Бертрис Смолл - Любовь на все времена

— Я не припоминаю, чтобы вы хотя бы упомянули об этом, — горько заметил Кевен.

Мигель де Гуарас пожал плечами.

— Это оплошность, но вам не стоит опасаться. Сегодня вечером мы уедем в Испанию, амиго, и как только мы окажемся там, мой король достойно наградит вас.

— Чем?

— Небольшим поместьем, — спокойно ответил Мигель де Гуарас. — Конечно, это возместит потерю ничтожных земель, принадлежащих этой женщине.

— Ничтожных земель! — Лицо Кевена покрылось пятнами гнева. — Имеете ли вы представление о размере ее земель, идиот? Несколько тысяч акров земли — вот что потеряно для меня! И наследница соседних земель для моего будущего сына! Наследница с такими же обширными владениями! Я собирался основать династию, де Гуарас, а сейчас вы предлагаете мне в обмен небольшое поместье в какой-нибудь Богом забытой деревушке в Испании? А как насчет ее состояния? Ее золота? Возместит ли мне эту потерю ваш проклятый король?

— Щедрость короля Филиппа простирается только до жалования земель, Фитцджеральд, и вы должны быть благодарны ему. Что касается золота, мой наивный ирландский дурачок, у вас есть хорошая возможность заработать небольшое состояние, если вы только откроете глаза.

— Что, черт побери, вы имеете в виду? — со злостью спросил Кевен.

— Что вы намерены делать с вашей кузиной? Вы ведь не можете отпустить ее сейчас, не так ли?

— Что мне заботиться о ней, — безразлично сказал Кевен Фитцджеральд. — Задушить эту суку — вот что мне хочется. Она сейчас не представляет для меня интереса.

— Она же золото в вашем кармане, амиго!

— Что?

— Лондон — международный порт, приятель. Как, вы полагаете, мы выберемся отсюда сегодня вечером? Мы спускаемся к реке, амиго, нанимаем лодочника, чтобы он отвез нас до лондонского Пула, до корабля моего старого приятеля Рашида аль-Мансура.

— Мавр?

— Нет, он испанец, который решил, что мусульманский полумесяц гораздо доходнее христианского креста. В Испании таких считают предателями, но это никогда не умаляло нашей дружбы. Рашид привозит в Англию предметы роскоши, апельсины и товары из сафьяна. Он возвращается с оловом, английской шерстью и весьма часто с восхитительными девушками для невольничьих рынков Алжира. Светлокожие женщины со светлыми глазами там высоко ценятся. Посмотрите на вашу кузину, амиго. Светлокожая, со светлыми глазами и волосами, напоминающими начищенную медь. Она не красавица, но достаточно мила и принесет вам состояние. Это ведь лучше, чем убивать ее, а? Убийство ничего не принесет вам. Продав ее, вы сможете заработать состояние.

— Кевен, вы не посмеете! — закричала Эйден. Она неожиданно смертельно испугалась, но не только за себя, а за ребенка. — Кевен, я беременна!

— Это даже лучше! — сказал Мигель де Гуарас. — Белокурая женщина со светлой кожей и большим животом. Турки и арабы любят плодовитых женщин. Ты получишь за нее двойную цену!

— А как, черт возьми, я должен устроить это? Мне надо ехать с ней в Алжир?

— Нет, нет, амиго, в этом нет необходимости. Мой брат Антонио, который сейчас сидит в английской тюрьме, имел дело с Рашидом аль-Мансуром все время, пока он был испанским шпионом в Англии. Всякий раз, когда Рашид собирался вернуться в Алжир, Тонио находил какую-нибудь молоденькую светловолосую голубоглазую девушку, чтобы тот увез ее. Какую-нибудь лондонскую девку, которую никто не стал бы разыскивать. Когда ее продавали, Рашид брал свои десять процентов комиссионных, а остальные через банк Кира помещались на счет Тонио либо здесь, в Англии, либо на родине, в Испании. То же самое может быть сделано и для вас. На рассвете Рашид высадит нас на побережье Франции. Затем мы проберемся в Испанию. Король подарит вам земли, а когда ваша кузина будет продана в Алжире, деньги, которые получат за нее, будут переведены через банк Кира в Алжире в банк Кира в Испании. Разве это не просто?

— Как вы думаете, сколько я смогу получить за нее? Мигель де Гуарас критически осмотрел Эйден.

— Мне нужно посмотреть на нее голую, но из того, что я вижу, можно сказать, что несколько сотен фунтов стерлингов вы получите. Это, конечно, не то состояние, на которое вы рассчитывали, но, по правде говоря, вы будете обеспечены гораздо лучше, чем когда-либо в своей жизни. У вас будет состояние, земли, а с ними и возможность завести достойную жену. Жену, которая никогда не узнает грустных обстоятельств вашего рождения. Подумайте хорошенько, амиго.

Эйден до смерти напугали эти речи. Безумный замысел, цель которого — уничтожение семьи Конна. Она не понимала, зачем все это. Сейчас важно было сбежать от этих мужчин, которые так небрежно обсуждали возможность ее продажи в рабство. Она встала, и они оба повернулись к ней.

— Я не намерена стоять и дожидаться, пока вы похитите меня, — храбро заявила она. — Кевен, если вы не откроете эту дверь, я начинаю кричать. Я буду кричать так громко и сильно, что задрожат стены. Я не позволю вам обречь Конна на смерть! Я люблю твоего мужа! Как вы могли подумать, что я полюблю вас? Я презираю вас! Как мужчина вы посмешище!

Он нанес ей удар, от которого Эйден пошатнулась, прижав руку к лицу.

— Сука! Мне были нужны только твои деньги! — жестоко крикнул он.

— Амиго, — предупредил де Гуарас, — не портите ваш товар, чтобы не снизить цену.

— Она сверхсамодовольная стерва, — сказал Фитцджеральд. — Ни ее отец, ни ее красавчик муж никогда не били ее. Ей это необходимо!

— Некогда, амиго, — сказал де Гуарас. — Пусть тот, кто купит ее, приучает ее к порядку. Вы сердиты и могли поранить ее, а я обещаю вам, что вы пожалеете об этом. Она — ценный товар. — Он широко улыбнулся Эйден. — Вы не допили вино, мадонна, — сказал он ласково. — Позвольте мне налить вам свежего. — Он взял кубок со стола и не таясь высыпал в него порошок из одного из своих колец. Потом долил вина и, отдав ей кубок, приказал:

— Пейте!

Эйден с ужасом уставилась в кубок. Она ничего не видела, кроме красноватого вина. То, что он так откровенно бросил в кубок, немедленно растворилось.

— Что вы бросили сюда? — спросила она слегка дрожащим голосом.

— Это не убьет вас, — отозвался он, не отвечая на ее вопрос. — Пейте!

— Ни за что! — закричала Эйден и снова сделала попытку встать.

Мигель де Гуарас не намерен был спорить. Его интересовало только одно: уехать из Англии. С поразительной для такого хрупкого человека силой он толкнул ее обратно на стул, в то же время рявкнув Кевену:

— Не давайте ей встать, амиго.

— Я позабочусь, чтобы она выпила. — Кевен зашел ей за спину и скрутил ей руки. Мигель де Гуарас зажал ей нос двумя пальцами, а когда она наконец была вынуждена открыть рот, чтобы вдохнуть воздуха, насильно влил питье ей в горло.