Сюзанна Энок - Приглашение к греху

– Мы пытаемся им подыгрывать.

Хотя он просил быть с ним откровенной, она не намеревалась говорить, насколько его согласие позировать было для нее важным. Он и без того имеет над ней слишком большую власть.

– Кэролайн?

– Простите. Я как раз подумала о том, что мне хотелось бы начать писать портрет завтра.

– Я хотел спросить. Если вы должны написать портрет именно аристократа, почему вы не выбрали лорда Идса?

Кэролайн скорчила гримасу.

– Я уже писала его портрет. Даже их с леди Иде двойной портрет. Мне не хочется, чтобы студия решала принимать меня или нет на основании портрета графа и графини Иде в костюмах Антония и Клеопатры.

– Хотел бы я посмотреть на этот портрет, – рассмеялся Закери.

– Думаю, они будут очень рады пригласить вас на обед.

– Они уже пригласили. Вы свободны завтра вечером? Полагаю, они с этим справятся.

– Вы хотите пригласить меня? – почти крикнула она. – Я не имела в виду, что я поеду с вами…

– Вы возражаете против того, чтобы нанести визит Идсам, или вы против того, чтобы сопровождать к ним Меня?

– Ни то и ни другое. У меня осталось всего восемь дней для того, чтобы написать портрет и отправить его в Вену. У меня нет времени ни на визиты, ни на танцы!

Это восклицание было хорошим поводом закончить беседу. Она попыталась вырваться, но он ее не отпускал.

– Раз вы уже здесь, мы можем дотанцевать этот вальс, Кэролайн.

– О! Хорошо.

Он посмотрел на нее, и она снова ощутила его внутреннюю чувственность, скрывающуюся под маской непринужденности. Закери Гриффин обычно получал то, что хотел. И независимо от того, какова сейчас была его цель, он не сводил с нее глаз, и по ее спине разлилось тепло.

Почему он так на нее действует? Ведь он только средство достижения цели. Ей нужно было его лицо для того, чтобы попасть в Вену. Что касается остального… у него прекрасная мускулатура, и Кэролайн не возражала бы снова ее увидеть, но отказывалась принимать дружбу, потому что это могло бы сбить ее с того пути, который она для себя выбрала.

Однако почему так сильно бьется сердце и почему она уже знает, что будет мечтать, как его губы сомкнутся с ее губами. В зале было жарко и душно, так что, возможно, она просто переутомилась.

– Мисс Уитфелд, – тихо позвал он.

Она постаралась встряхнуться. Такое с ней случалось лишь во время занятий живописью. – Да?

– Вальс кончился.

А они стоят на середине зала – одна рука держит ее руку, а другая – обнимает за талию.

– Конечно, кончился, – непроизвольно вырвалось у нее. – Это вы настояли на том, что мы должны танцевать. Теперь вы, надеюсь, удовлетворены?

– Очень сложный вопрос. – Он повел ее в сторону столиков с закусками, где стояла миссис Уитфелд. При всем к нему внимании гостей конец вальса был настолько хаотичным, что вряд ли кто-либо заметил, что они замерли в полном молчании в самом центре зала. – Между прочим, – тихо продолжал он, – вы не меня отправите в Вену. Я остаюсь здесь. Отправляется мой портрет. Надеюсь, вы понимаете разницу?

– Полагаю, что да.

Он подвел ее к матери, извинился и отошел. Ему надо было срочно выпить. Ему нравилась Кэролайн. Нравились ее прямота и целеустремленность. Но пока они танцевали, прояснилось еще кое-что – о чем он до этого момента лишь подозревал, а сейчас был уверен. Кэролайн Уитфелд рассматривала его как набор частей – профиль, голова, руки – либо не понимая, что он на самом деле живой мужчина из плоти и крови, либо просто не желая видеть его таковым. К тому же Закери сомневался, что она вообще понимает разницу.

Хмурясь, он выпил бокал кларета. Женщинам он нравился. Все остальные девушки Уитфелд определенно были от него без ума. Он поцеловал Кэролайн, и он снял рубашку, чтобы продемонстрировать, что он не просто жилет и галстук, которые лежат в чулане до тех пор, пока она не захочет их нарисовать. Она все же что-то в нем заметила. Ведь это она попросила разрешения написать его портрет. А он был вежлив и согласился. Правда, у него закралось подозрение, что единственной причиной было то, что он не претендовал на изображение в историческом костюме, подобно пресловутым Идсам.

– Вот вы где, мой мальчик. – Эдмунд Уитфелд похлопал его по плечу. – Вам пришлось здорово поработать сегодня вечером, не так ли?

– У вас столько дочерей, и все они обожают танцы, – улыбнулся Закери.

– Да, дочерей у меня много… Вы знакомы с мистером Андертоном?

– Да. Еще раз добрый вечер.

– Милорд.

– Мы с Андертоном подумали, что вы захотите заняться чем-нибудь другим после недели в моем курятнике. Не хотите ли порыбачить?

– В пяти милях к северу есть прекрасное место, – добавил адвокат. – Там водятся самые большие форели в графстве.

Провести день без того, чтобы давать уроки сестрам Уитфелд – в которых они очень нуждались, имея в виду «расчленение» Мартина Уильямса, – было бы неплохо. Да и Кэролайн нуждалась в уроке – ей пора разобраться, в чем разница между портретом и живым человеком.

– Я бы с удовольствием порыбачил. Спасибо.

– Мы отправимся на рассвете.

– Я буду готов.

Закери допил кларет. Наконец-то впереди маячит что-то интересное, а не полные разочарования и отчаяния сеансы с Кэролайн. Да, завтра у него будет настоящий день отдыха.

Кэролайн поставила холст на мольберт и закрепила его. Конечно, лучше было бы начать писать портрет на свежую голову, а не после вчерашнего позднего возвращения с бала, но у нее и так времени было в обрез. Накануне вечером к ней подошла леди Иде и рассказала о склонности их сына Теодора к живописи и намекнула, какими щедрыми они с мужем будут, если найдут для него подходящего учителя.

Этот разговор был достаточным поводом для того, чтобы немедленно прекратить делать предварительные наброски и достать краски. У нее сложилось впечатление, что Закери считает живопись просто ее хобби, и это раздражало. Он относился к позированию с тем же легкомыслием, что и к свиданиям с сестрами.

Она подошла к окну и поправила занавески. Освещение было идеальным. Как всегда перед началом серьезной работы, ею овладело возбуждение. Она, правда, не нашла точную позу, ракурс и выражение лица, но она была уверена, что озарение придет, стоит только взяться за кисти.

Кэролайн посмотрела на часы, потом пролистала альбом с набросками. Закери опаздывал, но в этом не было ничего нового. Следующей по расписанию была Вайолет, но ей наверняка удастся подкупить малышку и получить немного времени дополнительно. Энн по крайней мере это предвидела и отвела ей на сегодня полных три часа, несмотря на возражения Сьюзен.

Его плечи, линия подбородка, мускулы бедер, когда он сидит верхом, – все складывалось в замечательную картину. Однако фон мастерской ему явно не подходил. Лучше было бы написать его портрет на фоне сада, но в саду у нее не будет ни минуты покоя. Как и в любом другом месте имения. Ее сестры всегда находят жизненно важную причину поговорить с ним, как только у них подавляется возможность завладеть его вниманием. Дверь открылась.