Ханна Хауэлл - Клятва рыцаря

— Меня беспокоит, что он так напился, узнав правду об этой шлюхе, — сказал Алистер.

— А что бы ты сделал, узнав, что потратил десять лет жизни на какую-то дрянь? — Уильям укоризненно кивнул, когда его младший брат и кузены поморщились. — Хотя, думаю, дело здесь не только в этом. Нутром чую, главной причиной является эта Элспет. Впрочем, нет смысла гадать. Сейчас мы уложим его в кровать и будем молиться, чтобы к утру он протрезвел и смог говорить.

Кормак проснулся, но продолжал тихо лежать с закрытыми глазами, еще не представляя, сможет ли открыть их. Он чувствовал последствия огромного количества выпитого пива, которое, казалось, пропитало все его жилы и мышцы, добравшись до самых костей. Проблема заключалась в том, что ему ужасно хотелось облегчиться, но голова раскалывалась от боли. Он попытался подняться, но безуспешно и понял, что вчерашнее пьянство дорого обойдется ему.

— Принести тебе горшок? — раздался знакомый голос. Медленно открыв глаза, Кормак сощурился от резкого дневного света.

— Это ты, Уилл?

— Да. Давай я помогу тебе сесть. Алистер ушел за лекарством для тебя.

Когда Уилл помог ему сесть, Кормак приоткрыл глаза чуть пошире. Сделать свои дела оказалось не так-то просто, потому что его мутило и голова кружилась. Затем, поблагодарив Уилла за помощь, он снова повалился на постель. Минуту спустя его кто-то приподнял и заставил выпить ужасно горькое лекарство. Когда Кормак снова принял горизонтальное положение, кто-то еще приложил к его лбу очень холодную и влажную тряпку.

— Через пару часов ты почувствуешь себя лучше, и тогда мы поговорим, — услышал он голос Уилла.

Прошло почти три часа, прежде чем Кормак снова открыл глаза и почувствовал, что способен теперь не только стонать от боли. Он взглянул на своих братьев и кузенов, поражаясь их терпению. Кормак плохо помнил то, что происходило после того, как он ушел от Изабель, но, очевидно, спьяну он что-то болтал и тем самым пробудил в них любопытство.

— Кажется, ты сказал, что наши родители погибли? — спросил Кормак.

— Да, — ответил Уилл. — Их убили разбойники, и теперь ты являешься нашим лэрдом. Возьми хлеб, — сказал он, протягивая Кормаку свежий ломоть. — Это поможет тебе быстрее прийти в себя. Я принес целую буханку.

— Я болтал что-нибудь вчера вечером? — спросил Кормак, медленно жуя хлеб и чувствуя, что ему уже гораздо легче.

— Ты говорил, что должен остаться здесь, чтобы увидеть, как повесят Изабель. Должен признаться, это вызвало у меня любопытство.

— Ах да. — Кормак, продолжая жевать хлеб, пересказал все, что видел и слышал накануне. — Сейчас сэр Раналд держит Изабель и ее любовника под стражей. Скоро их должны судить и, видимо, повесят.

— Но почему ты должен задерживаться здесь?

— Возможно, потребуется еще один свидетель, не принадлежащий к клану Дугласов.

— И этим свидетелем станешь ты, зная, что твои показания отправят Изабель на виселицу?

— Не беспокойся, Уилл, — сказал Кормак брату и посмотрел на остальных родственников, как бы обращая этот совет и к ним. — Да, в какой-то момент я почувствовал к ней некоторую жалость, но это быстро прошло. Она убила или способствовала убийству пяти человек и дважды пыталась отправить на виселицу меня за свои преступления. Долг чести требует, чтобы я выступил свидетелем обвинения.

— Честь уже однажды завела тебя в тупик, — пробормотал Уилл, затем облокотился на спинку кровати и пристально посмотрел на Кормака. — Хотелось бы думать, что теперь ты излечился от своей болезни.

— Странно ты говоришь.

— Нет, — вмешался Алистер, покачав густой бронзовой шевелюрой. — Ничего странного. Эта женщина действительно была твоей болезнью.

Кормак улыбнулся своему младшему, слишком серьезному, брату:

— Да, возможно, вы правы. Но дело в том, что я дал клятву и, чтобы сохранить свою честь, должен был держать слово. Это обязательство совершенно заслонило от меня действительность.

— Я думал, ты будешь расстроен сильнее.

— Возможно, так и было бы, но, кажется, я начал выздоравливать еще до того, как узнал всю ужасную правду, хотя происходило это слишком медленно. Если бы я открыл глаза пошире и увидел все, что творилось вокруг меня, то давно бы освободился от своего обязательства.

— Значит, ты напился на радостях, празднуя свое прозрение? — подковырнул его Уильям.

Прежде чем Кормак успел ответить на саркастический вопрос брата, Алистер поинтересовался:

— А кто такая Элспет?

— Это и есть то самое лекарство, с помощью которого я начал выздоравливать, — тихо сказал Кормак и попытался налить себе кружку воды, однако Уильям опередил его. — Как ни странно, но Элспет задавала мне те же самые вопросы, что и вы, она тоже обвиняла меня в слепоте и заставляла постоянно сомневаться в правильности моих убеждений. Она упорно подталкивала меня к осознанию того, чего я так долго не замечал.

— Где она сейчас? Мне очень хотелось бы познакомиться с девушкой, наконец разрушившей чары, которыми тебя околдовала Изабель.

— Она уехала. Боюсь, до меня слишком поздно дошло, что многое изменилось за десять лет, и я сплоховал, оказавшись перед выбором между ней и Изабель. Я предпочел верность своей клятве и долгу чести, еще не понимая, что для Изабель это пустой звук.

Алистер выругался, обратив на себя удивленные взгляды остальных.

— Значит, ты выбрал Изабель?

— В тот момент я думал только о своей клятве, хотя Элспет надеялась на меня. И что самое ужасное, я не остановил ее. Как я мог? Я все еще считал, что надо держать свое слово. Вероятно, ома вернулась в Донкойл и теперь проклинает тот день, когда встретила меня.

— В Доккойл? — Алистер нахмурился, затем глаза его широко раскрылись. — Элспет? Девушка из клана Мюрреев? Та, что спасла тебе жизнь десять лет назад? Боже, Кормак, только не говори, что ты соблазнил ее.

— Да, это та самая Элспет, и я не соблазнял ее. Она сама соблазнила меня. — Кормак не удивился, увидев презрительные и недоверчивые взгляды своих родственников. — Я не отрицаю, ей не пришлось тратить много усилий, чтобы осуществить свое намерение, хотя я старался держаться с ней как благородный человек. — Он пожал плечами: — Это трудно объяснить.

— Почему бы тебе не попытаться? — строго произнес Уильям.

Кормак хотел сказать брату, что это его не касается, но только тяжело вздохнул. Так или иначе, его отношения с Элспет касались всех его родственников. Если Элспет захочет, она может доставить массу неприятностей как ему, так и всей его семье. Кроме того, он был в долгу перед Мюрре-ями. Честь небольшого клана Армстронгов окажется под угрозой, если Мюрреи сочтут, что он нанес им оскорбление. За этим может последовать длительная и кровавая вражда. Хотя Кормак не думал, что Элспет способна повернуть дело таким образом, но он не мог забыть выражения боли и гнева на ее лице.