Тамара Лей - Звезда гарема

– Вероотступница, – с негодованием откинул голову назад англичанин. – Шлюха, отторгшая свою религию, как ненужную ветошь и принявшая другую, неправедную, которая в этой стране ее больше устраивала.

Некоторое время Сабина внимательно смотрела на него, затем из-за выреза балахона вытащила цепь, на которой висело распятие, и поднесла его к лицу мужчины.

– Ты все еще хочешь задушить меня? – спросила она, глядя на потерявшего дар речи невольника, во все глаза рассматривавшего на крест.

Нахмурив брови, он медленно перевел взгляд на ее лицо:

– Что вы хотите?

– У меня есть предложение, которое, я полагаю, ты найдешь более чем привлекательным.

Англичанин молча ждал предложения.

– Ты хочешь и ищешь свободы, а если ты примешь мое предложение, ты получишь ее. – В конце концов женщине удалось заинтересовать невольника, и его гнев заметно ослабел.

Но так быстро он не собирался сдаваться.

– Я буду свободен независимо от того, приму ваши условия или нет.

Вспоминая слова, недавно сказанные Халидом Сабина улыбнулась.

– Если это так, то почему же ты все еще не сбежал? У тебя, я думаю, было время, где-то около года, если я не ошибаюсь?

Его глаза потемнели:

– Это не из-за того, что я не делал попыток. Побег очень затруднен, если ты день и ночь прикован к галере. Да, да, цепями к одному из весел.

Поднявшись, Сабина обошла невольника и провела пальцем по большому шраму, тянущемуся от плеча до бедра. Мужчина напрягся под ее нежным прикосновением.

– Да, ты бунтовал, – размышляла вслух жена купца, – мне это нравится. – Она медленно обошла раба и вновь остановилась перед ним.

– Жаль, что тебя некому выкупить. Если бы у тебя был титул, тебе бы не пришлось столько страдать.

– Но у меня есть титул, – рявкнул пленник.

Хотя Сабине не следовало так удивляться, принимая во внимание его речь, манеры и осанку, она все же была ошеломлена. Она быстро взглянула на Халида, подтвердившего правдивость раба кивком головы.

«Надо было лучше прислушиваться к словам аукциониста, – мелькнула у нее мысль, – или хотя бы дать время главному евнуху сказать ей об этом, прежде чем приводить этого человека сюда». Но, поразмыслив, Сабина пришла к выводу, что такая малозначительная деталь ничего не меняет. Человек благородного происхождения больше подходит для выполнения ее задания, чем простолюдин.

– Почему тебя не выкупили? – поинтересовалась жена купца.

Невольник оставил ее вопрос без ответа.

Она недоуменно пожала плечами и повернулась к верному Халиду, который тут же вручил ей кипу каких-то бумаг. Встряхнув документы, чтобы они расправились, она почти сразу обнаружила то, что искала. Все еще не веря своим глазам, женщина перечитывала запись – де Готье.

Боже мой, возможно ли это? Она заставила себя перечитать написанное на листе, чтобы подтвердить подозрения или развеять их. У нее перехватило дыхание, и она непроизвольно сжала захрустевшие бумаги, сминая края.

Какое ужасное стечение обстоятельств привело этого мужчину к ней? Во всей Англии не было человека, более неподходящего для выполнения ее поручения, человека, которому ни в коем случае нельзя доверить самое большое сокровище, смысл всей ее жизни. Де Готье – нет, это невозможно.

Приступ кашля подступил внезапно, как это часто случалось с ней в последнее время. Прижимая руки к вздымающейся груди, Сабина расслабилась на руках Халида, подхватившего и прижавшего к себе свою госпожу.

Не говоря ни слова, он донес драгоценную ношу до горы подушек и опустил на них. Он дал ей в руки квадратный кусок материи, участливо склонился к Сабине, пока бедная женщина прижимала ткань ко рту, чувствуя, как вместе с кашлем из ее больных легких начала бежать кровь.

Когда приступ, наконец, закончился, Сабина почувствовала себя слабее, чем всегда, и некоторое время полежала на подушках, не в силах пошевелиться.

– Я отошлю его обратно, – предложил евнух. Протестуя, она приподняла руку.

– Нет, я еще не закончила с ним. – Не обращая внимания па нахмурившегося Халида, женщина перевела глаза на де Готье.

Да, теперь ей стало совершенно ясно, почему ее память всколыхнулась при виде этих глаз. Когда она впервые столкнулась с де Готье, он был мальчиком восьми лет от роду. В то время Сабина звалась леди Катариной и была юной женой лорда Джеймса Байярда, а ребенок был пленником ее мужа.

Джеймс, каким бы хорошим и добрым он ни казался, не считал зазорным использовать наследника де Готье для получения того, что он и его предки так долго жаждали. Из поколения в поколение Байярды и их соседи враждовали из-за клочка земли под названием Дьюмор Пасс, что лежал между двумя владениями. Хотя даже короли вмешивались в этот спор, мир, воцарявшийся между двумя семействами, был недолговечным, потому что ни одно из них не желало уступить право сбора дани с этого клочка земли. В результате за долгие годы вражды из пролитой крови выросла ненависть.

Если бы юный отпрыск враждебного семейства не оказался таким смышленым, Джеймсу наверняка удалось бы закрепить земли за Байярдами. Юный де Готье жил в замке на положении пленника все время, пока велись переговоры. Оказалось, что он не терял времени даром, хоть никто и не принимал его несогласия и гнева всерьез. Ему позволили свободно разгуливать по замку и однажды ночью, мастерски использовав украденный кинжал, он вырвался на свободу. «Но это случилось почти двадцать лет назад, практически прошла целая жизнь», – размышляла Сабина, рассматривая мальчика, ставшего мужчиной. Интересно, их семьи все еще враждуют? Она отмела нелепый вопрос. Даже война Англии с Францией, которая, по-видимому, подходит к концу, не длилась так долго, как вражда этих двух семейств.

Даже теперь, когда женщина думала отказаться от этого невозможного, невыполнимого плана тайком увезти свою дочь из Алжира, мысль эта все равно крутилась в ее утомленном мозгу. И так как Люсьен де Готье не узнал ее, у нее есть еще возможность использовать его при условии, что она не проговорится о своей прежней фамилии.

Следовательно, его надо заставить поверить, что ее дочь Александра рождена от арабского мужа.

С трудом приняв сидячее положение, Сабина взглянула в его глаза, неотрывно следящие за ней.

– Мы договорились? – спросила она.

Его глаза, подозрительно прищурившись, превратились в щелки.

– Прежде всего я должен знать, что вас так расстроило, – он кивком головы указал на документы, лежавшие на ковре.

Медля с ответом, Сабина поправила шелковое одеяние.

– Ничто не могло меня расстроить, – наконец произнесла она. – Я просто неважно себя чувствую.

– Вы лжете.

Рассерженная его проницательностью, женщина откинула голову.