Кэрол Финч - Однажды в лунную полночь

Люсьен мягко прикоснулся влажными губами к мочке уха Микаэлы, и она почувствовала, как ее постепенно охватывает желание, напоминая о головокружительных моментах, когда она доверчиво отдалась ему всем сердцем затем лишь, чтобы впоследствии обнаружить обман.

—. Не надо, Люсьен, — еле слышно пробормотала она. — Это нечестно, я слишком много выпила.

Люсьен и сам изрядно перебрал, и, между прочим, это только усложняло дело. Мужская гордость не позволяла ему отступить. Микаэле надо дать волю, потому что она сама того хочет, но эта ночь навсегда должна остаться у него в памяти.

Почувствовав, что ее опрокидывают на спину, Микаэла негромко застонала. От его близости затуманивалось сознание, начинало гореть тело. Она подняла взгляд и, увидев Люсьена совсем близко, ощутила его напрягшиеся мышцы и аромат мужчины, который уже давно врезался в ее память.

— Ну неужели нельзя как-то иначе, например, просто побыть вместе? — выдохнула она. — Так больно знать, что мужчина, которого ты любишь, любит другую…

Люсьен закрыл ей рот своими губами, и Микаэла не смогла оттолкнуть его. Это была заведомо проигранная битва: она всегда сгорала в том пламени, что он разжигал вокруг нее. Люсьену удавалось заставить ее забывать обо всем, кроме женского естества, жаждавшего счастья. О, если бы он только мог ее любить так, как она его любит! Тогда они были бы счастливы в браке и вместе растили ребенка, давая ему любовь, которой она была лишена в детстве. Но Люсьен всегда любил только тело Микаэлы, а не душу. Все, что у него было, он отдал женщине, которая того не заслуживала. Он боготворил Сесиль и воздвиг ей памятник в своем сердце. Ну почему в жизни все так несправедливо?

От мягкого прикосновения его губ все мучившие ее мысли вдруг куда-то исчезли. Микаэла потянулась ему навстречу — противостоять желанию было уже невозможно.

Звук его имени, вырвавшийся у нее, был подобен магическому заклинанию. Люсьен сгорал от желания. Его руки, его жадные губы слепо бродили по ее соблазнительному телу, словно хотели охватить его целиком.

Он локтем мягко раздвинул ей колени и скользнул вниз. Так он еще не любил ни одну из своих женщин. Огонь, пожиравший Люсьена, перекинулся и на Микаэ-лу. Прикосновение дрожащего кончика его языка заставило ее, застонав, вздрогнуть от наслаждения. Она подалась навстречу ему, как нежный цветок открывает свои лепестки навстречу жаркому солнцу.

Люсьен ласкал ее страстно, неустанно, зацеловывал чуть не до смерти, так что даже дыхание прерывалось. Он пробуждал к жизни все ее существо, такое ненасытное, так жаждущее любви… Пусть память об этом соитии останется с ним навек, пусть оба они навсегда запомнят этот могучий порыв страсти, эту сладость взаимной капитуляции.

Он изо всех сил стиснул ее содрогающееся тело.

— Дорогая, посмотри на меня, — прошептал Люсьен. — Я хочу, чтобы ты запомнила эту ночь. И меня запомнила.

Ресницы Микаэлы затрепетали, взгляд встретился с его обжигающим взглядом. Она ласково погладила его по груди.

— Господи, ну что за глупости! Неужели ты думаешь, будто я не знаю, кто передо мной? Ты — мужчина, который смотрит на меня, занимается со мной любовью, но видит и любит другую. — Ее губы искривились в печальной усмешке. — Да будь я слепой и глухой, все равно бы тебя узнала, разве ты сам не понимаешь этого? Я всегда чувствую, когда ты рядом. Даже когда все забылось, тебя я вспомнила сразу, стоило тебе прикоснуться ко мне. Хочешь верь, хочешь не верь, но когда-то я любила тебя и телом, и душой. И это незабываемо.

— Тогда пусть это будет нашим прощанием. — Люсьен нежно прикоснулся к ней своими чувственными губами. — Мне надо забыться, и тогда ты навсегда останешься со мной.

