Джейн Фэйзер - Почти невинна

Замок де Брессе был возведен на вершине холма. В центре располагались массивный донжон и жилые помещения, а хозяйственные постройки и казармы для гарнизона тянулись до самой внешней стены. Под ней зеленел глубокий ров. Попасть в замок можно было только через подъемный мост, да и то если поднять решетку. Трудно поверить, что замок можно взять штурмом!

По другую сторону рва рассыпались крестьянские хижины с маленькими земельными участками, а у подножия, как уже было сказано, находился городок де Брессе, укрепленный с одной стороны самим замком и стенами, окружавшими его с трех других.

Даже сюда доносились вопли пирующих; Факелы часовых иногда гасли от сильного ветра, прилетавшего с равнин. Городок и деревня были погружены во тьму, жители мирно спали, сознавая, что находятся в полной безопасности под бдительным оком своего господина.

Безлунное небо было покрыто тучами, и только на горизонте слабо мерцала северная звезда. Магдалене вдруг стало холодно в шелковом платье. Она не захватила плащ, а ведь уже было начало ноября, и октябрьская жара осталась только в воспоминаниях.

Она пожелала доброй ночи часовому, проходившему мимо, вернулась во внешний двор и уже миновала было амбар, когда услышала какую-то возню. Магдалена остановилась, заметив, что дверь приоткрыта. Из-за двери послышались женский визг, смешок, правда, тут же оборвавшийся. Тишина… и снова весьма красноречивые звуки.

Очевидно, парочка не на шутку разошлась.

Магдалена продолжила путь. Правда, как хозяйка замка, она была обязана следить за поведением здешних женщин, и, вероятно, следовало бы обрушить на головы грешников праведный гнев, но ей претила такая роль, особенно в нынешнем положении. По всему замку бегали незаконнорожденные дети, на которых обитатели взирали довольно снисходительно, хотя громогласно осуждали распутство в стенах церкви.

Двери зала тоже были открыты, и пиршество, похоже, было в самом разгаре. Заглянув внутрь, она увидела, что сцена изменилась к худшему. Лорд де Жерве обычно не поощрял беспорядков и неприличия, но сегодня, очевидно, решил угодить гостям. Он по-прежнему сидел за высоким столом, сжимая чашу с вином и блуждая глазами по залу, где продолжали петь, танцевать и даже гоняться за женщинами, многие из которых явно были не прочь найти себе кавалера на ночь и провести несколько приятных часов в постели.

Магдалена остановилась как вкопанная, против собственной воли завороженно глядя на происходящее. Она в отличие от Гая не знала, что временами было просто необходимо давать людям волю, возможность истощить энергию, обычно растрачиваемую в битвах. Вот и сегодняшнее веселье даст выход напряжению, скопившемуся за два месяца относительного безделья, в точности как кровопускание позволяет избавиться от застоя в крови. К утру все успокоится, и худшими последствиями будет всего лишь похмелье.

Гай резко вскинул голову, ощутив присутствие Магдалены, стоявшей на другом конце зала с широко раскрытыми глазами, и повелительным взмахом руки велел ей удалиться. Она чуть поколебалась, но с очевидной неохотой ушла. Она по-прежнему не выносила его неудовольствия и делала все, чтобы избежать подобных сцен, зачастую смиряя неукротимую природу. Если Гай и сознавал свою власть над Магдаленой, то, к его чести, никогда ею не пользовался.

Она поднялась в женское крыло замка, где была ее спальня. Супружеские покои по праву занимал лорд — представитель хозяина. Но ее комната была роскошно обставлена, на широкой кровати лежала пуховая перина, полы устилали тканые ковры, а на стенах висели дорогие шпалеры. В смежной комнатке находились стульчак для ночного горшка и большой чан, служивший ванной, а главное, потайная дверь, скрытая шпалерой, вела в один из внутренних коридоров, вьющихся по толстым каменным стенам. Таких дверей и проходов в замке было немало, что весьма устраивало обитателей, не хотевших, чтобы их передвижения стали известны всему замку.

Эрин и Марджери в ожидании хозяйки дремали у огня.

— Что-то гости разошлись не на шутку, — заметила Эрин, зевая. — А ведь господин не любит пьяного разгула.

— Не любит, — согласилась Магдалена. — Но может, не хочет, чтобы его посчитали негостеприимным.

Подождав, пока служанки ее разденут, она закуталась в отделанную мехом бархатную накидку и уселась на низкий табурет у очага.

— Расчеши мне волосы, Эрин.

— Сейчас, госпожа, — улыбнулась та, расстегивая изящную серебряную сеточку, под которую были забраны темные пряди, и вынула серебряные шпильки. Она хорошо понимала, почему Магдалена требует расчесать ей волосы до блеска. Густая масса упала едва не до пола, и служанка принялась тщательно расчесывать ее щеткой из кабаньей щетины.

— Утренняя болезнь вас больше не беспокоит, госпожа? — спросила Марджери, отворачиваясь от кедрового шкафа, куда вешала шелковое платье.

— Нет, кажется, прошла.

Служанкам, разумеется, было известно о ее беременности и о том, чье дитя она носит. Но они были с госпожой, когда она одиннадцатилетним ребенком впервые уезжала из замка Беллер, и Магдалена не сомневалась в их преданности.

— Принеси мне чашу ипокраса, Марджери, и можете идти спать. Сегодня вы мне больше не понадобитесь.

Марджери присела и поспешила на кухню, соединенную с жилыми помещениями и залом крытой галереей. Там никого не было: веселье захватило и поваров с судомойками и слугами. Никто не поддерживал огонь в очагах, и он почти догорел: поварята, пользуясь случаем, удрали развлекаться. Марджери приготовила горячего вина с пряностями, нетерпеливо отталкивая ногой пятнистого щенка, забредшего на кухню в поисках объедков. Ей не терпелось тоже присоединиться к пирующим, и, едва дождавшись, пока вино нагреется, она понесла в покои госпожи оловянную кружку.

Эрин, так же как Марджери, не могла дождаться, пока госпожа ее отпустит, и обе женщины, не медля ни секунды, помчались вниз, оставив госпожу, окутанную сверкающими в сиянии свечи волосами, сидеть у огня с кружкой в руках.

Магдалена словно в полусне, протянув ноги к теплу, понемногу прихлебывала ипокрас и гадала, как долго придется ждать, прежде чем Гай решит, что удовлетворил всем требованиям придворного этикета и теперь может предоставить гостей самим себе.

Когда шум, доносившийся из зала, немного утих, она зажгла свечу, выскользнула из комнаты через потайную дверь и начала долгое путешествие извилистыми темными проходами, по всей длине которых были врезаны двери, скрытые за шпалерами и панелями. Отсюда можно было попасть в любую комнату. Только дверь, ведущая в покои господина, не была скрыта, потому что всю сеть потайных ходов велел выстроить Жан де Брессе, отец сводного брата Гая, когда возводился замок.