Лавирль Спенсер - Осень сердца

— Но не у Тейлора. — Она издала тяжелый вздох. — Господи, я бы все отдала, чтобы только стать Лорной. Серон говорит, что Тейлор поцеловал ее на прошлой неделе в розовом саду, когда они возвращались домой.

— Ну да? А вот меня бы ты не застала с Тейлором Дювалем! И ни с каким другим мальчиком тоже! Все мальчишки противные.

— А я бы поцеловала Тейлора. Я бы даже поцеловала его с открытым ртом.

— С открытым ртом! Дженни Барнетт, иди ты к черту, раз ты говоришь такие вещи!

Дженни села, скрестив ноги. Она свободно откинула назад голову так, что волосы упали на плечи.

— Нет, я еще так не целовалась. Мне Сисси рассказывала, что когда люди становятся взрослыми, то они именно так и целуются. Они даже кладут языки друг другу в рот.

— Я все расскажу маме, раз ты так говоришь!

Дженни свесила руки, а затем закинула их за голову.

— Ну и рассказывай, Сисси говорит, что все так делают.

Сисси Туфтс, ровесница Дженни, была ее лучшей подругой.

— Хорошо, а откуда Сисси это знает?

— Она уже делала это. С Майклом Армфилдом. Она говорила, что это ужасно возбуждает.

— Врешь ты все. Никто не будет делать такие отвратителные вещи.

— О, Дафни… — Дженни соскочила с кровати и на цыпочках пересекла комнату, как балерина порхает через сцену, стремясь навстречу своему принцу. — Ты еще совсем ребенок. — Она уселась на подоконник, весь залитый лунным светом, в позе умирающей оперной примадонны.

— Я не ребенок! Подумаешь, я ведь; только на два года моложе тебя!.

Повернувшись вполоборота на ягодицах, Дженни вдруг представила себе струнный оркестр, играющий Чайковского.

— Ну ладно, я знаю только одно: если кто-нибудь из мальчиков захочет меня поцеловать, я попробую сделать это. И если он захочет засунуть свой язык в мой рот, я тоже так сделаю. — Ты правда думаешь, что Лорна тоже так делает с Тейлором?

— Серон подсматривал за ними через подзорную трубу, — Дженни перестала танцевать.

— Серон с подзорной трубой? Надо сказать тетушке Агнес, чтобы она никогда больше не давала ему эту трубу. Он таскает ее повсюду, показывает всем нашим друзьям, заставляя их хихикать вместе с ним, и еще заявляет голосом прорицателя, что «глаз все знает». Это так противно!

Они замолчали, и каждая размышляла о том, как же их несведущие двенадцатилетние братья будут решать проблему поцелуев, когда эта пора для них настанет.

Тем временем Дженни прервала молчание:

— Даф?

— Что?

— Как ты думаешь, куда денется твой нос, когда ты будешь целоваться с мальчиком?

— Откуда я знаю?

— Неужели ты никогда не думала, куда он денется?

— Я не знаю. Но он же никогда мне не мешал, когда меня тетушки целовали.

— Ну, это совсем другое. Когда мальчики целуются, они делают это дольше.

После продолжительной паузы Дженни снова окликнула:

— Эй, Даф!

— Что?

— А если кто-нибудь из мальчиков захочет нас поцеловать, а мы даже не знаем, как это делать.

— Ну это как раз можно узнать.

— Почему это ты так уверена, что можно узнать? Мне кажется, нам лучше сейчас потренироваться.

Дафни поняла, куда клонит Дженни, и категорически отказалась от этого:

— Нет-нет, только не я! Поищи кого-нибудь еще!

— Но, Дафни, может быть, тебе тоже придется когда-нибудь поцеловаться с мальчиком. Ты что, хочешь выглядеть полным придурком, который даже не знает самых обычных вещей?

— Лучше я буду полным придурком, чем буду с тобой целоваться.

— Давай, Дафни.

— Ты ненормальная. Ты свихнулась на своем Тейлоре Дювале..

