Джейн Фэйзер - Шарады любви

— Я бы дал тебе лет двенадцать.

— Пусть будет так.

Через некоторое время граф и его спутник подошли к тяжелым двойным дверям, за которыми оказался вымощенный булыжником двор гостиницы, уже много лет находившейся под патронажем его светлости графа Линтона.

Тут маленький оборванец начал бешено упираться, зарываясь каблуками своих деревянных башмаков в грязь проходившей через двор сточной канавы и громко вопя:

— Я туда не пойду ни за что!

— Но должен пойти, дружок.

Граф сильно дернул мальчика за руку и без особого труда вытащил из канавы. Еще секунду-другую посопротивлявшись, мальчишка был вынужден подчиниться и войти во двор.

— Снимай кепку, — невозмутимо потребовал граф и затолкнул мальчишку, невзирая на его бурные протесты, в прохладный, сумрачный коридор гостиницы.

Однако маленький оборвыш пропустил требование мимо ушей. Тогда его светлость, брезгливо взявшись двумя пальцами за козырек донельзя грязной обтрепанной кепки, сам стащил ее с головы мальчишки и бросил на пол. Его глаза расширились от изумления. Под кепкой оборванца скрывалась пышная копна густых волос, уложенных в подобие прически. Граф совсем уже собрался высказаться по поводу этого удивительного открытия, но его опередил сидевший за конторкой хозяин гостиницы:

— О, милорд Линтон, вы, конечно…

Тут он осекся, заметив за спиной графа маленькую фигурку в лохмотьях. С пухлого лица хозяина мгновенно слетело приветливое выражение, маленькие голубые глазки сузились, став колюче-жесткими.

— Грязная свинья! — закричал он на мальчишку, выскакивая из-за конторки. — Как ты посмел прийти сюда, мерзкий оборванец?!

Но в ту же секунду маленькая костлявая ножка в тяжелом деревянном башмаке, вынырнув из-за графской спины, ударила хозяина гостиницы по правой коленке. Тот вскрикнул и застыл на месте, сморщившись от боли. И тут из уст ребенка на него вылился поток отборной площадной брани.

— Хватит! — внезапно прогремел голос графа. Рука его светлости опустилась на плечо хозяина гостиницы и крепко сжала его.

Данни тут же замолчал.

— Вы что, ослепли, месье Тримбел? — ледяным тоном произнес Линтон. — Разве вы не видите, что этот ребенок со мной? Я сам пригласил его сюда.

— Простите, милорд! — забормотал, заикаясь на каждом слоге, месье Тримбел. — Ради Бога, простите меня!

При этом он оглядывался по сторонам в ужасе от того, что нарушил покой других знатных постояльцев, позволив себе ввязаться в перепалку с горластым беспризорником.

— Я прощаю вас, — мягко сказал граф хозяину гостиницы. — Но чтобы впредь это никогда не повторялось. Понятно? Несмотря на свой большой круглый живот, месье Тримбел поклонился так низко, что чуть не коснулся лбом собственного колена. Но граф уже направлялся к лестнице, не обращая никакого внимания на подобострастно извивающегося за его спиной хозяина гостиницы. Только сейчас граф Линтон начинал понимать, какую ответственность взял на себя, связавшись с этим маленьким оборванцем. А тот в это время с беззаботным видом пританцовывал рядом, высовывая язык и показывая с помощью растопыренной пятерни большой нос хозяину гостиницы.

— Господи! — вздохнул граф. — Я начинаю подозревать, что булочник знал, что делал. Надо было оставить тебя ему, маленький нахал!

Он поставил мальчугана перед собой и, шлепнув своей широкой ладонью по его худеньким ягодицам, подтолкнул к лестнице. Однако стоило Линтону крикнуть через плечо хозяину, чтобы в его номер принесли ванну с горячей водой, мыло, мочалку и полотенце, как торжествующая улыбка медленно сползла с лица Данни.

Подойдя к двери номера, граф долго возился с замком, другой рукой удерживая отчаянно вырывавшегося мальчишку.

— Да успокойся же, паршивец! — потеряв всякое терпение, воскликнул Линтон.

Он наконец открыл дверь и без церемоний втолкнул Данни в комнату. После чего вошел сам и закрыл дверь на щеколду.

— Я не причиню тебе никакого вреда, — вполне миролюбиво начал было Линтон. Но в ту же секунду Данни набросился на своего благодетеля, кусаясь, царапаясь своими длинными ногтями и молотя деревянными башмаками по ногам его светлости.

— Ах ты, мерзкое исчадие ада! — воскликнул пришедший в бешеную ярость граф. И, невзирая на опасность испачкать свой безукоризненно чистый костюм о грязные лохмотья оборванца, он схватил мальчишку обеими руками за пояс и поднял высоко в воздух. Неожиданно потеряв точку опоры, Данни на мгновение затих. Воспользовавшись этой паузой, Линтон бросил его на кровать.

— Только попробуй пошевелиться, — ужасающим шепотом произнес граф, — и я тут же доведу до конца то, что булочник начал на улице!

Линтон нагнулся, чтобы отряхнуть запачканные грязью шелковые голубые гетры и заодно потереть синяк, полученный от удара деревянным башмаком. Граф был настолько зол, что маленькому бандиту наверняка не поздоровилось бы, попытайся он слезть с кровати. И Данни продолжал лежать, хотя его грудь тяжело вздымалась, а глаза метали молнии. Правда, при этом выражение его лица было довольно спокойным: несмотря на страх, мальчишка вполне владел собой. В дверь постучали.

— Войдите, — недовольным тоном откликнулся граф.

В комнату торжественно вошла целая процессия девушек-служанок с кувшинами горячей воды. Их сопровождали два лакея, сгибавшихся под тяжестью огромной фарфоровой ванны. Данни следил за всеми этими приготовлениями с отчаянием во взгляде, то и дело посматривая на приоткрытую дверь. Но путь к бегству преграждала высокая фигура графа. Вся благодарность Данни к этому человеку за вмешательство в драку с булочником улетучилась. И если бы сейчас появилась возможность выбора между ремнем и ванной, то предпочтение, бесспорно, было бы отдано порке.

Когда в ванну, из которой уже валил пар, был вылит последний кувшин горячей воды, процессия слуг и служанок с поклонами покинула номер. Сухой щелчок замка отозвался в ушах Данни похоронным звоном.

— Милорд, — нерешительно залепетала несчастная маленькая жертва, — вы не вполне понимаете…

— Я все отлично понимаю, — грубо прервал мальчика граф, продолжая потирать синяк на ноге. — Слой грязи на тебе толще, чем кожа. Одному Богу известно, когда ты в последний раз видел горячую воду! Так что снимай все эти лохмотья и полезай мыться.

С этими словами Линтон схватил оборванца за руки и стащил с кровати. Но как только ноги Данни коснулись пола, он сделал отчаянную попытку добежать до двери.

— Да что с тобой, в конце концов? — не в силах сдерживать бешенство воскликнул Линтон. — Уж не думаешь ли ты, что несколько кувшинов воды могут тебе повредить?

Граф с силой дернул Данни за воротник ветхой рубашонки. Тот инстинктивно отпрыгнул в сторону, и рубашка с сухим треском порвалась, обнажив голое тело.