Джейн Фэйзер - Джудит

— О, леди Керрингтон, счастье скоро вновь улыбнется вам, я в этом уверена. — Соседка вновь взяла ее руку.

— Во всяком случае, не сейчас, когда дьявол стоит за моим плечом.

Это было любимое выражение отца. Он часто говорил так, когда начинала приходить плохая карта, и Джудит сейчас его довольно точно процитировала.

Глаза леди Баррет вспыхнули и погасли, лицо побледнело, а на щеках четко проявились густые мазки румян.

— Я очень давно не слышала этого выражения. Джудит пожала плечами:

— А что в нем такого особенного? Так говорят… О, Себастьян. — Она с облегчением вздохнула, увидев брата. — Мне кажется, ты не знаком с леди Баррет.

Наблюдая, как он с улыбкой склонился к руке Агнес, Джудит подумала: «Интересно, а он почувствовал ее тревожную странную ауру?» Но на Себастьяна, похоже, чары Агнес Баррет не подействовали.

— Себастьян, уже поздно, — резко произнесла Джудит. — Я прошу извинить нас, сударыня…

Брат бросил на нее беглый взгляд и галантно раскланялся с леди Баррет.

— Чего это ты вдруг заторопилась? — спросил он, как только они оказались одни.

— Голова что-то заболела.

Все ее радостное настроение куда-то улетучилось. Она хотела сейчас только одного: уйти отсюда, из этой духоты, из этого насыщенного настоя женских духов и горячего воска массивных канделябров.

— А кроме того, мне стало не везти. Брат хмуро посмотрел на нее:

— А вот это слышать неприятно. По-моему, ты знаешь правила.

— Конечно, знаю. Но сегодня было что-то непонятное. Она все не решалась рассказать ему о странном влиянии леди Баррет. В конце концов решила этого не делать. Довольно глупо было объяснять свою неудачную игру потусторонними причинами.

— Но я все же заработала на рубины. И на лошадей еще осталось.

Джудит посмотрела через плечо. Леди Баррет уже поднялась из-за стола и разговаривала с хозяйкой. Очень сметная женщина. Высокая, стройная, вызывающе одетая в низко декольтированное платье из изумрудно-зеленого муслина с вышивкой. «В молодости она, вероятно, была красавица, — решила Джудит. — Еще бы — такие темно-рыжие густые волосы, высокие скулы и безупречная линия рта». Цвет ее платья был одним из любимейших у Джудит, и она приказала себе больше никогда этот цвет не носить, но тут же упрекнула себя за эти детские страхи.

Уже рассветало, когда лакей впустил Джудит и дом. На цыпочках она прошла наверх в свою спальню. Зная, что придет поздно, она сказала Милли, чтобы та ее не ждала. Огонь в камине почти погас, свечи догорали. Она сбросила платье и, залюбовавшись розовым восходом, на минутку задержалась у окна.

— Где ты была?

Джудит резко повернулась. В дверях, опершись на косяк, стоял Маркус. Он был раздет; как и она, и был весь как натянутая струна.

— На балу у Кавендишей.

— Я был там четыре часа назад, хотел проводить тебя домой. Вас там не было, сударыня-жена.

А затем оставшиеся три часа он лежал, прислушиваясь к каждому стуку, каждому скрипу. В голову лезли разные кошмарные случаи, например, встреча с грабителями. Он воображал самое худшее, ворочайся, мучился, не находя ее отсутствию никакого разумного объяснения.

После напряженной ночной работы на Пикеринг-стрит Джудит соображала медленно. В данном случае она не нашла ничего лучшего, как пожать плечами и холодно спросить:

— Так ты за мной шпионил?

Но к Кавендишам Маркус направился с самыми лучшими намерениями, надеясь уладить размолвку, хотя еще не зная как. Вернее, он знал единственный способ и, видимо, собирался им воспользоваться. Но этот холодный насмешливый вопрос рассеял все добрые побуждения.

— А мне казалось, я имею право знать, где проводит ночь моя жена. Если бы она не шлялась черт-те где, никакой необходимости, как ты изящно изволила выразиться, шпионить у меня бы не было.

Джудит немедленно сменила тактику. Самое страшное, если Маркус начнет ее выслеживать. Это разрушит все планы на игру. Она улыбнулась:

— Маркус, я была с Себастьяном. В последнее время у нас все не было возможности по-настоящему поговорить.

Маркус знал, как они были близки, эти брат и сестра, какими прочными нитями были связаны. Он пристально посмотрел на жену. И чем дольше Маркус на нее смотрел, тем больше ее нагота начинала заслонять все остальное.

— Поскольку мы все равно не спим, почему бы остаток ночи нам не провести вместе? — вдруг прошептала она.

Он взял ее за руки и притянул к себе, изучая ее лицо, убеждая себя в том, что объяснение, которое она дала, есть самое что ни на есть понятное и правдоподобное.

— Я тоже об этом подумал. — Он увлек ее к постели и повалил навзничь. — Значит, ты была у брата?

— У нас было о чем поговорить. — Ее руки блуждали но его телу.

Маркус схватил ее запястья:

— Джудит, ты не ответила на мой вопрос. «Черт бы его подрал! Вынуждает меня лгать!

— Конечно.

»Врет она или нет? Какие основания у меня верить ей? Им все еще продолжало владеть какое-то упорное недоверие.

— Почему я должен тебе верить? — Руки его уже ласкали любимое тело.

— А почему бы и нет? — Голос ее звучал глухо.

— Послушай, сударыня-жена, если ты собираешься меня обманывать, то вскоре обнаружишь, что моему терпению и доверию есть предел. Ты мне жена и должна охранять мою честь. Но честь и ложь вместе не уживаются.

— Пошел ты со своими угрозами знаешь куда, Маркус! — Джудит села и посмотрела на него. — Почему это я вдруг лгу?

— Не знаю, — ответил он. — Но можно спросить и так: почему бы тебе не лгать?

Джудит стало больно, и она закрыла глаза… от боли, названия которой она не знала. Она действительно солгала ему. Но кто в этом виноват?

Маркус прилег рядом с ней на подушку и тоже закрыл глаза. Он чувствовал ее боль, как свою, и он пытался сейчас найти слова, которые придали бы хоть какой-то смысл, какое-то объяснение этой неразберихе в их отношениях.

— Джудит, я не хочу, чтобы моя жена отсутствовала по ночам, и не важно, будет с ней брат или нет. Согласен, ты привыкла жить иначе, но сейчас ты маркиза Керрингтон, моя жена, и то, что годилось для Джудит Давенпорт, для нее не годится. Да ты это и сама прекрасно знаешь.

— Но почему ты решил, что я совершаю или могу совершить что-нибудь предосудительное? Я сказала тебе, что была с братом. Разве этого не достаточно?

— Ты, видимо, забыла, что мне известно, кто вы такие, ты и твой брат. Любителя настричь шерсти с глупых овец… мастера игры с веером…

— Это давно забыто, — проговорила она, покраснев. — У тебя больше нет оснований так утверждать.

— Хотелось бы верить, что нет… И не будет. И вот почему. — Он цепко взял ее за подбородок. — Если когда-нибудь я обнаружу, что вы с братом снова принялись за старое, то ты пожалеешь, что родилась на свет. Надеюсь, я выразился ясно?