— Мы договоримся, что никогда никому об этом в жизни не скажем.

— Нет, — отрезала Дафни. — Я никогда этого не сделаю.

— Ты только представь себе, что Дэвид Туфтс попытается с тобой поцеловаться в первый раз и вы стукнетесь носами, и уж совсем глупо получится, когда он попытается засунуть язык в твой рот.

— Откуда ты знаешь про Дэвида Туфтса?

— Серон вытаскивает свою трубу не только когда, он следит за Лорной.

— Дэвид Туфтс никогда и не пытался меня поцеловать. Все, что он себе позволял, так это беседовать о коллекции насекомых.

— Может быть, не этим летом, но когда-нибудь все равно попробует.

Дафни размышляла только минуту и решила, что какое-то рациональное зерно в этом есть.

— Ну, все в порядке, давай. Только чур не обниматься!

— Ну конечно, нет. Мы будем это делать так же, как Сисси с Майклом. Они сидели на крыльце, когда это с ними произошло.

— Так, а что я теперь должна делать? Подойти туда и сесть около тебя?

— Конечно.

Дафни спрыгнула с кровати и уселась рядом с сестрой на подоконник. Они сидели рядышком, касаясь ногами пола, а их волосы блестели в лунном свете. Они взглянули друг на Друга и захихикали, затем замолчали, и, конечно, ни одна из них не сделала ни одного движения.

— Как ты думаешь, закрывать глаза или нет? — спросила Дафни.

— Думаю, да. Это может слишком смутить, если целоваться с открытыми глазами, все равно что рассматривать рыбий глаз, когда ты снимаешь рыбу с крючка.

— Ну, тогда давай живее, а то я чувствую себя полной дурой, — сказала Дафни.

— Хорошо, закрой глаза и чуть-чуть наклони голову в сторону.

Они обе отклонили головы и сморщили свои губки так, что они стали похожи на кончик колбасного батона.

Они едва коснулись друг друга губами, как сразу отринули назад и открыли глаза.

— Ну и что ты думаешь? — выдохнула Дженни.

— Если все поцелуи похожи на этот, так я лучше буду смотреть коллекцию насекомых Дэвида Туфтса.

— Ты разочарована, да? Как ты думаешь, может, нам попробовать еще раз и коснуться языками? Дафни с сомнением покачала головой.

— Ну ладно, давай, но сначала вытри насухо свой язык ночной рубашкой.

— Хорошая идея.

Обе стали энергично вытирать свои языки, затем быстро наклонили головы, закрыли глаза и поцеловались так, как, им казалось, только и можно было это сделать. После двух секунд поцелуя от смеха в носу у Дафни что-то заурчало.

— Прекрати! — воскликнула Дженни. — Сейчас твои сопли попадут на меня! — И тоже засмеялась.

Дафни плевалась в подол ночной рубашки и терла свой язык так, будто проглотила яд.

— О, это ужасно! Если все поцелуи похожи на этот, так я лучше съем всю Дэвидову коллекцию!

Они, держась за животы, весело хохотали, сидя на подоконнике, залитом ярким светом луны. Подложив под спины свернутые подушки, они как бы сливались с теплым ночным бризом, дувшим в открытые окна, и казалось, что это уже не маленькие девочки, а юные эльфы, начинающие жить, может быть, странной, но такой глубокой, чудесной внутренней жизнью, такой полной, что оживляется все вокруг, приобретая необычайно яркий свет и глубокий, бездонный смысл. И в этом мягком воздухе, полном странных летних ароматов, в этой тишине, темноте, в этих ярких, будто теплых звездах чувствовалось тайное и страстное брожение, угадывалась жажда материнства и расточительное сладострастие земли — наступала новая пора их жизни, пора женственности, а сами они должны были превратиться в милые земные существа, знающие все и ничего не боящиеся. А о первой попытке поцелуя они потом весело расскажут своим детям. Через некоторое время Дженни, рассматривая звезды, промолвила: