Вирджиния Браун - Обманчивая внешность

Девушка жалобно проговорила:

– Я не могу долго смотреть на тебя. Это все равно, что смотреть на солнце или огонь. Уходи, прошу тебя. Оставь меня в покое. Это единственное, чего я хочу.

– Нет, ты этого не хочешь. – Его руки скользнули под ее тяжелые косы и добрались до ее нежной шейки. – Вот чего ты хочешь.

Она покачала головой:

– Нет. Я действительно хочу, чтобы ты оставил меня одну.

– А я шел к тебе, несмотря на грозу, а ты меня чуть не убила. – Он посмотрел на безобидный башмак, валявшийся на полу, и обхватил ладонями ее затылок.

Стоило ему взглянуть на Ханну, и он понял, что она хочет его. Впрочем, он и так это знал, иначе не пришел бы к ней.

И сюда его привела не просто похоть, как думала Ханна, или желание проститься. Нет, это было непреодолимое желание, страсть, с которой он боролся четыре долгих мучительных дня. Эта девушка жила в его ночных грезах. Ее образ постоянно стоял у него перед глазами. Он помнил все до мелочей с самой первой их встречи в горящей школе, помнил ее выпачканное грязью, но все равно прекрасное лицо и испуганные глаза. Помнил ту ночь в лесу, когда она вырвалась из его объятий и убежала, а он поймал ее и положил на ложе из мха и листьев. Как она тогда смотрела на него! И вот сейчас он пришел к ней, потому что не мог не прийти. Потому что ему не хватало ее.

Он тихо рассмеялся и взял ее на руки.

– Ты хотел, кажется, мне что-то сказать? – задержав дыхание, спросила девушка, тщетно пытаясь завязать разговор.

– Да, хотел… – Его руки скользнули по ее гибкой спине. – Но иногда я лучше разговариваю руками.

– Но такого разговора я не понимаю.

– А ты попытайся. И увидишь, что это совсем нетрудно. Ты знаешь, что у тебя самая тонкая талия на свете? Почти как у ребенка. Я помню, какая нежная у тебя кожа…

– Нет!

– …и как пахнут твои волосы, Ханна, любовь моя.

– Не говори так. Это неправда! – Колени у нее дрожали. Она таяла, словно воск на огне, а внутренний голос призывал действовать. Но ведь она мечтала, чтобы он пришел к ней, чтобы взял на руки и прижал к себе, обдав горячим дыханием. Вот как сейчас…

Крид понес ее к неширокой кровати, стоявшей в темном углу. Ханна не верила своему счастью. Ей казалось, что это сон, что она проснется, а Крида рядом не будет.

Снаружи завывал ветер, дождь барабанил по окну, свечи тускло мерцали, едва освещая часть маленькой комнаты. Тикали часы. Снаружи донесся раскатистый удар грома, и Ханна почувствовала себя защищенной в объятиях Крида. Он мог спасти ее от ударов природы и судьбы, от индейцев и прочих разбойников, от всего, кроме ее любви к нему.

Ханна хотела его. И Крид это чувствовал. Его ласки доводили ее до безумия. Она не заметила, как он снял с нее платье. Вихрь страсти подхватил ее и унес в заоблачные дали.

Ханна отвечала на его ласки, желание все возрастало, она гладила его мускулистое тело, и, когда добралась до мужской плоти, он издал хриплый стон, движением колена раздвинул ей ноги, но не вошел в нее, а продолжал дразнить, распаляя все больше и больше. Потом ринулся на нее ураганом, сметающим все па своем пути. И тела их слились.

Сотни звезд фейерверком рассыпались в воздухе. Это было настоящее волшебство.

И тут Ханна услышала произнесенные Кридом слова любви.

«Это он так, лишь бы что-то сказать, – подумала Ханна, – как-то объяснить свой поступок». Ведь не она его нашла, а он се.

Слезы хлынули из глаз Ханны. Когда же наконец она научится быть храброй и сильной? Слезы были своеобразной защитой, но они не особенно ценились среди сильной половины человечества и к тому же не так уж и помогали в сложных ситуациях. Она это знала по опыту. На самом деле слезы никогда ни на кого не оказывали никакого впечатления, включая и Крида.

Поэтому, отвернувшись к стене, она рискнула взглянуть на него: не заметил ли он ее настроения? Крид лежал, повернувшись к ней лицом, его удивительно длинные ресницы прикрывали глаза, а губы расплылись в умиротворенной улыбке. Он спал. Да как он мог спокойно спать в то время, когда она полна чувства вины и раскаяния?

Пальчиком она коснулась его руки:

– Крид.

Он застонал в ответ и приоткрыл один глаз:

– Ну что?

– Просыпайся.

– Зачем? – Он опять закрыл глаз и привлек девушку к себе.

– Тебе пора идти, – прошептала Ханна, и сердце ее болезненно сжалось. – Мы нехорошо поступаем…

Он открыл оба глаза, погладил ее шелковистый живот, потом грудь:

– Да? А что такое?

– Ты прекрасно знаешь, что!

– Я знаю, что могут подумать некоторые, но не ты. Почему ты хочешь, чтобы я ушел, Ханна?

«Нет, я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу услышать от тебя слова любви, слова, которые свяжут наши судьбы раз и навсегда…»

Однако, выбросив все свои женские фантазии из головы, Ханна твердо произнесла:

– Это нарушает Господни заповеди, Крид.

– Зато соответствует правилам, установленным Богом в Библии, – возразил Крид. – И создал Господь мужчину и женщину, и благословил их…

– Но это противоречит заповедям, – чуть не плача сказала Ханна. – Не прелюбодействуй…

– Черт побери! Хватит мучить меня цитатами из Библии, Ханна Магуайр! – вспыхнул он, отстраняясь от нее. – Я живу простой жизнью и не собираюсь ее менять.

Удивленная его гневом, Ханна с трудом поборола желание броситься на него с кулаками: одной плотской любви ей недостаточно. Но вовремя спохватилась. Это может плохо кончиться. Но она была уверена, что между ними должно быть нечто большее, чем слияние тел. Должна быть любовь.

– Хорошо, – согласилась она сквозь слезы. – Я больше не буду терзать тебя ненавистными тебе цитатами, Крид. Но жить по-твоему не собираюсь. Кроме удовлетворения страсти, мне нужно кое-что еще…

– Неужели? – Крид был как никогда равнодушен.

– Представь себе.

– Отлично. Если ты хочешь… – Он поднялся, не договорив, с кровати и стал собирать одежду.

Ханна тоже молчала, сдерживая слезы, смирившись с реальностью. Все кончено. Без объяснений и обещаний. По-другому и не могло быть.

– И что же ты собираешься делать? – спросил он, уже одевшись и застегивая ремень. – Останешься в этой деревне и выйдешь замуж за священника?

– Нет, вернусь в Сент-Луис.

– Кто-нибудь умер и оставил тебе наследство? Или ты собираешься обобрать своего священника? Гнев охватил девушку:

– Нет. К тому же он не мой священник. Деньги я получила после продажи двух несчастных лошадок, которые везли детишек. Пастор Ален принес их мне.

– Как мило. – Крид шагнул к двери и поднял свой плащ. – Эрик Рапсом еще не устроен, вынужден вам напомнить, мисс. Я разговаривал с ним сегодня.

– Знаю. Но его нельзя разлучать с Айви, его сестрой. А пастор Ален знает одну семью в крепости Уолла-Уолла, и в следующий раз, когда он туда поедет…