Джорджетт Хейер - Тени былого

– Что, собственно, это означает?

– Всего лишь совет, мой милый. Из меня вышел бы превосходный отец. Моя философия почти не уступает философии Честерфилда [45] Граф Честерфилд (1694—1773) – английский государственный деятель и дипломат. Автор книги «Письма к сыну» – свода наставлений, как овладеть искусством нравиться, иметь успех в свете и сделать карьеру. .

Хью засмеялся.

– Честерфилд – блистательный собеседник.

– Чуть утомительный. Да, Леон? Что еще?

– Я принесу вино, монсеньор?

– Мистер Давенант тебя недурно вышколил. Нет, Леон, вина ты не принесешь. Надеюсь, никаких недоразумений не было, Хью?

Леон испуганно взглянул на Давенанта. Раза два между ними происходили небольшие стычки. Хью улыбнулся ему.

– Его поведение было безупречным.

Его светлость заметил и взгляд, и ответную успокаивающую улыбку.

– Счастлив услышать, это. А теперь нельзя ли мне услышать правду?

Леон поднял на него серьезные глаза, но промолчал. Хью положил ладонь на плечо Эйвона.

– Ну, иногда мы немножко спорили, Аластейр, И все.

– И за кем осталась победа?

– В конце концов мы заключили компромисс, – торжественно объявил Хью.

– Очень неразумно. Тебе следовало бы настоять на безусловной капитуляции. – Он взял Леона за подбородок и поглядел прямо в синие смешливые глаза. – Как следовало бы и мне. – Он ущипнул упрямый подбородок. – Верно, дитя?

– Быть может, монсеньор.

Карие глаза прищурились.

– Быть может? Это еще что? За одну коротенькую неделю ты совсем вышел из повиновения?

– Нет, ах нет! – Ямочки Леона стали глубже. – Но я очень упрямый, монсеньор. Иногда. Но конечно, я всегда буду заставлять себя делать то, что вы пожелаете.

Эйвон отпустил его.

– Я тебе верю. – неожиданно сказал он и махнул рукой на дверь.

– Полагаю, спрашивать, куда ты ездил, бесполезно? – заметил Хью, едва Леон вышел из библиотеки.

– Разумеется.

– А также куда ты собираешься теперь?

– Нет, на это я, пожалуй, могу ответить. Я еду в Лондон.

– В Лондон? – удивился Хью. – А мне казалось, ты намеревался пробыть здесь несколько месяцев.

– Неужели, Хью? У меня никогда не бывает намерения. Вот почему маменьки прелестных дочек смотрят на меня столь неодобрительно. Но меня вынуждают отправиться в Англию. – Он вытащил из кармана изящный веер из куриной кожи и открыл его.

– Кто и что тебя вынуждает? – Хью взглянул на веер и нахмурился. – И что это за новая прихоть?

Эйвон вытянул руку с веером.

– Именно это я себя и спрашиваю, милый Хью. Он поджидал меня здесь. Его прислал Марч, который умоляет меня… – Он извлек из того же кармана сложенный лист бумаги и, подняв лорнет, начал читать вслух кудрявые строчки. – Умоляет… а, вот оно! «Посылаю тебе эту очаровательную безделку, одну из тех, которые, даю слово, сейчас здесь вошли в такую моду, что все мужчины, уповающие блистать в свете, пользуются ими и в жару и в холод, а посему теперь мы соперничаем с дамами в этом искусстве. Умоляю тебя, не пренебрегай им, дражайший Джастин. Он прелестно расписан, как ты видишь, и был заказан у Джеронимо именно для тебя. Позолоченные палочки должны тебе понравиться, во всяком случае, я так надеюсь». – Эйвон поднял глаза от письма и осмотрел веер – черный с золотым узором, золотыми палочками и кисточками. – Так нравится он мне или нет? – вздохнул он.

– Глупое щегольство, – резко ответил Хью.

