Джорджетт Хейер - Тени былого

Леони стояла в кружевном корсаже и широкой юбке, складки которой водопадом ниспадали со вшитого обруча, и смотрела, как Фанни расправляет складки распашного платья из мягкой белой парчи. Миледи ловко надела его ей через голову, не задев ни единого волоска, распялила на обруче, одернула и приказала горничной зашнуровать его. Из-под края юбки выглядывали ножки Леони в туфельках из белого атласа. Каблучки были усажены крохотными брильянтиками. Две пряжки, тоже подарки Эйвона, соперничали с ними в блеске. Леони вытянула носок, серьезно созерцая эффект.

Фанни набросила на ее плечи кружевное фишю – такие белые плечи, словно полого поднимающиеся из белой пены. Фанни расправила оборки на рукавах, завязала ленты и жемчужной булавкой приколола к узлу две оставшиеся розы,

– Что это, мадам? – быстро спросила Леони. – Она не моя, я знаю.

Фанни осторожно ее поцеловала.

– О, это пустячок, моя прелесть, который мне захотелось подарить тебе! Прошу, не придавай ему значения.

Леони покраснела.

– Вы очень добры ко мне, мадам! Благодарю вас. В дверь поскреблись. Горничная пошла ее открыть и вернулась с серебряным подносиком, на котором лежали два свертка и белые розы в серебряном портбукете.

– Для мадемуазель, – сказала горничная с улыбкой.

Леони подбежала к ней.

– Для меня? От кого? – Она наклонилась и прочла карточки на подарках. – Руперт… мосье Марлинг… мосье Давенант. Как они добры! Но почему вы все дарите мне подарки, мадам?

– Душенька, это твой первый бал! Думаю, Хью спросил у Джастина, какие цветы выбрать. – Она взяла букет в руку. – Взгляни, дитя, какой искусной работы серебро! А что написано на карточке?

Леони взяла карточку двумя пальцами.

– «Леону от Хью Давенанта». Voyons, сегодня вечером я не Леон, а мадемуазель де Боннар! А что тут? От мистера Марлинга… Ах, колечко! Мадам, посмотрите! – Она развернула последний подарок, который оказался веером из куриной кожи с тонким рисунком и палочками слоновой кости. – Руперт такой умница! Мадам, откуда он узнал, что мне нужен веер?

Фанни таинственно покачала головой.

– Дитя, меня не спрашивай. И перестань прыгать по комнате, дурочка! Где жемчуга Джастина?

– Ах, жемчуга! – Леони кинулась к туалетному столику и извлекла из шкатулки длинную нить молочно-белых жемчужин.

Фанни дважды обвила ожерельем ей шею, бросила отчаянный взгляд на часы, обрызгала духами платочек и Леони, последний раз одернула белую парчу и поспешила к двери.

– Вы будете готовы еще не скоро! – воскликнула Леони. – И все потому, что одевали меня. Мне вас подождать, мадам? Здесь?

– Да, дитя, конечно. Я хочу присутствовать, когда Джа… когда они увидят тебя. Но пойдем, ты посидишь со мной, пока я закончу мой туалет.

Однако Леони была не в настроении сидеть смирно. Она прогуливалась перед зеркалом, делала реверансы своему отражению, играла веером, нюхала свои розы.

Рейчел в этот вечер все делала быстро, и вскоре миледи уже была облачена в шелковый розовый роброн с юбкой из серебряных кружев на таком широком обруче, каких Леони еще видеть не приходилось. Миледи вновь провела заячьей лапкой по лицу, надела на руки браслеты и вставила колышущиеся перья в свою неподражаемую прическу.

– Ах, мадам, как это все красиво! – сказала Леони, останавливаясь.

Миледи состроила себе гримаску в зеркале.

– Сегодня не имеет значения, как я выгляжу, – вздохнула она. – Тебе нравится серебряное кружево, дитя? И туфли? – Она приподняла юбки и показала хорошенькую лодыжку.

– Да, мадам, нравятся… ах, очень! А теперь пойдемте вниз и покажемся монсеньору!

– Сию минуту, душенька. Рейчел, мои перчатки и веер! Леони, возьми букет в другую руку, а ленту веера надень на запястье. Чудесно! Ну, я готова.

– Я до того волнуюсь, что, по-моему, вот-вот лопну! – сказала Леони.

– Дитя! Помни, что ты должна следить за своим языком! Никаких «лопну» или «свиных отродий» сегодня вечером, если ты меня любишь.

– Да, мадам, я буду помнить. И еще никаких «панталон».

– Ни в коем случае! – Фанни хихикнула и выплыла из двери на площадку лестницы. Там она остановилась и отступила в сторону. – Иди впереди меня, дитя. Медленнее, медленнее! О Боже, сколько сердец ты разобьешь, я знаю! – Но последнее она сказала беззвучно.

Леони чинно спустилась по широкой лестнице, в этот вечер ярко озаренной канделябрами с высокими свечами в стенных нишах. Внизу в зале, у камина, собрались мужчины: герцог, сверкая орденами на кафтане лилового атласа, лорд Руперт в бледно-голубом, щедро расшитом золотом и франтовском камзоле с цветочным узором, Марлинг в красно-коричневом и Давенант в бордовом. Леони остановилась на полпути и развернула веер.

– Но посмотрите же на меня! – потребовала она с упреком.

Они быстро обернулись на звук ее голоса и увидели тоненькую фигурку между двух канделябров, всю в белом, от прически до сверкающих брильянтами каблучков: белая парча, открывающая плечи, белая пена кружевных юбок, белые розы на груди и в руке. Только глаза мерцали глубокой синевой, полураскрытые губки были как две вишни, а щеки чуть розовели.

– Ах, ты красавица! – охнул Руперт. – Ей-богу, красавица!

Герцог подошел к подножию лестницы и протянул руки:

– Спускайся, ma belle!

Она сбежала к нему. Он склонился над ее рукой, а она покраснела и сделала легкий реверанс.

– Я хорошенькая, монсеньор, правда? Все это сделала леди Фанни, и поглядите, монсеньор, она подарила мне вот эту булавку, а Руперт – цве… нет, веер! А цветы мне подарил мосье Давенант, а мистер Марлинг – это милое колечко! – Она, пританцовывая, подбежала к ним. – Благодарю вас, от всего сердца благодарю! Руперт, ты сегодня такой щеголь! Я никогда не видела тебя таким… таким аккуратным и tout а fait beau! [135] Таким красавцем (фр.).

По лестнице спустилась леди Фанни.

– Ну, Джастин? Мне удалось?

– Дорогая моя, ты превзошла себя! – Он оглядел ее. —И твой собственный туалет безупречен.

– А! – Она пожала плечами. – Сегодня я ничто.

– Ты trиs grande dame [136] Дама из высшего общества, аристократка до кончиков ногтей (фр.). , моя дорогая, – сказал он.

– Да, пожалуй, —она кивнула. – Этого я и хотела добиться.

Руперт поднял свой лорнет.

– Ты всегда выглядишь первой красавицей, Фан, Этого у тебя не отнимешь.

Внезапно лакеи у парадной двери вытянулись в струнку.

– О, кто-то уже подъехал? – воскликнула миледи. —Идем, дитя! – И она отправилась в бальный зал, который тянулся во всю длину дома.

Леони одобрительно его оглядела.

– Voyons, это мне нравится! – сказала она, подошла к одной из огромных корзин с цветами и потрогала нежные лепестки. – Мы все очень аристократичны, как весь дом. Монсеньор, Руперт такой прелестный, правда?