Гэлен Фоули - Дочь пирата

Серафина, внутренне сжавшись, наблюдала за ним.

— Что такое, любовь моя? — Он сонно оглянулся через плечо. — Я что-то слышу.

Черт бы побрал этого человека! Серафина забыла про его шестое чувство.

В ту секунду она услышала грохот распахнувшейся двери, и звучный знакомый голос, который настойчиво звал ее. Дариус разразился проклятиями на неизвестном ей языке. В мгновение ока одним гибким движением он скатился с нее, путаясь в простыне и отчаянно пытаясь застегнуть брюки.

— Черт, черт, черт! — повторял он.

Она застыла, устремив взгляд на дверь.

— Серафина! — встревожено звал ее отец. — Открой дверь! Детка, открой!

Она слышала, как ключ вставляли в замок, но не шевелилась. Широко открытыми глазами Серафина смотрела на Дариуса. Он ответил ей загнанным взглядом. Лицо его стало пепельно-серым.

Времени на размышления не оставалось. Дверь спальни распахнулась, и на пороге появился король.

— Серафи… — начал было он и замолк.

«О Боже!» — Она крепко зажмурилась. Повисла тяжелая тишина. Дариус и Серафина замерли. Простыня покрывала их до пояса.

Мать следовала за отцом, отставая лишь на шаг.

— Серафина! Лазар, с ней все в порядке? С ней ничего не случилось? — в ужасе воскликнула Аллегра.

— Пожалуй, ничего, — ответил отец очень холодным тоном.

Аллегра, стоя за спиной мужа, пыталась заглянуть ему под руку.

— Боже правый! — ахнула мать.

Серафина увидела, как отец сжимает и разжимает кулаки. Тихо, но внятно он произнес:

— Сукин ты сын!

Принцесса вскрикнула, когда отец рванулся к постели, схватил Дариуса и выволок его из постели.

— Папа!

— Ты сукин сын! — взревел король, швырнув Дариуса к стене.

— Лазар, прекрати! — кричала Аллегра.

— Моя дочь! — рычал король, подняв мощный кулак для удара.

Дариус не дрогнул и не сделал попытки защититься. Он стоял и смотрел на короля с абсолютно непроницаемым видом. Однако в выражении лица его сквозила легкая дерзость.

— Я тебе доверял, — негодующе кричал отец. — « Не посылайте дуэний», — сказал ты, и я даже не спросил почему. Ты лживый, похотливый сукин сын!

— Не бей его, папа, он не виноват!

Кулак не опустился. Отец оглянулся на дочь, и в темных глазах его сверкнула ярость.

— Ты, маленькая шлюшка! — прохрипел он сквозь зубы. — Ты чертовски права: по крайней мере половина вины лежит на тебе. Твоя мать и я не этому тебя учи! Где ты разузнала, как ведут себя распутницы?

— Папа! Я не распутница! Я люблю его!

Она устремила умоляющий взгляд на мать, но королева опустилась на стул и закрыла лицо руками.

— Тебе многое придется объяснить, Великолепный, — холодно обратился к Дариусу король. — Я желаю видев тебя в моем кабинете. Там ты расскажешь мне все, о чек еще лгал. — Лазар отпустил Дариуса и, смерив дочь презрительным взглядом, направился к двери.

— Папа? — дрожащим голосом окликнула его Серафина. — Папа, пожалуйста…

Он круто обернулся и ткнул пальцем в нее:

— А что касается тебя… — Лазара трясло от ярости. — Господи, я думал, что ты причинила себе вред! Твоя служанка прибежала к нам, дрожа от ужаса, и сказала, что слышала в твоей спальне шум. Она испугалась, что ты покончила с собой! Ты посеяла смерть в наших сердцах… а потом я застаю здесь такое!.. Своевольная, безрассудная, упрямая девчонка. Да, это моя вина, потому что я избаловал тебя! — прогремел он, а затем обратился к Дариусу: — И не думайте, сэр, ни минуты не надейтесь, что вам удастся избежал наказания! Вы женитесь на ней! Теперь это ваша головная боль!

— Я не головная боль, — удрученно пробормотала Серафина, и в ту минуту, когда она уже решила, что более унизительной ситуации в ее жизни не было, на пороге спальни появился Анатоль. Его грубовато красивое лицо окаменело от гнева, сапфировые глаза горели холодной злобой, сверкая, как лед под солнцем.

— Какого черта вы сюда явились? — рявкнул король.

Не обратив внимания на его вопрос, Анатоль впился взглядом в Серафину.

— Значит, это правда.

— Это семейное дело, князь, вон отсюда! — возмущено взревел король, наступая на него.

— Анатоль, пожалуйста, оставьте нас, — холодно произнесла королева.

— Это касается меня. Не так ли? — резко откликнулся Анатоль. — Я велел слуге караулить вашу дверь по ночам, ваше высочество, поскольку вы слишком прекрасны, чтобы быть непорочной. Меня интересовал лишь вопрос: кто именно ваши любовники и много ли их? Вы подтвердили мои подозрения. Какая удача, что я не женился на вас. — Анатоль бросил Серафине какое-то слово по-русски, но в данной ситуации оно в переводе не нуждалось.

Реакция Дариуса была мгновенной. Однако король перехватил его и отшвырнул к стене, впрочем, не так грубо, как прежде.

Анатоль уставился на Дариуса так, словно готов был растерзать его:

— А вы, сэр, считайте себя покойником.

— Ладно, становитесь в очередь, — отозвался Дариус.

Анатоль обернулся к королю:

— Теперь плевал я на ваш островок. Я выпью за здоровье Наполеона, когда он всех вас раздавит.

— Наполеон мертв! — торжествующе вскричала Серафина и указала на своего героя: — Дариус застрелил его.

Потрясенные, все уставились на Дариуса. Он поднял голову и небрежно отбросил со лба локон.

— Вообще-то, — сказал он, — я промахнулся.

Воцарилась гробовая тишина.

Задохнувшись от изумления, Серафина повернулась к Дариусу и растерянно посмотрела на него. Ей не верилось, что она правильно расслышала его слова.

— Прости, что ты сказал?

Король презрительно фыркнул, покачал головой и вышел из комнаты, оттолкнув Анатоля. Князь последовал за ним, язвительно посмеиваясь.

Опустив голову, Дариус стоял, прислонившись к стене.

Аллегра задержалась на пороге.

— Дариус… — начала она с холодным достоинством.

— Да, госпожа.

— Я шокирована и разочарована в вас.

— Да, госпожа.

— Мама! — воскликнула Серафина, зная, что сдержанный упрек матери ранит Дариуса больнее всего.

— А ты… — резко обратилась королева к дочери. — Я просто не знаю, что тебе сказать. В который раз ты не думаешь ни о чем, кроме осуществления своих желаний. Ты выставила дураком отца… и князя Туринова. Что теперь будет с Асенсьоном? Нам придется воевать. Если что-то случиться с Рафаэлем…

— Ты думаешь только о нем! — воскликнула Серафина, когда мать, скрестив руки, сурово вздернула подбородок. — А я? А Дариус? Тебе безразлично, через что пришлось ему пройти?

— Если вы хотели друг друга, вам следовало вести сем иначе. И в любом случае следовало проявить осторожность. — Окинув внимательным взглядом Серафину и Дариуса, королева удалилась.

— О Боже! — простонала Серафина, посмотрев на Дриуса.

Он стоял на том же месте, где оставил его король, прислонившись к стене, с закрытыми глазами, чуть откинув голову.