Это был вызов, и Микаэла приняла его. Она готова была любить Люсьена так, как любила его все это время, когда он сделался ее жизнью, самим ее существованием. Ладони ее легли на его плоский живот, скользнули ниже, остановившись на мощных бедрах. Ведь он сам хотел знать, каково это, когда тебе отдаются без остатка, не так ли? Что же, она откроет ему глубины той обреченной любви, что сжигает дотла.

Руки ее блуждали по всему телу Люсьена. останавливаясь на самых чувствительных местах. Ощутив ее пальцы на вздрагивающей мужской плоти, Люсьен задохнулся. А впрочем, сейчас ему, кажется, и дышать было не надо, все жизненные соки сосредоточились в самой сладости ее ласк. Она заводила его, не давала опомниться, вела к высшей точке наслаждения, и вот он превратился в пылающий сосуд страсти, жаждущей немедленного утоления.

Влажное прикосновение ее губ заставило Люсьена протяжно застонать. Пальцы их сплелись. Микаэла завладевала постепенно всем его существом, и огонь, пожирающий Люсьена, разгорался еще сильнее.

Губы ее, коснувшись на мгновение кончиков его пальцев, сомкнулись на гордо восставшей плоти. Трепетное дрожание ее языка доводило Люсьена до изнеможения. В конце концов он не выдержал — неумолимое желание выплеснулось наружу.

— О, Мики, — простонал он, — ты убиваешь меня!..

— Но ведь тебе нравится умирать у меня на руках, разве не так, Люсьен? — Микаэла улыбнулась и, не дожидаясь ответа, не давая ему передохнуть, вновь принялась за любовную игру.

— Ну пожалуйста, прошу тебя… — Люсьен задержал дыхание и зажмурился, тщетно пытаясь унять дрожь, пробегавшую по всему его телу. — Довольно. Хватит…

Микаэла слизнула последние свидетельства его утоленного желания, и звуки его голоса растворились в наступившей тишине. Весь он сейчас был подобен вулкану, только что извергнувшему свою пылающую лаву.

Тем временем ищущие губы Микаэлы, ее неутомимые руки продолжали свое дело.

— Посмотри на меня, Люсьен! — Она властно повторила его собственные слова. — Кто перед тобой, кого ты видишь?

— Мне для этого и глаз открывать не надо, — хрипло проговорил Люсьен. — Я тебя хоть в непроглядной мгле тысячи ночей узнаю. И в глухой тишине всегда будет звучать твой голос. Мне достаточно протянуть руку, чтобы понять: ты здесь, ты всегда со мной…

Люсьен страстно потянулся к ней, и Микаэла уступила, уверенная, что теперь он испытывает то же, что и она, любя его безумно, безоглядно. Даже если это действительно последний миг их близости, все равно Люсьен стал ее неотделимой частью, и ни пространство, ни время тут не властны. Память об этом человеке всегда будет гореть в ее душе, и никакого мужчину так, как его, она уже любить не сможет. Он открыл ей глубины ее собственного сердца, и именно поэтому она никогда не простит того, что он заставил любить себя с закрытыми глазами. Она влюбилась в то, что могло быть, точно так же, как Люсьен любил то, чего быть не могло у него с Сесиль. Теперь наконец-то Микаэла поняла, какую муку пережил он, потеряв эту женщину, но сохранив тоску мечтаний, которым не суждено было стать реальностью. Чувствуя, как всю ее, до кончиков пальцев, охватывает желание, Микаэла снова и снова отдавалась ритму любви. Она откликалась на каждое движение Люсьена, в то время как огонь внутри ее разгорался все сильнее и сильнее, пока наконец экстаз полностью не поглотил ее. Мир вокруг стал бешено вращаться; Микаэла купалась в волнах невыразимого наслаждения, отнимающего у нее последние силы. Она теснее прильнула к Люсьену, ощущая, как его дрожь передается ей, упоенно впитывая его томительные стоны. В этот последний раз ей хотелось шептать слова любви, но в конце концов безумная страсть погрузила ее во тьму умиротворенного молчания…