Джорджетт Хейер - Подкидыш

— Гидеон, почему ты такой наивный? — взмолился Джилли. — Конечно, я ему ничего не говорил. Это было обязанностью моего дяди. И он ее выполню Когда я приехал, Белпер встречал меня на пороге.

— Не имей ты куриные мозги, ты бы вышвырнул его со своего порога! — заметил капитан.

— Непременно, если бы я обладал таким же ростом, как ты, — парировал мрачно герцог.

— Решительности — вот чего тебе не хватает, дитя мое.

— Я знаю. Но мне показалось, что он не слишком хорошо одет, а когда тебе так рады — что можно сделать?

— И в самом деле, — язвительно проговорил Гидеон. — Подозреваю, что если все лондонские сорванцы начнут проявлять радость при твоем появлении, ты для всех распахнешь свои двери.

— Мне бы следовало так сделать, — вздохнул Джилли. — Как же ты будешь похож на моего дядю в один прекрасный день, когда эти прекрасные бакенбарды утратят свой черный цвет и блеск! Как он был прав, когда предупреждал меня, чтобы я не искал твоего общества! Он и не подозревал, насколько прав оказался!

— Что? — воскликнул Гидеон. — Да он никогда не мог сказать такое.

— Да, он этого не говорил, — признался Джилли. — Но он все-таки предупредил меня не связываться с теми, с кем ты водишь компанию. Весьма справедливо. Вы, гвардейцы… Знаешь, Белпер дразнит вас гайд-парковыми солдатами. Вы такая легкомысленная братия, что никогда не знаешь, куда может завести компания военных. Он также предупредил меня насчет Гейвуда. Сказал, что он наверняка захочет повести меня в игорный притон, именно туда он и предложил пойти с ним, только я помнил о советах и не пошел с ним.

— Вздор, Адольф! Ты не пошел с ним только потому, что игра тебя не привлекает. Давай без этих штучек, маленький кузен.

Герцог подлил себе в кружку еще немного пунша.

— Не перебивай главу семьи, Гидеон. Помни об этикете!

— Еще немного, и ведро для шампанского окажется на твоей голове, — предупредил его Гидеон.

— В таком случае ты окажешься один против двоих, потому что Мэттью, если он еще не отключился, примет мою сторону.

Мэттью, погруженный в глубокие раздумья, встрепенулся.

— Я весь внимание. Но нельзя же все время болтать.

— Если бы ты знал Белпера, ты бы так не говорил, Гидеон. На следующий год я буду совершеннолетним, и мой дядя говорит, чтобы я учился жить самостоятельно. У меня тысячи замечательный качеств, но мне недостает решительности. Поэтому я подумал о том, что неплохо бы заняться мне своими поместьями, но мои представления о них оказались такими наивными, что Скривен улыбался, а дядя потерял всякое терпение со мной. Я бы хотел — о как бы я хотел, — чтобы мой опекун был бы злодеем, а мой управляющий — дураком и чтобы они вместе пытались разорить меня.

— Не вижу в этом никакого смысла, — заморгал Мэттью.

— И еще я хотел бы, — продолжал Джилли, не обращая внимания на эту реплику, — чтобы никто из моего окружения не желал бы мне добра, не заботился бы о моих интересах, нисколечко не любил бы меня. Бог знает, почему, но все как раз наоборот. Знаете ли вы, что Борродейл и Чигвел, и Нитлбед, и мой лакей — нет, только не лакей! Пусть его наградит господь, потому что он не знал меня с колыбели, и ему глубоко наплевать, что из меня вырастет. Это замечательный человек! Интересно, сколько я ему плачу? Надо удвоить эту сумму! Но остальные… Ах да, еще и Терви, как это я забыл о нем? Остальные ждут не дождутся, когда я вернусь домой, беспокоятся до умопомрачения из-за того, что я не приказал подать карету и поэтому на меня могут напасть разбойники, или я могу простудиться. Они не лягут спать, пока я не вернусь. Борродейл принесет мне горячий посеет [4], а Нитлбед, даю слово, будет меня журить. — Он вскочил и начал беспокойно ходить по комнате большими шагами. — Гидеон, я все время думаю о том, каково быть просто мистером Никем и Ниоткуда.

— А ты попробуй, — посоветовал ему кузен.

— Но как? Ведь мы живем не на страницах романа а в этом скучнейшем благовоспитанном мире! Да я еще собираюсь жениться! Дай мне еще пунша. Или же ты собираешься напомнить мне, что мой желудок никогда не отличался здоровьем и что скорее всего начнется расстройство, и надо будет призвать доктора Бейли?

— Иди к черту! — сказал Гидеон, наполняя опустошенную кружку. — Можешь болеть, сколько твоей душе угодно, только не у меня. Я посажу тебя в портшез и велю им отнести тебя домой.

— Я так люблю тебя, — вздохнул герцог, — ведь в тебе нет ни одной добродетели. Ты лжешь, Гидеон, ты лжешь. Как только я свалюсь, и часа не пройдет, как ты созовешь сюда полмедицинского факультета.

— Только не я!

— Да перестаньте вы болтать чушь! — неожиданно воскликнул Мэттью, резко выпрямляясь на стуле. — Вот что я скажу тебе, Джилли. Тебе очень будет полезно не быть герцогом, не иметь столько денег, не иметь столько слуг, готовых исполнить любое твое желание, не иметь чистопородного скота и помощников, которые занимаются твоими делами так, что тебе не остается, о чем и думать.

— Да, пожалуй, — согласился Джилли, на которого произвел впечатление этот внезапный взрыв. — Хотел бы ты поменяться со мной местами?

— Еще бы!

— К сожалению, это невозможно, — вздохнул Джилли, снова садясь на стул. — Мне вдруг пришло в голову, что если бы мы поменялись с тобой местами, дядя Генри стал бы мне отцом, и хотя я не хочу оскорблять тебя, Мэтт, мне бы не хотелось такого отца.

— Адольф, по-моему, ты перебрал, — строго сказал Гидеон. Герцог улыбнулся и покачал головой.

— Нет, я совершенно трезв. Но Мэтт прав. Я столько болтаю чепухи. Мэтт, проводи меня домой по нашим небезопасным улицам. Где ты остановился?

— В «Реддише», но я не против того, чтобы проводить тебя, — ответил Мэттью, осушая свой стакан.

Герцог вышел в холл за своим сюртуком. Гидеон проводил его, помог ему одеться.

— Приходи завтра, пообедаем вместе, Адольф, — предложил он. — Я позабочусь о том, чтобы больше никаких наших кузенов здесь не было.

— Да, я думал, что ты один, — сказал Джилли.

— Обязательно поговорим, малыш. В восемь часов. Только не перережь себе горло до этого.

— Гидеон, Гидеон, не думаешь ли ты, что я бреюсь самостоятельно? — нашелся Джилли, хотя и был весьма шокирован.

Выйдя на улицу, Мэттью принялся с нарочитой веселостью развлекать Джилли пустой болтовней о том о сем. Так продолжалось несколько минут, но ему не удалось развеять подозрения своего кузена, который воспользовался первой возможностью, чтобы прервать словесный поток и спросить:

— У тебя неприятности, Мэтт?

Поток прекратился. Через минуту Мэттью сказал:

— Неприятности? Какие могут у меня быть неприятности?

— Не знаю, но если я угадал, почему бы тебе не поделиться со мной?

— А, ты снова вошел в роль главы семейства, — ответил Мэттью со смехом, который прозвучал совсем неубедительно.