через несколько секунд колокольчик умолк. Роджер вернулся, залез под одеяло и снова повернулся к Блайд спиной.

— Еще раз спокойной ночи, — пробормотал он.

— Спокойной ночи, дорогой, — ответила Блайд. — Приятных снов.

Следующие три дня были для Блайд настоящей пыткой: Роджер продолжал спать в ее кровати, но не прикасался к ней. Кроме того, мысли о его тайных любовницах не давали Блайд покоя.

Проснувшись утром в одиночестве, она умылась, переоделась и спустилась вниз, намереваясь поговорить с мужем об учителях для Брендона. Внизу она встретила Боттомза. Мажордом стоял с письмом в руке.

— Что это? — спросила Блайд.

— Письмо для его светлости.

— Я сама отнесу — сказала Блайд и забрала письмо. — Роджер в кабинете?

— Да, миледи.

Запах гардений ударил Блайд в лицо, как будто ей дали пощечину. Вместо того чтобы отправиться в кабинет Роджера, она прошла в главный зал и бросила послание в камин.

С чувством выполненного долга она отправилась на поиски Брендона и Миранды и тут увидела, что мажордом стоит в конце зала и смотрит на нее. Поняв, что ее застали на месте преступления, Блайд покраснела. Однако, услышав слова Боттомза, она испытала невероятное облегчение.

— Вы все правильно сделали, миледи, — сказал мажордом. — На кухне для вас приготовлен сидр с пряностями. Не хотите немного согреться?

— Боттомз, я с удовольствием выпью теплого сидра, — улыбнулась Блайд.

Следующую ночь Блайд опять провела в обществе мужа, но проснулась в одиночестве. Спустившись вниз, она увидела, как Боттомз закрывает дверь за очередным курьером. Мажордом обернулся к ней и протянул конверт.

— Этот без запаха, — сказал он.

Блайд внимательно посмотрела на письмо. Судя по почерку, оно было не от леди Гардении. Отдавать его мужу или нет? Роджер будет в ярости, если она сожжет важное послание.

— Это от леди Ситуэлл, — вдруг сказал мажордом.

— Откуда ты знаешь?

— Я спросил у курьера.

— Спасибо, Боттомз.

Блайд решительно направилась в зал и бросила письмо в камин. На этот раз она не испытала ни малейшего чувства вины. Правду говорят, что каждое последующее преступление дается все легче и легче.

Та же история повторилась и на следующее утро.

Закрыв дверь за очередным курьером, Боттомз повернулся к ожидавшей его Блайд и объявил, протягивая конверт:

— От леди Беллоуз.

— Ты хочешь сказать, от леди Уроды, — поправила его Блайд.

— Именно так, миледи, — улыбнулся мажордом.

Когда пламя уничтожило очередное послание, Блайд отправилась в свою комнату, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Она не могла проводить все время, перехватывая курьеров у входной двери. В конце концов муж узнает, чем она занимается, и этот день будет далеко не самым приятным в ее жизни.

Раздавшийся вдруг звук любовного колокольчика на этот раз показался Блайд тревожным.

На следующее утро Блайд намеренно осталась в своей комнате. Она твердо решила, что больше не будет сжигать письма, адресованные Роджеру.

В дверь постучали.

— Войдите.

В комнату вошел мажордом. В его руке он держал конверт.

— От леди Гардении, — сообщил он.

— Настойчивая особа, — заметила Блайд.

— Прочитайте его.

— Это невозможно.

— Простите меня, миледи, — сказал Боттомз. — Не знаю, почему я предложил вам сделать это. Читать чужие письма так же неправильно, как сжигать их.

— Сжигать их?!

Блайд обернулась на голос и увидела, что в комнату вошел Роджер. Святой Свитун! Она попалась! Боттомз уронил письмо ей на колени и замер.

— Не волнуйся, это пустяки, — солгала Блайд, вжимаясь в кресло, в котором сидела.

Роджер подошел ближе и увидел конверт у нее на коленях.

— Боттомз, ты свободен, — сухо произнес Роджер, не глядя на слугу.

Мажордом торопливо засеменил к двери.

— Ты снова манипулируешь на рынке? — холодно спросил Роджер.

— Нет.

«О, если бы все было так просто!» — подумала Блайд.

— Отдай мне письмо.

— Оно адресовано мне, — снова солгала Блайд. — Это от моих агентов.

Роджер недоверчиво посмотрел на жену:

— Отдай письмо.

Он протянул руку, и Блайд вынуждена была отдать ему конверт, источавший аромат гардений.

— Не могу поверить, что ты пыталась скрыть от меня письмо. Почему ты это делаешь?

Блайд почувствовала себя совершенно несчастной. Разве могла она признаться мужу в своей ревности? Ни за что на свете! Никогда дочь герцога Деверэ не поступится своей гордостью.

— Я поддалась внезапному порыву, — пожала плечами Блайд.

— И сколько раз ты поддавалась этому порыву, с тех пор как мы дома? — с сарказмом спросил Роджер.

. — Считая этот, четырнадцать раз, — упавшим голосом призналась Блайд.

Роджер долго смотрел на жену, затем швырнул конверт ей на колени.