Бертрис Смолл - Непокорная

— Полагаю, вы отдаете себе отчет, — не спеша начал лорд Генри Темпл Пальмерстон, — что наши с вами действия вполне могут быть расценены правительствами наших стран как обыкновенное предательство. А я, видите ли, уже и так прослыл сторонником крутых мер, ибо в отличие от членов парламента и кабинета его величества предпочитаю действовать, а не разглагольствовать впустую.

Он замолчал, погрузившись в созерцание темно-красного кларета в бокале. Вотерфордский хрусталь с тончайшей резьбой искрился кроваво-алым светом в отблесках камина, бросая блики на его красивое лицо.

Снаружи, нарушая полуночную тишину, шуршал ветер, принося клочья тумана с побережья.

— И тем не менее, — продолжал лорд Пальмерстон, — исходя из интересов державы, которую вы, капитан Данхем, представляете, думаю, согласитесь со мной, что в создавшейся ситуации нашим злейшим врагом является Наполеон, и нам не следует ссориться друг с другом. Одним словом, Карфаген, то бишь Наполеон, должен быть разрушен!

Джаред Данхем повернулся от окна и направился к камину.

Молодой, худощавый, темноволосый, он выглядел гигантом — во всяком случае, был значительно выше собеседника, рост которого превышал метр восемьдесят. Обращали на себя внимание и его глаза — темно-зеленые, с веками, как бы отягощенными длинными густыми ресницами; они, казалось, смотрели на мир с прищуром. Продолговатый тонкий нос и узкие губы придавали его облику нечто мефистофельское. У него были крупные холеные руки; округлой формы ногти тщательно подпилены. Сильные руки, мощные…

Опустившись в свободное кресло — с гобеленовой обивкой и с подушечкой для головы, соседствующее с весело пылающим огнем, — Джаред наклонился к военному министру Англии.

— И, собираясь напасть на врага, вцепившегося мертвой хваткой вам в горло, вы хотите иметь уверенность, что другой не повиснет у вас на загривке. Я прав?

— Безусловно! — заявил лорд Пальмерстон с присущей ему прямотой.

Едва уловимая улыбка тронула уголки губ американца Джареда Данхема, но глаза цвета бутылочного стекла оставались холодными.

— Браво, сэр! В искренности вам не откажешь, — заметил он.

— Мы нужны друг другу, капитан, вот и все, — последовала откровенная реплика. — За последние два десятилетия ваша страна окончательно отделилась от нас, однако корни вам выкорчевать не удалось. В самом деле, имена и фамилии у вас английские, манера одеваться, обставлять дом заимствована у нас, даже устройство высшего государственного органа — сколок с нашего, разве что короля Георга у вас нет. Я говорю условно. Вы с нами связаны пуповиной.

Тут уж ничего не поделаешь! А если меня правильно информировали, вы в один прекрасный день как прямой наследник по мужской линии получите поместье, земли и титул, дарованные когда-то английским престолом вашему предку.

— Надеюсь, милорд, в ближайшее время это мне не грозит.

Томас Данхем, мой кузен, находится, слава Богу, в добром здравии!

Он восьмой владелец острова Виндсонг, и, откровенно говоря, я не спешу стать девятым.

Джаред Данхем замолчал. Спустя минуту он продолжил разговор, переведя его в другую плоскость:

— Америке необходимо иметь рынок сбыта своих товаров, и Англия нам его предоставляет. А мы у вас покупаем товары первой необходимости, предметы роскоши… Мы пока не можем удовлетворить спрос на подобные вещи. В 1803 году отвалили Франции изрядный куш за Луизиану. Обширная территория… Это хорошо! И от французов избавились — тоже неплохо. Но меня беспокоит другое: мы, так называемые новые англичане, проморгали появление на политическом небосклоне отчаянных ребят, значительно превосходящих нас по численности. Горячие головы, милорд! С молоком матери они впитали рассказы о том, как мы наподдали англичанам в 1776 году, и теперь рвутся в бой.

Джаред Данхем вздохнул. Лорд Пальмерстон бросил на него пристальный взгляд.

— Я человек дела, милорд. Война мне не нужна. Я вообще не одобряю подобный метод завоевания места под солнцем. Но уж если придется, денег не пожалею. Возьмем, к примеру, эту континентальную блокаду. Ну и что? В проигрыше остаемся и мы, и вы. Безвыходных положений не бывает: блокаду прорвать можно, и некоторым это удается…

После непродолжительной паузы Джаред продолжил:

— Примите к сведению, милорд, такой печальный факт: ваши ткачи работают три дня в неделю в связи с нехваткой сырья, а у нас в доках гниет хлопок. И что же получается в итоге? Безработица, волнения… Аховая ситуация — и у вас, и у нас.

Лорд Пальмерстон согласно кивнул. Однако Джаред Данхем еще не закончил свою мысль.

— Вы правы, милорд, Америка и Англия нуждаются друг в друге, и те из нас, кто понимает это, будут сотрудничать с вами…

Тайно, способствуя уничтожению нашего общего врага Наполеона Бонапарта. Нам в нашем правительстве только и не хватает иностранцев! Но ведь и вы, англичане, не в состоянии воевать сразу на двух континентах. Однако я уполномочен мистером Джоном Квинси Адамсом сообщить вам следующее: вы издали закон, запрещающий Америке торговать с другими странами. Оговорили условие: мол, если наше грузовое судно перед заходом в иностранный порт не зайдет в британский порт и не захватит английский груз, тогда наш груз конфискуется. Это неслыханная дерзость, сэр! Мы свободная страна!

Генри Темпл Пальмерстон тяжело вздохнул.

— Я делаю все, что в моих силах, — промолвил он, — но у нас и в палате общин, и в палате лордов тоже есть горячие головы.

Большинство из них в жизни не держали в руках шпагу или пистолет, не говоря уж о том, что вообще ни разу не нюхали пороху, но все считают себя такими знатоками, что мы с вами, по их понятиям, им в подметки не годимся. До сих пор считают, что ваша победа — простая случайность. И пока эти джентльмены не поймут, что у нас общие цели и задачи, мне придется несладко.

Кивнув, Джаред Данхем сказал:

— Через несколько дней я отправляюсь в Пруссию, оттуда — в Санкт-Петербург. Король Фридрих-Вильгельм и царь Александр Первый пока не особо поддерживают Наполеона.

Посмотрим, сможет ли сообщение об англо-американском сотрудничестве заставить их и впредь воздерживаться от альянса с Бонапартом. И все же какой он ловкий, этот корсиканец! Сумел прибрать к рукам всю Европу!

— И уже нацелился на Англию, — произнес лорд Пальмерстон с ненавистью в голосе. — Если он и нас победит, тогда и вам несдобровать. Как говорится, по морям, по волнам и… к вам.

Джаред Данхем хохотнул, однако сиплое придыхание с большой натяжкой можно было назвать смехом.