– О, бесспорно. Тем не менее он даст Парижу тему для разговоров. Я куплю для Марча муфту. Горностаевую. Теперь ты видишь, что мне необходимо незамедлительно вернуться в Англию?

– Чтобы подарить Марчу муфту?

– Всенепременно.

– Думаю, ты нашел удобный предлог. Леон едет с тобой?

– Как ты говоришь, Леон едет со мной.

– А я хотел еще раз попросить, чтобы ты отдал его мне.

Герцог обмахнулся веером, держа его по-женски.

– Я не могу допустить подобного. Это было бы верхом неприличия!

Хью уставился на него.

– Что означают твои слова, Джастин?

– Неужто ты дал себя провести? Боже, Боже!

– Будь добр, объясни!

– А я-то уверовал в твое всеведение! – вздохнул герцог. – Ты опекал Леона восемь дней и все так же не распознал его уловки, как в ту минуту, когда я представил его тебе.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, мой милый, что Леон – это Леони.

Давенант развел руками.

– Так ты знал!

– Я? Я знал с самого начала. Но вот ты?

– Примерно после первой его недели здесь. Я надеялся, что ты не догадываешься.

– Ах, мой милый Хью! – Плечи Эйвона задрожали от смеха. – Ты считал меня таким простаком! Прощаю тебя только потому, что ты вернул мне веру в свое всеведение.

– Мне и в голову не приходило, что тебе это известно! – Хью быстро прошелся по комнате. – Ты отлично притворялся!

– Как и ты, мой милый. – Эйвон вновь принялся обмахиваться веером.

– Но с какой целью ты допустил, чтобы маскарад продолжался?

– А ты с какой, о достойнейший Хью?

– Меня пугала мысль, что ты узнаешь правду! Я надеялся забрать этого ребенка у тебя.

Его светлость улыбнулся медлительной улыбкой, почти закрыв глаза.

– Веер прекрасно выражает мои чувства! Я должен расцеловать Марчу руки и ноги. фигурально выражаясь. – Он томно покачивал веер.

Давенант свирепо посмотрел на него, раздосадованный его безмятежностью. Потом не выдержал и рассмеялся.

– Джастин, прошу, убери веер! Раз ты знаешь, что Леон – девушка, как ты поступишь? Прошу, отдай ее мне…

– Мой дорогой Хью! Вспомни, тебе всего лишь тридцать пять, и ты совсем еще зеленый юнец. Это было бы неприлично! Ну а мне… мне уже за сорок. Я дряхл, а потому безобиден.

– Джастин… – Хью подошел к нему и коснулся рукой его плеча. – Может быть, ты сядешь, и мы обсудим все спокойно и разумно.

Веер замер.

– Спокойно? Неужели ты воображаешь, что я буду кричать на тебя?

– Нет. Не шути, Джастин. И пожалуйста, сядь.

Эйвон направился к креслу и опустился на его ручку.

– Когда ты волнуешься, мой милый, то становишься похожим на вспугнутую овцу. И совершенно неотразимым, поверь мне.

Хью сжал дрогнувшие губы и сел напротив герцога, который протянул руку к столику на паучьих ножках и поставил его между собой и Давенантом.

– Ну, я более или менее обезопасился. Продолжай, Хью.

– Джастин, я не шучу…

– О, мой дорогой Хью!

– …и хочу, чтобы ты тоже был серьезен. Да убери этот чертов веер!

– Он ввергает тебя в гнев? Если ты набросишься на меня, я буду взывать о помощи. – Однако он сложил веер и зажал его в ладонях. – Я весь внимание, любовь моя.

– Джастин, мы с тобой друзья, так? Так давай хоть раз поговорим прямо.

– Но ты же всегда говоришь прямо, милый Хью, – прожурчал герцог.

– Ты был очень добр… да-да, я согласен!.. с юным Леоном. Ты разрешал ему многие вольности с тобой. Иногда я просто тебя не узнавал, Думал… но не важно! И все это время ты знал, что он девушка.