Патриция Грассо - Обольщение ангела

— Добрый вечер, Горди, — с улыбкой произнесла Лавиния. — Как приятно, леди Роберта, встретиться с вами вновь.

Гордон сдержанно кивнул им. За него ответила жена.

— Добрый вечер, Ливи, — сказала она, и в ее устах это имя прозвучало как оскорбление.

— Какие чудесные изумруды у тебя в ушах, — сказала Лавиния, делая вид, что не замечает ее тона.

— Это подарок мужа. Они мне очень нравятся. — Роберта дотронулась до серег. — У Горди изумительный вкус. Эти изумруды так подходят к моему обручальному кольцу.

— Да, он знает толк в драгоценностях. — И Лавиния провела рукой по сапфировому ожерелью, которое прекрасно гармонировало с ее синими глазами.

Роберта едва не задохнулась от злости, но лишь смерила сластолюбивую красотку холодным взглядом. Нет, ей никогда не победить в словесной дуэли со стервой, стоящей перед ней. Ну еще бы, ведь эта змея годами тренировалась при дворе.

— Мунго, завтра я играю в гольф с его величеством, — прерывая неловкое молчание, сказал Гордон. — Не хочешь после мессы присоединиться к нам?

— Хорошо, я приду. — А мы только что были на Лоун-маркет, и я накупила там кружев самых разных цветов, — одарив Роберту сладкой улыбкой, сказала Лавиния. — Поскольку эти необычные перчатки, что на вас, в такой моде при английском дворе, я собираюсь завести себе к каждому платью подходящую по цвету пару.

Роберта поняла, что Лавиния что-то заподозрила. Черт бы побрал этого Мунго за его длинный язык! Теперь Лавиния попытается узнать, что скрывается под перчатками. Если Мунго уже не выболтал ей про это.

— Извините, но нам пора, — попрощался Гордон. А выйдя с женой на улицу, спросил: — О чем вы говорили? Роберта была явно расстроена.

— Я только что едва не попала в западню со своей ложью, — призналась она.

— Ангелы не лгут, — с улыбкой сказал Гордон.

— Ну, а я солгала.

— О чем?

Роберта стыдливо опустила глаза и призналась:

— Я сказала леди Армстронг и леди Элиот, что мои перчатки без пальцев — это самая последняя мода при дворе Тюдоров.

Гордон громко расхохотался. Потом крепко обнял ер за плечи и прижал к себе.

— Это вовсе не смешно, — сказала Роберта. — Я поняла по глазам Лавинии, что она догадывается, в чем тут дело. Как мне быть, если она проболтается королю о том, что у меня на руке дьявольский знак?

Гордон притянул ее еще ближе и поцеловал в губы.

— Не тревожься о таких пустяках, — успокоил он ее.

Роберта взглянула через плечо в сторону Эдинбургского замка.

— Эшафот вовсе не кажется мне пустяком, — тихо проговорила она, и по спине ее пробежала леденящая дрожь.

— Послушай меня, ангел. — Гордон повернул ее лицом к себе. — Всякий, кто назовет тебя ведьмой, может заранее считать себя покойником. Я буду защищать и оберегать тебя всю свою жизнь.

— А почему? — спросила Роберта, ища в его глазах правду.

— Что за вопрос? — удивился Гордон. — Ты моя жена и носишь моего ребенка. Какая еще нужна причина?

Лучше бы он сказал, что любит меня, подумала Роберта. Она изобразила притворную улыбку и взяла его под руку со словами:

— Ну что ж, я спокойна за свою жизнь каждый день недели, а в воскресенье — вдвойне.

— Вот и умница, — сказал Гордон, похлопав ее по руке. Потом кивнул трактирному слуге, чтобы тот привел их лошадей.

Если б только он любил меня, подумала Роберта, не в силах выбросить из головы зловещий образ эшафота. Если б только он любил меня, и мы снова были бы в горах на летнем пастбище!

А в это время Мунго Маккинон и Лавиния Керр сидели в таверне Макдоналдс и приглушенными голосами разговаривали о супругах Инверэри.

— Я поверить не могу, что эта дикарка с гор и в самом деле в один прекрасный день станет герцогиней Арджил, — с недовольной миной сетовала Лавиния, удивленная и раздосадованная тем, что упустила такую прекрасную партию.

— Это дитя гор не такое уж ничтожество, — возразил Мунго. — Она единственная дочь Макартура и племянница графа Басилдона.

— Не могу понять, зачем она сказала, что при дворе Тюдоров в моде эти перчатки, — с жаром продолжала Лавиния, не замечая насмешливого взгляда кузена. — Она что, старается сделать из нас дураков?

Мунго покачал головой:

— У жены Горди есть веская причина прятать свою руку.

— Она изуродована? — спросила Лавиния, сразу оживившись при таком предположении.

Почувствовав злорадную нотку в ее голосе, Мунго хмыкнул:

— В некотором роде.

— Расскажи, что тебе известно.

— Роберта Макартур — зеленоглазая дочь английской колдуньи. На левой руке есть доказательство этого, — сказал Мунго, и в голосе его прозвучала откровенная ненависть.

Эти слова удивили Лавинию.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, кузен.

— Бригитта Макартур была причиной смерти моего отца и тетки, — пояснил Мунго. — И я всю жизнь дожидался момента, когда смогу отомстить.

— С чего ты это взял? — спросила Лавиния. — Ведь прошло уже двадцать лет, как твой отец погиб в горах, а тетка получила стрелу, предназначенную кому-то из Менци.

— По милости Бригитты Макартур, — с горечью в голосе сказал Мунго, — я вырос без отца. Я нашел письма, доказывающие, что именно она была виновна в его смерти.

— Как все это случилось? — поинтересовалась Лавиния. — Расскажи, я ничего об этом не знаю.

— Моя тетка Антония ненавидела Бригитту Макартур и желала ее смерти, — начал рассказывать Мунго. — Ради любимой сестры мой отец, переодевшись в одежду клана Менци, похитил Бригитту Макартур и увез далеко в горы. Он собирался утопить ее, сбросив со скалы, но эта ведьма каким-то непонятным образом ухитрилась сама утопить его… Рано или поздно, но я отомщу за это Макартурам. Когда мы были в Англии, я едва не отправил на тот свет Даба, а потом и Роберту, но, на мое несчастье, дьявол их спас.

— Граф Данридж сейчас в Эдинбурге, — заметила Лавиния. — Почему бы тебе не послать ему вызов и не покончить с этим?

— Я стремлюсь к мести, а не к самоубийству, — сухо возразил Мунго.

— Тогда почему ты не убил Бригитту Макартур? — спросила Лавиния.

— Я непременно доберусь до нее, как только она покинет стены Данриджа, — со зловещей улыбкой ответил Мунго. — Я намерен уничтожить весь этот проклятый род Макартуров, под корень извести его. А начну с их дочери. Она легкая добыча и как раз под рукой.

— Но ведь дочь не отвечает за мать, — попыталась урезонить его Лавиния.

— Да?.. А сама-то ты на чьей стороне?

Лавиния бросила на него холодный взгляд.

— На своей. А о каком доказательстве у нее на руке ты говорил?

Мунго осенил себя крестом и сказал:

— У этой ведьмы на левой руке «дьявольский цветок». Я сам его видел, когда мы ехали в Шотландию.

Лавиния разразилась смехом:

— Кузен, ты и в самом деле веришь в такую чепуху?