Розмари Роджерс - Опасный мужчина

— Ник, о чем ты задумался? — Сьюзан надула губки, плотнее прижалась к груди Ника, пытаясь завладеть его вниманием. — Ты какой-то странный. С тобой все в порядке?

Он посмотрел на нее и отстранился.

— Со мной все в порядке. Просто мне есть о чем подумать. Ты хочешь, чтобы я отвез тебя домой?

— Нет-нет. Я хочу остаться. Я просто…

Она принялась перечислять свои желания, заскулила тоном надоедливой, прилипчивой женщины, и Ник мысленно отключился. Ее слова проплывали мимо его сознания, и он понял, что смотрит в сторону Тори чаще, чем следовало, замечая при этом буквально все. Ник не приближался к ней, потому что боялся, что захочет Тори, если увидит ее вблизи.

Он танцевал со Сьюзан до тех пор, пока не заметил идущего по многолюдному залу Джила. Мексиканец явно чувствовал себя неловко в костюме и галстуке. Его усы были аккуратно подстрижены, черные волосы зачесаны назад, карие глаза выражали смущение. Когда Джил приблизился к Нику, техасец усмехнулся.

— Ты стал франтом.

— Не желаю об этом слышать, Ник. — Раздраженно выпустив из себя воздух, Джил посмотрел по сторонам. — Мы можем поговорить где-нибудь наедине?

Ник проводил Сьюзан, поклонился ей и направился с Джилом в маленькую нишу, образованную колоннами. Остановившись, он прищурился и посмотрел на приятеля.

— Скажи мне, что ты узнал. И побыстрей. Я не хочу терять время на этом чертовом сборище.

— Племянник Райенов — высокий, светловолосый молодой человек, довольно симпатичный. Я целый час искал его после прибытия парохода. Когда я оказался около его гостиницы, он уже выходил из нее.

Ник внимательно посмотрел на Джила, потом повернулся, обвел взглядом толпу, заметил Тори и ее жениха. Он указал на них:

— Скажи мне, Джил, это он?

Джил повернулся, его глаза удивленно округлились.

— Да. Ты уже встречал его, amigo? Мисс Райен просто неотразима в этом платье, верно? Caramba! [50]Кажется, что она излучает серебристое сияние. По-моему, я никогда не видел ее одетой столь впечатляюще. Она настоящая красавица.

Ник промолчал. Джил посмотрел на него, смущенно кивнул и отвернулся.

— Она завтра уезжает, дружище. Я был у билетного агента, когда кто-то покупал билет для нее. Похоже, она возвращается в Бостон.

Ник бросил жесткий взгляд на высокого светловолосого человека, и к нему внезапно вернулась память. Он вспомнил гневное лицо юноши, смотревшего на него с пола таверны и готового защищать хорошенькую кузину. Конечно! Это был ее кузен, а не жених. Однако ничего не менялось. Завтра она уезжает. У него нет причин удерживать ее после всего, что случилось. И не случилось. Он так и не сказал ей, что любит ее, даже когда она сама призналась ему в любви — это произошло в горах, когда Тори еще не пришла в себя после потрясения.

По правде говоря, тогда он еще не понимал, как относится к Тори, не хотел признаваться даже себе, что любит ее. Он осознал это совсем недавно и боялся ошибиться.

В течение нескольких месяцев после своего возвращения из Сакраменто он собирался сказать ей о своих чувствах, но не сделал этого. Такой шаг казался ему трудным и бессмысленным. Их отношения были слишком запутанными. Сейчас Тори возвращалась к человеку, которого любила, — к цивилизованному человеку, как она однажды рассерженно сказала ему. Совершенно не похожему на Ника. Будет ли она танцевать для своего мужа? С отрешенностью, огнем и изяществом испанской цыганки? Нет, она будет танцевать только безмятежный вальс или деревенский танец — именно такую музыку играли музыканты уже около получаса. Однако сейчас в зале зазвучали неистовые, страстные ритмы…

— Ник?

Голос Джила утонул в пении гитар и скрипок. Музыканты заиграли быструю мелодию, популярную среди крестьян старой Калифорнии, которые трудились на этой земле и любили ее. Ник вспомнил, как Тори танцевала в миссии, отдаваясь танцу всей душой и телом. Тогда она смотрела на него с нежностью в глазах, которую он не хотел замечать. Это выражение тотчас исчезло, как только он оттолкнул партнера Тори и увел ее с патио.

Неожиданно для самого себя он прошел через весь зал, остановился перед девушкой и протянул ей руку. Глаза Тори изумленно сверкнули, Ник услышал возглас Диего: «Dios!» Она взяла его руку слегка дрожащими пальцами.

— Я могу пригласить вас на танец, мисс Райен?

— Моя сестра не будет танцевать с тобой, cabrori!

— Что за манеры, дон Диего, — произнес Ник, глядя не на него, а на Тори, на ее аметистовые глаза и слегка раскрытые влажные губы.

— По-моему, это тебе требуется урок хороших манер, — выпалил разъяренный Диего. Положив руку на эфес шпаги, он с угрожающим видом шагнул вперед.

Ник повернулся и бросил взгляд на юношу.

— Я не буду сражаться с тобой, дон Диего. Это касается только меня и твоей сестры. Если она захочет, чтобы я ушел, я сделаю это. Но не раньше.

Тори перевела взгляд с Ника на Диего и тихо, неуверенно пробормотала:

— Пожалуйста… не устраивай сцену, Диего.

— Но ведь ты не хочешь танцевать с ним, верно, Тори? Ты же сказала, что вовсе не хочешь танцевать.

— Мисс Райен великолепно танцует. — Ник заставил ее посмотреть на него, и когда она сделала это, заговорил негромко и миролюбиво: — Музыканты исполняют знакомую мелодию, под которую мы оба умеем танцевать.

Он заметил в ее глазах нерешительность, страх и что-то еще. Потом она кивнула, игнорируя тихую брань Диего, растерянный взгляд кузена, и зашагала с Ником на площадку для танцев. Широкие полы ее платья отлизали серебром.

— Танцуй для меня одного, — прошептал он ей. — Я хочу запомнить тебя получше, чтобы увидеть ночью во сне.

Гитары и скрипки стонали и плакали, темп нарастал. Тори на мгновение замерла и начала двигаться, лишь слегка покачивая бедрами.

— Ты способна на большее, querida [51]. Я видел это. Ты можешь быть великолепной, обворожительной. Не разочаровывай меня. Танцуй так, как ты танцевала бы для своего возлюбленного. Танцуй для меня.

Она вздернула подбородок, ее глаза исторгли фиолетовый огонь. Тори пристально посмотрела на Ника, удерживая его взгляд, и приподняла руками подол платья. Ноги девушки подхватили ритм музыки.

Черт возьми, она откликнулась на его просьбу. Ее бедра закачались, ноги заскользили по полу, глаза засверкали, как бриллианты. В этом танце было что-то животное, первобытное, дразнящее. Поглядывая на Ника, она соблазняла его, и он принимал это приглашение. Кинкейд знал этот танец не хуже Тори, он осваивал его в Мексике и Техасе.

Тори улыбалась влажными губами, облизывая их кончиком языка. Она была сейчас женщиной, предлагавшей себя своему мужчине, Евой, соблазнявшей Адама. Он отвечал на ее улыбку, не отводя взгляда от ее глаз. Она дразнила партнера, кружилась, наклонялась вперед. Груди Тори касались его белой рубашки.