Синтия Райт - Дикий цветок

Вивиан, казалось, встревожилась и оробела. Шелби, на мгновение застыла как вкопанная, потом издала радостный, восторженный вопль.

— А ну-ка бросай свои шуточки и заходи сюда, дуралей, ты этакий!

Передний полог палатки откинулся, и из-за него показался высокий молодой человек с темными вьющимися волосами и зелеными глазами под длинными черными ресницами. Он широко, обворожительно улыбался, совсем как Шелби, и она бросилась к нему навстречу. Они обнялись, и он, оторвав от земли, закружил ее, так что кресло и две диванные подушки полетели на пол, когда ее ноги в сапожках взметнулись в воздухе.

— Mon Dieu [12], какая же ты, выросла красавица! — воскликнул он, смеясь.

Шелби опять заплакала.

— О, как я соскучилась по тебе! Я до сих пор даже не знала, как сильно!

Как раз в эту минуту появился Джеф. Он остановился на маленькой деревянной приступке перед входом в палатку, глядя на них потрясенно, все больше мрачнея. Они не видели его. Шелби была слишком занята, всхлипывая от счастья и обвивая руками шею незнакомца — милость, которая, Джеф был уверен, принадлежала только ему. Мужчина, пожалуй, слишком уж красивый, счастливо улыбался ей, склонившись над ее лицом. Если немедленно не вмешаться, этот негодяй, сейчас поцелует ее.

— Прошу прощения! — холодно произнес Джеф и тронул незваного гостя за плечо.

— О! — воскликнула Шелби. Щеки ее лихорадочно пылали. Она шагнула к нему, и начала было: — Джеф, это…

— Мне ровным счетом наплевать, кто это! — грозно проговорил герцог Эйлсбери и, размахнувшись, с такой силой ударил кулаком в челюсть молодого человека, что тот с грохотом отлетел на обитый декоративной тканью диванчик. — Осел! Ты ничего более глупого не делал в своей жизни! — крикнула она яростно, пробираясь между разбросанной мебелью. — Это же Байрон Мэттьюз, мой брат!

— He знаю, что на меня нашло, — оправдывался Джеф уже в двадцатый раз. — Это был какой-то дикий, первобытный порыв бешенства — со мной еще никогда такого не бывало.

— Лучше бы вы сначала сняли свой перстень с печаткой! — приглушенно, с трудом проговорил Байрон. Лежа на диване в гостиной, в новых апартаментах Шелби в «Савое», он вынужден был держать мешочек со льдом, прижимая его к подбородку, а потому мог говорить только сквозь стиснутые зубы.

— Я думал, вы какой-нибудь нахальный французишка, пытающийся улестить ее своими цветистыми, сладкоречивыми обещаниями. — Он прикусил губу и с надеждой взглядывал на Шелби. — Я просто на минуту сошел с ума.

— Спятил, — заявила она. — Свихнулся. Вконец обезумел.

Не глядя на Джефа, она подошла к Байрону и ласково коснулась рукой его лба.

— Мне придется пойти в Эрлс-Корт сегодня вечером — у меня заключительное выступление, но потом я сразу же вернусь сюда. Ты как, ничего?

— М-м-м. — Брови его приподнялись. — Вроде бы.

— Я пойду с тобой, дорогая, — сказал ей Джеф.

— Нет. Я не могу сейчас даже смотреть на тебя! Просто пришли кого-нибудь часов после четырех, с фургончиком или чем-нибудь таким, чтобы забрать мои вещи.

Он кивнул, пытаясь придать себе уравновешенный, достойный доверия вид.

— Хорошо. В таком случае я присмотрю за твоим братом.

Глаза Байрона расширились от шутливого ужаса.

— Ох, нет! Только не оставляй меня наедине с этим сумасшедшим!

Губы Шелби дрогнули в невольной улыбке, но она подавила смешок и произнесла сурово:

— Ты-то, может, и простил его, но я лично собираюсь как следует обдумать все, что кроется за этой… этой дикой выходкой. Что же он еще может сделать, когда мы поженимся, и поздно будет уже что-либо менять?

Джеф и так уже достаточно вынес.

— А ты не слишком ли сгущаешь краски, а?

— Скажи спасибо, что я вообще разрешаю тебе находиться в одной комнате со мной и моим братом!

Бросив это последнее слово на прощание, Шелби с триумфом удалилась.

— Она нисколько не изменилась, — сквозь зубы заметил Байрон. — Вы чертовски отважны, если решаетесь жениться на ней. — Он на минутку задумался, потом спросил: — Вы ведь не собираетесь менять ее, а? Мы все уже пытались, с того дня как она появилась на свет, и, могу вас заверить, это совершенно бесполезно.

Джеф засмеялся:

— У меня и в мыслях такого не было.

— Нет? — Он растерянно моргнул. — Странно.

Прощальное выступление Шелби в шоу «Дикий Запад» было таким же ярким и жизнерадостным, как и сам маленький Меткий Стрелок. Отбросив прочь какую-либо сдержанность и совершенно не задумываясь о том, что скоро ей предстоит стать герцогиней, она исполняла свой номер для заполнивших трибуны зрителей, и те приветствовали ее восторженными криками.

Баффэло Билл Коди взял на этот раз на себя обязанности Бена, подбрасывая стеклянные шарики, пока Шелби на велосипеде объезжала вокруг арены, и даже держал для нее мишень во время номера с зеркалом. Наконец она кивнула ему, и старый директор шоу обратился к публике:

— Сегодня, в честь своего прощального выступления. Наша очаровательная Шелби попытается выполнить один из тех немногих трюков, которые до сих пор не удавались ей. Леди и джентльмены, я попрошу вас быть предельно внимательными: сейчас она положит свое ружье на землю, а затем сама подбросит тарелочку, поднимет ружье и выстрелит по уже летящей мишени. Никогда прежде Шелби еще не выполняла этого трюка, даже на тренировках!

Коди бросил взгляд на Джорджа Фелинджера в ковбойском оркестре:

— Джордж, будь добр, барабанную дробь!

Сердце Шелби отчаянно колотилось, когда она заняла свое место в середине арены. Казалось, каждый зритель на трибунах наклонился вперед, глядя на нее широко раскрытыми глазами. Понимая, что они гораздо больше волнуются за нее, чем, за этот дурацкий трюк, Шелби широко улыбнулась, помахала своей соломенной шляпой и сделала несколько реверансов, поворачиваясь к каждой трибуне. Люди невольно поднялись со своих мест. — Браво, Шелби! — кричали они. — Мы любим тебя!

Это было необыкновенно — ведь англичане по натуре так сдержанны, — и она прижала руку к сердцу и послала им воздушный поцелуй. Коди стоял в нескольких ярдах в стороне и, когда Шелби обернулась к нему, хмыкнул:

— Жаль, что ты не можешь уйти прямо сейчас, пока ты на коне, малышка!

В последнее время она не ощущала особого подъема во время представления, но сейчас прежнее возбуждение вернулось к ней. Это мой последний номер! Вслушиваясь в барабанную дробь, она точно вбирала в себя этот ритм, от всей души желая оказаться, достаточно проворной на сей раз.

Публика оставалась на ногах, теперь уже примолкшая.

Шелби огляделась, продумывая ход своих действий. Ружье было ее любимое — двенадцатикалиберная двустволка с коротким прикладом и мягким спуском. Оно было в точности такое, как у Анни Оукли, и Коди посоветовал его Шелби, говоря, что оно прекрасно подойдет для невысокой девушки.