Джейн Фэйзер - Алмазный башмачок

— Мадемуазель Сильвия и Амелия сейчас у княгини, — сообщила она, приседая в реверансе. — И я не могу понять, почему княгиня не позволила мне сопровождать их. Это совершенно не в правилах нашего дома, трудно поверить, что князь Михаэль одобрил столь вольное поведение.

Горя нетерпением высказать негодование по этому поводу, она даже на какое-то время забыла свою всегдашнюю враждебность к виконту.

Что же теперь замыслила Корделия, подумал Лео. Он обратил внимание на винный перегар, исходивший от гувернантки, и подивился тому, как мог не замечать его Михаэль.

Хотя скорее всего тот общался со своей родственницей чересчур редко, чтобы заподозрить что-то неладное.

— Как долго, по вашему мнению, девочки будут заняты со своей мачехой?

— Понятия не имею, — всплеснула руками женщина. — Мне было сказано отправить их в будуар к часу дня. Я знаю только, что они, может быть, будут с ней обедать. Представить не могу, к чему это может привести. Слуги с ног сбиваются, накрывая здесь обед для детей, а они не захотят есть. А как же я? Неужели мне предстоит обедать здесь, в комнате для занятий, в одиночестве? Если я не смогу вызволить своих подопечных оттуда, то мне только и остается сидеть здесь и кусать от досады локти.

Лео выслушал страстную речь, едва скрывая свое нетерпение. Когда мадам наконец умолкла, щеки ее вдруг порозовели — она задним числом сообразила, что сама себя представила в дурацком виде перед человеком, которого терпеть не могла. Лео не без иронии ответил на это:

— Я совершенно уверен, что княгиня посвятит вас в свои планы, мадам. Вам надо только спросить ее об этом. Мне не приходилось сталкиваться с се неискренностью.

Краска на щеках гувернантки стала еще гуще.

— Посмотрим, что скажет на это князь, — пробормотала она.

Лео холодно кивнул ей и вышел из комнаты. Похоже, за то короткое время, которое Корделия провела на рю де Бак, она внесла в жизнь дома изрядную сумятицу. Она нажила себе врага в лице гувернантки, привела в ярость мужа и, кажется, собиралась продолжать избранную линию поведения.

Она явно лишена тонкости и изощренности Эльвиры, умевшей поступать по-своему, не вызывая неприятностей. Корделия была чересчур юна и слишком прямолинейна.

Но удавалось ли Эльвире в самом деле избегать неприятностей? Этот вопрос с какой-то поры беспокойно засел в его сознании. До этого Лео никогда не приходило в голову, что его сестра не ладила с Михаэлем. Надо сказать, что самому Лео сразу же не понравился муж сестры. Тот был слишком чопорен и эгоистичен. Но Эльвира по доброй воле вступила в этот брак. Она только подсмеивалась над опасениями брата, находя, что высокое положение при версальском дворе стоит занудного мужа. Эльвира мечтала завести свой литературный салон. Она была близкой подругой мадам де Помпадур, и ее привлекали власть и влияние, которые умная женщина могла достичь в Версале. Она рассматривала свой брак с прусским посланником как шаг, необходимый для реализации ее грандиозных планов.

Эльвире не приходилось встречать человека, с которым она не могла бы поладить — причем самым любезным образом. А Михаэль всегда казался вернейшим и преданнейшим из мужей. У Лео никогда не было повода поставить под сомнение его отношение к жене, несмотря на странные всплески меланхолии у Эльвиры. Впрочем, она всегда находила правдоподобные объяснения этому. И уж во всяком случае, он никогда не был свидетелем сцен, подобных тем, что Михаэль позволял себе с Корделией. Оставалось предположить, что Михаэль видел в своей второй жене прежде всего ребенка, которого предстоит еще много учить и воспитывать.

Что ж, довольно реалистичный взгляд, особенно учитывая разницу в их возрасте. И все же его резкость приводила Лео в смущение.

Из детской он спустился по главной лестнице на первую площадку, и из-за двойных дверей, ведущих в комнату Корделии, до него донеслись веселые детские голоса.

Он помнил эту комнату. Когда-то здесь был будуар Эльвиры. У него вдруг сразу же пропало желание заходить туда.

Когда он в последний раз видел здесь Эльвиру, она, радуясь его приезду, была весела и полна жизни. У него в ушах все еще звучал этот смех, он даже ощутил ее прощальный поцелуй на своей щеке. Лео туг же вспомнил Эльвиру, лежавшую на смертном одре. Тогда он едва узнал ее исхудавшее тело под белым покрывалом. Его поразило, что когда-то золотые пышные волосы сестры поредели и стали ломкими. Какой же ужасный недуг так страшно изуродовал ее за столь короткое время?

Усилием воли он заставил себя открыть двери и остановился на пороге. Обе девочки говорили одновременно, каждая из них старалась завладеть вниманием Корделии. Лео не мог сдержать улыбки. Он затруднялся припомнить, когда они говорили с такой ничем не сдерживаемой живостью. Без дальнейших колебаний он переступил порог.

Корделия сидела на невысоком стульчике, близнецы примостились на полу рядом с ней. Они устраивали колыбель для кошки, и одна из девочек пыталась передать сплетенное из ниток подобие гамака своей сестре.

Почувствовав вошедшего Лео, Корделия взглянула на него. Ее лицо побледнело, но тут же обрело свой обычный цвет. Она улыбнулась ему поверх детских головок, и откровенная радость, отразившаяся в этой улыбке, заставила его сердце сжаться. В улыбке Корделии таким странным образом смешались и уязвимость, и страх, что ему захотелось обнять и утешить ее, как обиженного ребенка. Или повернуться и со всех ног убежать отсюда.

— Месье Лео! — Амелия, если судить по ленточке в волосах, первой из сестер увидела его.

Девочки вскочили на ноги, рванувшись к нему, но тут же присели в реверансе, руки Амелии все еще были заняты колыбелью для кошки.

— Виконт Кирстон. — Корделия тоже встала и сделала реверанс, — Какое неожиданное удовольствие!

Голос ее звучал чарующе, глаза сияли двумя чистейшей воды сапфирами. В этом взгляде не было ни тени прежнего страха.

— Я хотел повидать детей. — Он старался говорить холодно и только по существу, не поддаваясь ее обаянию. — Их не было в комнате для занятий, и мадам де Неври сказала мне, что я смогу найти девочек у вас.

Не выдержав ее пристального взгляда, он опустил глаза на два детских личика, обращенных к нему.

— А как поживают мои маленькие подружки? — , с улыбкой спросил он.

— Очень хорошо, благодарим вас, милорд! — воскликнули они в унисон, снова сделав реверанс.

Похоже было на то, что девочки ждали разрешения подойти к Лео. Они, обернувшись, смотрели на Корделию, глазенки их от нетерпения расширились, и тут только она с изумлением поняла, что в отсутствие гувернантки полномочия последней переходят к ней.

— Амелия, Сильвия и я привыкаем друг к другу, — сказала она, подходя к девочкам и осторожно кладя руки им на плечи. — Но, разумеется, вы с ними старые друзья.