Ханна Хауэлл - Жених-горец

Шотландия, весна 1471 года

Когда восемь из ее четырнадцати братьев столпились в ее маленьком домике, Илза застонала. Все они, как один, начали оглядываться вокруг с хмурым и неодобрительным видом. Никому из них не пришлось по душе ее решение переехать из замка сюда. И, к сожалению, ни один из них не понимал, что своим навязчивым желанием непременно защитить сестру и уберечь от невзгод они попросту душат ее, не давая спокойно жить. Но теперь, даже несмотря на то что как минимум раз в день кто-нибудь из братьев заглядывал к ней, чтобы проверить, все ли в порядке, Илза от души наслаждалась вновь обретенной свободой, которой, как боялась она, может лишиться в ближайшее время.

— Уже прошел почти год, — произнес Сигимор, ее старший брат. Он склонился над колыбелькой своих племянников, и его близнец Сомерлед сделал то же самое. — Через две недели исполнится ровно один год и один день.

— Да, я знаю.

Илза поставила два больших кувшина с элем на огромный стол, занимавший почти половину ее маленькой гостиной. Она уже догадалась, что ее братья будут приходить к ней, когда им заблагорассудится, если не будут уверены в том, что дела у нее в порядке. Поэтому она постаралась обставить дом так, чтобы им понравилось. Огромный стол, крепкие скамьи, висящие на стене запасные сиденья — все это было сделано специально для них. Для себя же Илза поставила небольшой столик с креслом в углу обширного зала, занимавшего большую часть первого этажа. Позади дома разместилась небольшая пристройка из грубых досок, в которой ютились крошечная кухонька с низким потолком, кладовая, ванная комната и спальня для компаньонки Илзы. На верхнем этаже, который был скорее похож на чердак, Илза устроила себе маленькое гнездышко, и вся тамошняя обстановка была призвана услаждать ее взор и верно ей служить. И вот теперь Илза с грустью думала, что братья решили заставить ее переехать отсюда в замок ее нареченного. А ведь она только-только начала чувствовать себя здесь как дома!

— Мальчишкам нужен отец, — заявил Сигимор, протягивая руку к одному из малышей. Финли тут же крепко уцепился за палец своего дяди.

— А что, четырнадцати дядьев ему недостаточно? — нарочито небрежно спросила Илза, ставя на стол восемь высоких кружек.

— Нет. Их отец довольно богат. У него много земель и денег. Дети должны получить хотя бы часть всего этого.

— Не думаю, что их отец разделяет твою уверенность. — Сказать это было нелегко, но Илза изо всех сил старалась скрыть сжавшую сердце боль. — Ты хочешь, чтобы я на коленях приползла к человеку, который бросил меня?

Сигимор вздохнул.

Илза подала хлеб, сыр и овсяные лепешки, и братья сели за стол.

— Нет. Я хочу, чтобы ты пошла к нему и открыто потребовала то, что по нраву принадлежит твоим сыновьям. Его сыновьям.

Вздохнув, Илза опустилась на стул рядом со своим братом-близнецом Тейтом. Она надеялась, что братья не станут использовать ее сыновей или их благополучие, чтобы манипулировать ею. Ее братья были грубыми, громкоголосыми, властными и чересчур уж заботливыми, но они не были дураками. Сыновья были ее единственным слабым местом, и только глупец мог этого не понимать.

— Может быть, еще неделю… — начала она, но братья дружно покачали головами, и Илза застонала от разочарования.

— Не надо тянуть время. Мы выезжаем завтра.

— Но…

— Нет. Не буду отрицать, что этот мальчишка здорово меня разочаровал…

— «Этому мальчишке» столько же лет, сколько и тебе, — буркнула Илза.

Сигимор, не обратив на ее слова никакого внимания, продолжил:

— Когда он говорил, что ему нужно уладить кое-какие дела, чтобы обезопасить свою будущую жену, я ему поверил. И поэтому разрешил вам просто обручиться. Требовать от него подтверждающие документы мне было, честно говоря, стыдно. Но сейчас я безумно рад, что все же сделал о. Теперь он не сможет отказаться от тебя или детей. Мы заставим его сдержать клятву, которую он дал перед лицом Господа. — Несколько мгновений он внимательно изучал лицо Илзы. — Я думал, ты неравнодушна к этому человеку, ты ведь любила его всей душой.

— Полагая, что он неравнодушен ко мне! — выпалила Илза. — И я повела себя как полная дура. На какое-то время я забыла, что слишком бедна и слишком худа, а кожа моя слишком румяна. Просто на этот раз, чтобы завалить девицу, он затеял куда более изысканную игру.

— Все это не имеет значения, Илза, — возразил Тейт, — и сообщил нам свой адрес.

— А вы уверены, что он не солгал? — Илза заметила, то ее слова ошеломили братьев. — Мы знаем об этом только с его слов, а, как я заметила, его словам нельзя особенно доверять.

— И все же мы едем, — твердо произнес Сигимор. — Если выяснится, что все это — ложь, очередная уловка, то мы найдем этого человека — как ястреб находит свою добычу.

Раздались одобрительные возгласы, и Сигимор кивнул.

— Итак, Сомерлед останется здесь. И Александр — тоже: его жена скоро должна родить первого ребенка. Они также могут присмотреть за нашими младшими братьями. Я, Гилберт, Ранульф, Элиас, Тейт, Тамас, Брайс и Бронан поедем с тобой. С нами еще отправятся несколько наших людей, да и двое кузенов, думаю, тоже не откажутся.

— Так это почти целая армия! — запротестовала Илза.

— Этого хватит, чтобы придать вес нашим словам, но недостаточно, чтобы бросить ему вызов.

Илза пыталась отговорить их от этого жуткого плана, но ей это не удалось. Когда за братьями захлопнулась дверь, она закрыла лицо руками, стараясь сдержать слезы. Она уже много плакала, хватит. Легкое прикосновение заставило ее отвлечься от грустных мыслей. Она повернулась — за ее спиной, ласково положив ладонь ей на плечо, стояла Гейл, компаньонка Илзы и кормилица ненасытных близнецов. Эту несчастную девушку однажды жестоко изнасиловали, после чего семья отвернулась от бедняжки. Но на этом злоключения ее не закончились. Через некоторое время она потеряла единственное, что могло бы вернуть ей радость жизни, — своего неродившегося ребенка, и теперь, живя у Илзы в доме, она панически боялась мужчин, ходила словно тень, ничему не радовалась и непрестанно скорбела по своей утрате. Когда братья Илзы приходили к ним, Гейл всегда пряталась в потайное место и не показывалась, пока они не покидали дом.

— Вы должны поехать, — тихим голосом проговорила Гейл.

— Я знаю, — ответила Илза. — Когда он не вернулся за мной и даже весточку не прислал, узнав, что родились малыши, я поняла, какую глупость я сделала. Сойдясь с ним, я совершила роковую ошибку. И спрятала свое горе глубоко внутри. И поверь, я совсем не хочу снова все это пережить.

Гейл подняла плачущего Финли и передала его матери, а затем взяла на руки Сирнака. Несколько минут Гейл и Илза наслаждались тишиной и покоем, кормя младенцев. Однако, глядя на своих сыновей, в их большие синие глаза, Илза невольно вспоминала того, чье семя дало им жизнь. Боль все еще съедала ее изнутри: глубоко спрятанная, затаившаяся и, Как считала Илза, неизлечимая.