Шэна Эйби - Месть русалок

Он прошептал ее имя прямо в ухо, и оно прозвучало, как шепот волн на песке. Она повернула к нему голову, их губы встретились и приникли друг к другу, ее руки вцепились в его плечи. Ей показалось, что она уже не здесь, что он унес ее куда-то, в прекрасный, волшебный мир, о существовании которого она только догадывалась.

Ее окутало ощущение, близкое к наслаждению, оно расцветало в ней, проникая в каждую клеточку тела. И она тянулась за ним, она хотела все больше и больше от Роланда, а он знал это и показывал ей, как найти, как завладеть этим ощущением до конца.

И когда, казалось, до вершины осталось совсем близко, все закончилось ослепительной вспышкой, сверкнувшей где-то внутри ее, и, дрожа и переливаясь множеством светящихся осколков, осыпавших ее изнутри и снаружи, она громко застонала.

Он выкрикнул ее имя и задрожал всем телом, найдя свое собственное освобождение. Он зарылся лицом в ее волосы, продолжая крепко прижимать к себе.

– Кайла, любовь моя…

И в этот миг они и в самом деле стали совсем другими, окруженные ночной звездной тишиной и бесконечным океаном. Они были любящими, беспечными и счастливыми. Они постигли красоту и гармонию мира вокруг и внутри их самих, затерявшихся малой песчинкой счастья в бесконечности мироздания.

Сад, где росли разнообразные травы, используемые в хозяйстве, был весь в зелени, словно в самый разгар лета. Повсюду, куда ни падал взгляд, Кайла видела самые разные растения на грядках, вокруг садовых террас и плетеных изгородей, и даже на компостную кучу возле стены забрались какие-то смелые вьющиеся растения с желтыми цветками.

Повариха с явным удовольствием открыла высокую калитку, пропуская Кайлу на отгороженную территорию. Как она объяснила, калитку они держат закрытой исключительно для того, чтобы не пускать внутрь оленей, которые часто забредают сюда.

Кайла не слишком жаждала осматривать огород, но чувствовала необходимость лично встретиться с доброй женщиной, которая по-прежнему к каждой еде готовила ей овсянку. Она решила постараться, как можно дипломатичнее объяснить поварихе, что уже достаточно окрепла, чтобы есть что-нибудь более существенное. На самом деле собак, которые охотно бы ели овсянку, оказалось не так уж много.

Повариха была совсем не похожей на тот образ, который представила себе Кайла. Она вовсе не была ни пухленькой веселой хохотушкой с румяным лицом, ни крупной дородной женщиной с добрыми, ласковыми глазами. Это была высокая, худая женщина, с очень серьезным выражением лица и суровым взглядом. Она с мрачным видом выслушала просьбу Кайлы, пока они сидели возле хозяйственного блока, где рубили дрова для кухни. Затем все так же хмуро спросила:

– А Марла это одобряет?

– Да, – поспешно сказала Кайла. Это была не совсем ложь, так как Марла определенно не была против.

– Ну, тогда ладно, – кивнула повариха.

Они остались сидеть, глядя друг на друга, причем обе с удовольствием избавились бы от общества друг друга, но не могли найти для этого благовидного предлога. В глубине, возле самой кухни, сновали служанки. Кто-то возился с котлом, кто-то замешивал тесто или чистил овощи. Одна из женщин окликнула повариху, попросив принести пучок базилика, что позволило той подняться на ноги.

– Посмотрите наш сад, миледи?

Кайла до сих пор здесь не была, потому согласилась.

Повариха сорвала требуемую траву, присела с поклоном и ушла, напомнив Кайле обязательно закрыть за собой калитку, когда будет уходить.

Кайла прошлась вдоль грядки с темными растениями базилика, покачивающимися на ветру, мимо ромашки и тимьяна, мимо розмарина, мяты и белого подмаренника. Но многих растений здесь Кайла не знала. Она пошла дальше, туда, где росли деревья. Здесь была приятная тень, кроны деревьев почти закрывали небо, просачивающееся сквозь ветви тонкими нитками лазури и солнечными бликами. Наконец Кайла остановилась возле каменной скамьи, расположенной под деревом, обвитом вьющимися растениями с белыми крупными цветками. Место было довольно уединенным.

Она села на скамейку, вдыхая воздух, напоенный пряными запахами и свежестью. Она закрыла глаза и, заложив руки за голову, откинулась назад, оказавшись в алькове из ветвей и вьющихся цветов. Первый раз за все время, прошедшее с того дня, когда на нее напали, она осталась одна. Куда бы она ни шла, ее повсюду сопровождала тень – солдат или служанка, – все они были предельно вежливы, но не отставали от нее ни на шаг. Она даже не пыталась с этим бороться, но сегодня утром сопровождающему ее солдату что-то срочно понадобилось сделать, и она уверила его, что дождется служанку.

И она действительно честно ждала служанку. Целых пять минут. Как раз столько, чтобы быть уверенной, что ее страж отошел достаточно далеко. А затем она спустилась в кухню, чтобы всего лишь поговорить с поварихой. Та предложила пойти в сад, и Кайла не могла устоять перед соблазном немного побыть одной.

Как приятно было оказаться в таком уединенном месте, полном покоя и умиротворения, окруженной лишь растениями и птицами. Кайла откинулась назад, почти полностью скрываясь в зеленом алькове. Она вытянула ноги, вздохнула и задумалась. Мысли ее были отнюдь не радостные.

Роланд опять избегал ее.

Смена его настроений казалась просто невероятной. Как он мог быть таким страстным, нежным и любящим, а через мгновение внезапно превращаться в незнакомца, держащегося с холодной отчужденностью. За последнюю неделю она тысячу раз пыталась убедить себя, что всему виной ее воображение, что он просто очень занят, или устал, или расстроен какими-то своими делами. И хотя все это было вполне возможно, эти объяснения ее нисколько не удовлетворяли. Она чувствовала, что здесь кроется что-то еще.

Она вообще очень редко видела его, за исключением завтрака и ужина, а иногда не видела даже и в это время. Но зато каждую ночь он приходил к ней, делил с ней постель и – теперь уже дважды – занимался с ней любовью. Эти страстные, безудержные ночи полностью обезоруживали ее, лишали всякой возможности защищаться от него и заставляли ее желать его близости все сильнее.

Кайла не хотела, чтобы это ее хоть как-то задевало. Она не хотела лелеять свои обиды по поводу того, что ее мужа больше беспокоят поля и рыбная ловля, чем жена. Она не хотела просыпаться каждое утро, чувствуя себя задетой и растерянной из-за того, что ее муж уже ушел, и понимая, что ее ждет еще один бесконечный день без него. Она совсем этого не хотела! Она бы предпочла заковать свое сердце в железный панцирь, чтобы ничто не могло больше его ранить: ни взгляд бирюзовых глаз, ни чарующие улыбки, ни ласки, ни нежные слова, которые он шептал ей в минуты страсти. Вспоминая все это, она с печалью думала о том, как все могло бы быть замечательно между ними, если бы… но она понимала, что мечты ее несбыточны, и от этого ей становилось еще больнее.