Ханна Хауэлл - Рождение любви

Лорд Элдон обнял жену за плечи. Глаза Элейн наполнились слезами.

— Бедная девочка! Познать такое горе в самом начале жизни!

— Я мог бы убить Тэвиша. Он лишил ее невинности и уже за одно это заслуживал смерти. Но Шторм сказала, что он не применял силу, и я знал, что она не лгала. Если бы Тэвиш немного подождал, то не встретил бы с ее стороны вообще никакого сопротивления. Разве я вправе осуждать мужчину за то, что он овладел желанной женщиной, которая его не отвергла? Мне хотелось убить его не за это. Мне хотелось убить его за те страдания, которые ей пришлось из-за него перенести. Она мучилась от этой боли много дней и ночей. Но я понял, насколько сильно она страдала, только когда вернулся домой в день ее свадьбы.

— Все дети страдают, когда растут. Это жизнь. Родители не могут оградить их от всех невзгод, — сказала Элейн, пытаясь его утешить. — Почему же ты передумал его убивать, Роден?

— Он страдал не меньше ее. Страдал так сильно, что уже не мог это скрывать. Его боль была написана у него на лице. Он понял, что никогда не сумеет возместить эту потерю. Я не могу убить человека за то, что он не сразу разобрался в своих чувствах. Он и так уже достаточно себя наказал.

Они пошли к выходу.

— И что же теперь? — спросила Элейн.

— Непогода задержит его в Карайдленде. За это время Шторм успеет окрепнуть после родов. Но как только появится возможность, Тэвиш примчится сюда — в этом я уверен. Теперь у него есть сын, о котором надо позаботиться.

— А почему для тебя так важно, чтобы Шторм окрепла?

— Я не хочу, чтобы победа досталась ему слишком легко. Они должны быть на равных. Пусть поговорят о своих чувствах и выяснят отношения, — Элдон усмехнулся, — Шторм не так-то просто успокоить.

— Ох, Роден, кажется, тебе очень хочется скандала! Элдон тихонько засмеялся:

— Верно. Шторм во гневе очень хороша! Ну, — сказал он, когда они вошли в зал, — где этот чертов шотландец, который торчит здесь почти две недели?

Энгус приятно проводил время в Хагалео. Поколотив нескольких английских воинов, он заставил людей лорда Элдона относиться к нему с почтением. Энгус понимал, что вряд ли когда-нибудь Мак-Лаганы и Элдоны будут сражаться бок о бок против общего врага, но был рад, что теперь они уже не пойдут друг на друга с оружием в руках.

Роден наконец отделался от окруживших его родственников и друзей. Энгус же все никак не мог прийти в себя, так он изумился. Родись у Тэвиша только сын, это уже было бы пределом мечтаний, но сразу двое детей… Такое счастье казалось чудом. Энгус дважды просил повторить эту новость и каждый раз покачивал головой.

— Девочка решила, как назвать малышей? — спросил он наконец.

— Думаю, да, но мне еще не сказала. — Элдон взглянул в окно, за которым бушевала гроза. — До отъезда в Карайдленд ты все узнаешь. Я напишу Мак-Лагану письмо и попрошу тебя передать его.

— Тэвиш приедет сюда, как только позволит погода.

— Да, захочет приехать. Но ему придется подождать, пока Шторм не оправится.

— Хочешь, чтобы девочка была настроена по-боевому? Роден усмехнулся:

— Да. Надо, чтобы эти двое до конца выяснили свои отношения, прежде чем начать совместную жизнь.

— Конечно, пусть разберутся. Ну что ж, я уеду, как только прояснится. Парень, наверное, сходит там с ума от неизвестности.

Когда через неделю Энгус появился в Карайдленде, Тэвиш и впрямь сходил с ума. Он целый месяц не находил себе места, в нетерпении ожидая новостей от Шторм — любых новостей. Но, увидев приехавшего Энгуса, он не на шутку испугался.

