Бертрис Смолл - Филиппа

— Еще бы! — выкрикнула она. — Тебя куда больше интересовал Мелвил!

— Да, твое приданое тоже сыграло немаловажную роль, — согласился он.

Филиппа обожгла его яростным взглядом.

— Я могу и возненавидеть тебя! — предупредила она.

— Вполне вероятно, — кивнул граф. — Но надеюсь, что этого не произойдет, малышка. Я обнаружил, что начинаю привыкать к твоему обществу и без тебя буду совсем одинок. Но неужели жизнь без двора так ужасна?

Он взял ее руку и стал целовать пальцы.

— С десяти лет, впервые приехав во дворец, я поняла, что ничего больше не желаю.

— Девичья мечта, — вздохнул он. — Ничего странного. Но теперь ты стала женщиной. Неужели, как другие, никогда не грезила о замужестве и детях?

— Почему же? Думала, что стану женой Джайлза Фицхью, но он бросил меня ради церкви.

— Однако с тех пор лорд Кембридж стал искать тебе другого жениха, которым оказался я. Вспомни, малышка, ты не противилась этому браку и в нашу брачную ночь, да и на берегу Темзы не слишком сопротивлялась моим ласкам.

— А следовало сопротивляться? — бросила она. — И говорить, что мне не понравилось?

— О, я счастлив, что тебе было хорошо со мной, малышка, — усмехнулся он, — но постельные забавы нужны не только для удовольствия, но еще и для того, чтобы иметь детей. А о каких детях может идти речь, если ты все время станешь проводить при дворе? Ведь я не смогу постоянно быть при тебе. Нужно управлять Брайарвудом.

— Ты говоришь совсем как моя мать, — фыркнула она.

— А ты — как избалованное дитя, желающее отделаться от всякой ответственности, даже той, которую, кроме тебя, никто не может нести, — серьезно возразил он.

— Если ты так считаешь, почему не останешься дома, вместо того чтобы ехать во Францию? — взорвалась Филиппа. — Продолжай нянчиться со своей драгоценной землей, а без меня тут вполне можно обойтись!

— Но ты моя жена и не можешь отправиться во Францию, если я не соглашусь сопровождать тебя, — возразил граф.

— Значит, ты запрещаешь мне ехать? — процедила она, угрожающе блеснув глазами.

— Вовсе нет, ибо знаю, как много это значит для тебя, и, кроме того, встреча двух королей обещает быть знаменательным событием, о котором ты долго будешь рассказывать детям и внукам, — ответил он, снова целуя ее маленькую руку. — Успокойся, дорогая, забудь свой гнев и помирись со мной. У нас впереди еще много лет и немало времени для сражений.

Филиппа невольно рассмеялась. Ничего не скажешь, с обаянием ее мужа бороться трудно.

— Я прощаю тебя, Криспин, за то, что ты меня расстроил, — лукаво пропела она.

Граф весело хмыкнул. Филиппа всегда будет стремиться взять верх, и от него зависит, чтобы она не сомневалась, будто так оно и есть.

— Я пришлю Люси помочь тебе переодеться в ночную сорочку, — пообещал он, — а сам пойду ужинать в зал. Спи, дорогая, никто тебя не потревожит.

Он поднялся и с поклоном вышел из комнаты.

Через несколько минут появилась Люси и, сняв тазик с углей, помогла хозяйке умыться и надеть чистую сорочку. Потом уложила ее в постель, укрыла и, пожелав спокойной ночи, удалилась. Филиппа мгновенно заснула, но пробудилась среди ночи и инстинктивно прижалась к теплому телу мужа. На душе почему-то сразу стало легко.

Недолгое пребывание в Брайарвуде стало для Филиппы настоящим откровением. Земли матери были поистине бескрайними по сравнению с имением мужа, даже вместе с Мелвилом, принесенным Криспину как часть приданого. Но и природа совсем не была такой дикой. В отличие от Фрайарсгейта небольшие поля Брайарвуда были старательно вспаханы и засеяны. Луга, где пасся скот, обсадили низкими кустами, чтобы животные не бродили где попало. Новый метод огораживания пастбищ не раз вызывал удивленные и пренебрежительные реплики у соседних землевладельцев. Но граф, похоже, продолжал ладить со своими соседями.

Филиппа была довольна еще и тем, что жизнь в Брайарвуде вовсе не скучна. В округе оказалось немало усадеб, и, как говорил Криспин, здесь лучше всего растить детей, у которых не будет недостатка в обществе.

И в этом крылась основная трудность, ибо Филиппа никак не могла объяснить мужу, что для нее важнее всего служба королеве. Он не желал считаться с тем, что в традиции рода Мередитов служить Тюдорам.

Филиппа очень удивилась, узнав, что в Брайарвуде ее уже ожидает письмо от матери вместе с рецептом для предотвращения зачатия. К письму прилагался мешочек с главным ингредиентом: семенами дикой моркови.

— Не знаю, одобрит ли священник это зелье, — переживала Люси. — Поймите, миледи, вы должны дать графу наследника, не посчитайте это дерзостью с моей стороны!

— Но мама его принимает! — возразила Филиппа.

— Ваша мама давно исполнила свой долг перед вашим отцом и лэрдом, — отпарировала Люси.

— Как только мы вернемся из Франции, я немедленно прекращу его принимать, — поклялась Филиппа.

— Так вы собираетесь отказаться от рождественских праздников и места при дворе? — с невинным видом осведомилась Люси.

Филиппа подозрительно прищурилась:

— Тебе, кажется, разонравилось служить у меня? Не хочешь ли вернуться в богом забытую Камбрию?

Но Люси достаточно долго пробыла у Филиппы, чтобы поверить угрозе.

— Не хотите же вы, чтобы я подвергла опасности свою бессмертную душу, миледи? — возмутилась она.

Филиппа раздраженно топнула ногой.

— Если мама послала это мне, значит, хочет, чтобы я пила снадобье! Или собираешься возражать госпоже Фрайарсгейта? Вот Энни никогда не спорит с мамой!

— Но я — не моя сестра! — начала было Люси, но тут же вздохнула. — Ладно, но только пока мы не вернемся из Франции, миледи. Удачей будет, если вы до сих пор не носите ребенка. Аппетиты у вашего мужа немаленькие.

Филиппа покраснела.

— Откуда ты знаешь?

— Вы спите в одной постели, и именно я застилаю ее по утрам, — ухмыльнулась Люси. — Приходится по полчаса расправлять смятые простыни!

— У тебя слишком острые глаза и чересчур длинный нос! — резко бросила Филиппа.

— Я сделаю отвар, — пообещала служанка. — Но он вам не понадобится во время месячных. Так говорится в письме.

— Иногда я жалею, что научила тебя читать, — пробормотала Филиппа. — И ни слова мужу, да и вообще никому. Ясно?

Люси кивнула:

— Если граф узнает, вышвырнет меня из дома собственноручно и отправит в Камбрию. Я люблю юг не меньше вашего, миледи. А дома меня сразу же выдадут за фермерского сыночка, и я навсегда останусь на севере. Я уже сказала, что не похожа на сестру и не желаю ухаживать за мужем и детишками. С самого первого путешествия в Эдинбург я стремилась упорхнуть подальше от дома.

— Но когда у меня родятся дети, придется сиднем сидеть в Брайарвуде, — коварно напомнила Филиппа, однако Люси ничуть не встревожилась.