Бертрис Смолл - Дикарка Жасмин

— Посмотри! — Ясаман очнулась от пережитого и перевернула страницу Ночной книги. — Теперь супруга берет в рот член своего господина. Это тоже доставляет ему удовольствие, Салим?

— Да, — подтвердил он, стараясь унять поднимающуюся в нем дрожь. Не теперь, предостерегала благоразумная часть его естества. Если позволить ей это, отступления не будет.

— Тогда можно я доставлю тебе такое удовольствие?

— Не сегодня, сестренка. — Его обрадовало выражение разочарования, промелькнувшее в ее глазах. — Уже поздно. Ты уже многое узнала и оказалась способной ученицей. Оставим что-нибудь для следующего раза.

— Когда? — нетерпеливо спросила она.

— Завтра, когда все лягут спать, я снова приду к тебе, сестра. Ты хочешь? — Он подобрал повязку и обмотал ее вокруг горящих бедер.

— Да, — медленно ответила Ясаман. — Но до завтрашнего вечера целых тысяча лет, Салим.

— Предвкушаемая страсть — самая великолепная, — рассудительно заметил принц. — А теперь пожелай мне спокойной ночи, обезьянка.

К его изумлению, девушка соскочила с кровати, обвила шею руками и жарко прижалась к нему всем телом. Их губы встретились, и они задохнулись в безумном горячем поцелуе. «Спокойствие!» — предупреждал его внутренний голос. Он отстранился и с холодной улыбкой не спеша вышел из спальни, хотя покидать сестру ему вовсе не хотелось.

Проводив его, Ясаман взяла Ночную книгу и, со вздохом взглянув на нее, закрыла и отложила в сторону. Расправив смятую постель, вновь легла, но сон не шел. Медленно ее рука скользнула к тому сказочному месту между ног и, раздвинув складки, проникла внутрь.

Как там было влажно. Влажно и горячо. Она стала легонько поигрывать пальцами. Восхитительный трепет прошел по ее телу. Почти такой же, какой доставлял его быстрый язык. Но теперь он приносил облегчение, избавляя тело от заливавшего его беспокойного напряжения. Пальцы шевелились все настойчивее и настойчивее, пока со вздохом она не почувствовала, как расслабляется. Дыхание замедлилось и стало ровным, и она глубоко заснула.

Из тени появился едва различимый человек и, беззвучно ступая, подошел к кровати. Взяв Ночную книгу с того места, где оставила ее Ясаман, Адали поспешил из спальни. Он видел все, что произошло между маленькой принцессой и ее братом. Заботу о девочке ему поручили, когда той было всего шесть месяцев от роду, и с тех пор он еще ни разу не позволял беде так приблизиться к ребенку. Уже несколько лет, наблюдая встречи брата и сестры, он не сомневался в недобрых намерениях принца Салима по отношению к Ясаман. Недремлющий на страже безопасности принцессы, он давно видел, где таится зло, еще до того, как его подметила добрая Ругайя Бегум. Много раз он незаметно отводил от девочки беду, не сказав никому ни единого слова. Но сегодня все было иначе. Он вынужден был безмолвно наблюдать, как принц Салим посягал на невинность Ясаман, он не мог вмешаться. Потому что дать понять, что он видел это, означало подписать себе смертный приговор. Как доказало убийство Абу-л Фазла, принц Салим был безжалостен. А Адали знал, что из могилы он уже не поможет своей юной госпоже. Здесь требовалась помощь кого-нибудь более влиятельного, чем он. Адали постучал в дверь спальни Ругайи Бегум, изо всех сил надеясь, что с ней не будет правителя. Дверь открыла старшая служанка Ругайи Лайли.

— Госпожа отдыхает, — раздраженно ответила она, недовольная, что ее подняли с постели.

— Тем не менее я должен ее видеть, — настаивал Адали. В доме принцессы Ясаман, где он был главным управителем, Лайли не смела ему отказать.

— Заходи, — пригласила она и, ворча что-то про себя, прошла в спальню госпожи, откуда показалась через несколько минут и кивнула на дверь.

— Ложись спать, — велел ей Адали. — Ночью ты не понадобишься госпоже Ругайе Бегум. — И плотно затворив дверь за служанкой, приложил к ней ухо. Ему надо было убедиться, что женщина удалилась.

Ругайя Бегум сидела в кровати — седые волосы расчесаны и заплетены в одну толстую косу.

— Садись сюда, — похлопала она по краю кровати. — Если мы будем близко, Лайли ничего не услышит, даже если захочет подслушать. — Ругайя Бегум понимала: если Адали хотел ее видеть в столь поздний час, дело было неотложным. — Что случилось? — спросила она, когда евнух подсел рядом.

— Вечером, — без дальнейших предисловий начал Адали, — я спрятался в спальне принцессы Ясаман. Не спрашивайте меня, госпожа, почему. Я и сам толком не знаю. Какой-то инстинкт приказал мне это сделать.

Ругайя Бегум кивнула, но ничего не ответила, с растущим ужасом слушая, что он увидел в покоях Ясаман.

— Принцесса отвечала с невинным жаром на все попытки принца Салима, — заключил слуга. — Она удивительно страстная девушка и обещает стать очень страстной женщиной. Этого и следовало ожидать: и отец, и Кандра — страстные люди.

— Но ее страсть не должна быть направлена на Салима, — воскликнула Ругайя Бегум. — Он нехороший человек, Адали. Знает, что поступает не правильно, и все же пытается соблазнить Ясаман, которая, кроме него, не знакома ни с одним мужчиной. Что мне делать? Если что-нибудь случится с моим господином, как я смогу уберечь Ясаман? Я не смогу!

— Нельзя тянуть с браком, госпожа Бегум, — прямо ответил Адали. Старому верному слуге позволялось открыто высказывать свои мысли. — Принцессу необходимо выдать замуж до зимы. Она не должна возвращаться на юг в Лахор.

— Адали, ты знаешь законы так же, как и я, — безнадежно сказала Ругайя Бегум. — Ни одна девушка до четырнадцати лет и ни один юноша до шестнадцати не могут вступить в брак. А Ясаман только тринадцать.

— Вы позволяете материнским страхам затмевать здравый смысл, госпожа Бегум, — упрекнул ее Адали. — Вы ведь сами сказали, что законы утверждает правитель. Он же может их и отменить, если пожелает.

— Но какую причину я могу привести Акбару, чтобы оправдать такую спешку с помолвкой и браком Ясаман? — Беспокойство о дочери оставило след на лице Ругайи Бегум.

— Есть, только одна причина, которая его убедит, — ответил евнух. — Правда.

Ругайя Бегум побледнела.

— Я не могу рассказывать ему о таких вещах, — запротестовала она.

— Вы должны, — настаивал слуга. — Могол не глупец, и, Аллах да простит мне мои слова, он умирает. Никто не знает, когда за ним придет черный верблюд смерти. Наверное, скорее, чем нам бы хотелось, и мы оба об этом знаем. Когда он покинет этот мир, кто тогда защитит принцессу? Ни у вас, ни у меня на это не хватит власти.

— А у мужа? — спросила в ответ Ругайя Бегум. — Когда Салим станет Великим Моголом, никого не будет могущественнее его.

— Признаю, госпожа Бегум, во многих своих поступках принц Салим капризен, — согласился евнух. — Но он знает, что его страсть порочна, как бы он ее ни оправдывал. Если принцесса выйдет замуж и будет счастлива, я не думаю, чтобы он решился разрушить ее счастье. Ведь он ее любит. Еще лучше, если она станет матерью.