Застыв в кресле, судорожно вцепившись пальцами в подлокотники, Тэвиш ждал, когда Энгус войдет в зал. Мужчины хоть и не рожали детей, прекрасно знали, как это опасно. Громкие крики женщин разносились по всему дому, и часто роженицы умирали — от кровотечения или от последующей лихорадки. Нередко их жертва бывала напрасной: ребенок рождался или мертвым, или таким слабым, что не надолго переживал свою мать.

Тэвишу чудилось самое страшное. Забыв про очевидную силу Шторм и ее крепкое здоровье, он думал лишь о том, какая она маленькая. Он представлял, как ее хрупкое стройное тело корчится от боли, и не знал, как избавиться от этой муки. Иногда Тэвиш радовался, что не видит ее страданий, но чаще ему хотелось быть рядом со Шторм, чтобы своим присутствием придать ей сил и отогнать грозные тени, витавшие над детской кроваткой.

Наконец Энгус вошел в зал. Его сопровождала целая свита. Увидев сияющие лица, Тэвиш почувствовал некоторое облегчение. Значит, все в порядке. Энгус успел привязаться к Шторм, и, случись с ней что-нибудь, он не был бы сейчас таким радостным. Но ребенок все же родился, иначе Энгус не вернулся бы в Карайдленд. Тэвиш почувствовал приятное волнение.

— Как Шторм? — спросил он, когда Энгус остановился у кресла.

— С девочкой все в порядке. Правда, ей надоело валяться в постели, поэтому она немного сердится. Когда я уезжал, она запустила в своего брата Эндрю ночным горшком.

— Энгус, — сгорая от нетерпения, взревел Тэвиш, — она родила?!

— Да. Иначе почему, ты думаешь, я здесь? — Увидев, как нахмурился Тэвиш, Энгус понял, что уже достаточно подразнил парня. — Да, родила. У тебя сын. — Он подождал, когда стихнут восторженные возгласы. — Мальчишка хороший, крепкий. У него рыжие волосы, а глаза, наверное, будут твои. Она назвала его Таран, что по-уэльски означает «гром». — Энгус усмехнулся. — Мать лорда Элдона была из Уэльса. Так звали ее деда… или прадеда. Впрочем, не важно. На мой взгляд, имя подходящее. Таран такой голосистый парень! Вообще-то у него много имен: Таран Роден Колин Мак-Лаган. Девочка говорит, что это поможет избежать ссор.

Тэвиш машинально взял протянутую кем-то кружку пива. Множество рук захлопало его по спине и плечам.

— О Господи, сын! — выдохнул он.

— Это еще не все, — громко объявил Энгус, и шум сразу стих.

— Но ты же сказал, что у Шторм все хорошо, — проговорил Шолто, выразив словами то, о чем подумал Тэвиш.

— Да, она в порядке. Немного раздражена, но здорова как бык.

— Тогда что же еще ты хотел сказать, а, старый пень? — взревел Колин, теряя терпение.

— У Тэвиша дочь.

— Черт возьми, Энгус, ты же только что сказал, что у меня сын!

— Да, у тебя сын. И дочь. Ну-ка, парень, хлебни пивка! Что-то ты побледнел.

Тэвиш и в самом деле занемог от такого известия.

— У меня сын и у меня дочь. — Он сделал большой глоток. — Двойня?

Энгус кивнул:

— Да, двойня. У девочки черные волосы, а глаза, похоже, будут как у мамы. Немножко мелковата, но крепенькая. Шторм назвала ее Эйнджел, в честь своей матери. Эйнджел Ванора О'Коннер Мак-Лаган. Видишь, не забыла и о твоей матери. Она чуть поспокойней мальчика, но тоже боевая.

— Еще бы — при таких-то родителях, — проворчал Колин. — Но Шторм! Она же такая маленькая. Трудно поверить, что родила двойню — живых, здоровых детей! Ты уверен, Энгус?