Вирджиния Браун - Вызов страсти

– Да, они все заботливы и доброжелательны, – с улыбкой признала Кэт. – Не могу понять, почему они так преданы мне.

– Не можете? – Марта пристально взглянула на Кэт. – Возможно, потому, что в эти зимние месяцы вы со вниманием относитесь к их нуждам и вникаете в нужды их семей.

– Но ведь так и должно быть. – Кэтрин с удивлением посмотрела на Марту. – Они честны и преданны и составляют часть Челтенхема. Разве может быть иначе?

– Да, но вы, как и я, знаете, что так бывает не всегда, миледи.

Конечно, Кэтрин знала, как много хозяев были суровыми и безмерно жестокими не только к своим подданным, но и к собственным семьям. Считалось в порядке вещей, когда муж бил жену, а иногда и калечил ее, а с наследниками обращался ничуть не лучше. Кэтрин повезло, что ее отец, хотя и был малодушным человеком, не был жесток со своей семьей.

– Я с содроганием думаю, что было бы в эту зиму, если бы земли Челтенхема достались Джону де Бофору, – заметила Марта.

При упоминании имени Джона Кэтрин мысленно вернулась к тем месяцам, которые провела как узница в башне замка Росуэлл. Сейчас никто не знал, где Джон и чем он занимается. Девлин представил королю доказательства вероломства брата и получил в полное владение Челтенхем, а Джон перед исчезновением поклялся отомстить ему. Ходили даже слухи, что это Джон убил Уолтера, чтобы тот не выдал соучастников заговора. Вильгельм отдал приказ об аресте Джона де Бофора.

В холодный февраль, когда ледяной ветер проникал до костей, только жгучее желание отомстить подталкивало Джона вперед. Его лошадь, споткнувшись, едва не упала, и Джон, выругавшись, дернул поводья и заставил ее продолжить путь. Толстый шерстяной плащ плотно укутывал плечи Джона, на руках были меховые перчатки. Но Джон не мог согреться. Проклятие, он должен вернуть себе то, что по нраву принадлежало ему! Ему надоело прятаться, он устал жить без щедрости старых друзей, а теперь еще и Вильгельм преследовал его. Прежде чем покинуть Англию и перебраться в Нормандию, Джон намеревался сполна рассчитаться с Робертом и той саксонской тварью, которая снова ухитрилась сбежать от него. Теперь ничто, кроме их смерти, не могло удовлетворить Джона.

Наконец сквозь густой сумрак стали видны тусклые огни постоялого двора. Джон направил туда уставшую лошадь и, подъехав, бросил заспанному конюшему поводья вместе с коротким приказанием позаботиться о животном. Ночная тишина еще хранила стук копыт, когда Джон, быстро пройдя через холодный двор, распахнул дверь таверны. Его встретили приятное тепло общей комнаты и ароматные запахи печеных пирогов и жареного мяса. Немногие путешествовали в такую ночь, но было несколько неприкаянных душ, которые, подобно ему, отважились уехать из дома.

Стянув с рук перчатки, Джон прошел к столу у очага и, сняв плащ, сел.

– Могу я принести вам еду и питье, милорд? – предложил тут же появившийся рядом хозяин. Он обрадовался появлению богатого благородного господина, и его круглое добродушное лицо расплылось в приветливой улыбке.

– Да. Вина, если есть что-либо приличное, и пирог с бараниной.

Поклонившись, хозяин таверны, уже привыкший к крутому обхождению норманнов, быстро отправился выполнять заказ, а Джон, полный мрачных мыслей, развалился в кресле, вытянув к огню длинные ноги.

Во всех своих неприятностях Джон винил Роберта. Если бы не его брат-близнец, сейчас все принадлежало бы ему. Почему первым должен был родиться Роберт? Почему Роберт всегда был сильнее и умнее? Почему все больше любили Роберта? Даже, несмотря на то, что Джону удалось убедить отца поверить, что Роберт – это тот сын, который не подчиняется ему и оставляет у его порога бесчисленное множество незаконных детей, лорд Ги все еще отдавал предпочтение Роберту. С самого детства Джон замечал особый свет в глазах отца, когда тот смотрел на Роберта; отец всегда смеялся остротам Роберта и обнимал его за плечи, когда сыну нужна была его поддержка. А Джон, более кроткий и спокойный Джон, был отодвинут назад и с холодным презрением вынужден был наблюдать со стороны за дружбой между отцом и братом, пока в конце концов не попытался разорвать связывавшие их отношения навсегда. А заодно и отношения брата с саксонской колдуньей! Ледяная улыбка скривила жесткую линию рта, когда Джон подумал о том, как снова овладеет Кэтрин. Его увлекала идея сделать это на глазах у Роберта, заставив брата наблюдать за всем. Будет справедливо еще раз увести у брата женщину, хотя Роберт никогда не узнает, как Джону удалось соблазнить его первую любовь.

Им было по семнадцать лет, когда Роберт влюбился в дочь дворянина, гостившего в их нормандском имении. Четырнадцатилетняя девочка с белокурыми волосами и огромными карими глазами смотрела на Роберта так, словно не могла наглядеться. Джон потерял голову от ревности, потому что первым захотел ее, а она отдавала предпочтение его брату-близнецу. Неистовый огонь ярости и ревности вспыхнул у Джона внутри: вместо него снова выбрали Роберта.

Лорд Ги, взяв с собой Роберта, уехал с герцогом Вильгельмом на побережье Нормандии и дожидался попутного южного ветра, чтобы переправиться через пролив в Англию на битву при Гастингсе. Они пробыли в Сен-Валери две педели, а потом лорд Ги послал Роберта с поручением в имение. Там Роберт встретился с девочкой, которую Джон выбрал для себя. Взглянув на Роберта, она уже больше не замечала Джона. В течение двух недель, которые Роберт провел в родном доме, Джон вел себя все более и более враждебно по отношению к брату, его поведение становилось просто грубым. Увидев однажды брата и Анжелику, лежащих на залитом солнцем лугу, Джон поклялся жестоко отомстить. Дождавшись удобного момента, Джон прикинулся Робертом и выманил девочку из старинного каменного особняка. Разобравшись, кто он на самом деле, Анжелика стала умолять Джона не трогать ее, но он, ослепленный ревностью и ненавистью, изнасиловал девочку. Роберт обнаружил их, когда они еще лежали в душистом стоге сена, и с каменным выражением выслушал сбивчивое объяснение брата-близнеца. Несмотря на неожиданное признание Джона, что он взял Анжелику силой, из его слов можно было сделать вывод, что она сама того хотела, а Анжелика обливалась слезами и была не в состоянии что-либо сказать в свою защиту. Возможно, если бы Роберт остался дома или если бы он переступил через свой гнев и прислушался к голосу Анжелики, он понял бы правду. Но Роберт вернулся к отцу в Сен-Валери и, вместе с Вильгельмом переправившись через пролив, принял участие в битве при Гастингсе. Он больше не вернулся в Нормандию никогда не спрашивал о девочке, которую там встретил, а те, кто знал о том, что произошло, не осмеливались напоминать ему о случившемся.