Конни Брокуэй - Мой милый враг

Лили всхлипнула, пытаясь сдержать подступившие к горлу рыдания, и этот сдавленный звук лишил Эйвери последних остатков самообладания. Чуть слышно выругавшись, он схватил со спинки кресла пиджак и протиснулся в коридор мимо Бернарда.

— Мой дорогой наивный мальчик, — проскрежетал он сквозь зубы, — она может все!

И с этими словами быстро вышел из комнаты.

Ноги Лили, которые уже не раз грозили изменить ей в течение последних десяти минут, подкосились, и она без сил опустилась в кресло рядом с письменным столом. Бернард провел по влажным от пота волосам широкой ладонью, так похожей на руку Эйвери, и шагнул к Лили.

— Вы не можете уехать отсюда. Вам же некуда идти!

— Ты ошибаешься, Бернард, — ответила она, пытаясь его успокоить. — У меня есть друзья, мои сестры — суфражистки…

— И что из того? — возразил он, изможденный и жалкий. Лили заметила, что мальчик начал задыхаться. — Вы будете для них просто гостьей, временным жильцом. Ваш дом здесь.

— Нет, — возразила она. — Это дом Эйвери. Он победил. Я проиграла. Все справедливо…

— Он должен был предложить вам остаться! — крикнул Бернард. — Как джентльмен, он просто не мог предложить вам уехать отсюда. Он же дал мне слово!

— Никто не предлагал мне уехать, и он действительно хотел, чтобы я осталась, — ответила Лили. — Уверяю тебя, Бернард, я уезжаю только потому, что сама так решила.

— Но ведь вы любите Милл-Хаус. — Мальчик с трудом сдерживал рыдания.

Охваченная тревогой, Лили поднялась со стула.

— Да, — отозвалась она спокойно, взяв его за руку и увлекая к креслу.

Бернард вырвался и отскочил в сторону.

— Возможно, Милл-Хаус и был для меня домом в течение последних пяти лет, — попыталась объяснить ему Лили, — но он мне не принадлежит, и кроме того… — Как могла она признаться мальчику, что сама мысль о том, чтобы жить под одной крышей с Эйвери, не будучи ему ни женой, ни возлюбленной, после той единственной страстной ночи, которая связала их навеки, казалась ей куда ужаснее, чем все муки ада, так красочно описанные Данте?! — Я не хочу остаться здесь в качестве просто гостьи.

— Почему бы и нет? Я думал, что вам такое предложение должно понравиться. Это было бы наилучшим выходом…

— Выходом?

Мальчик вскинул вверх руки, словно умоляя ее о пони-, мании.

— Да! Если бы вы не сумели выполнить условия завещания деда, Милл-Хаус перешел бы к Эйвери. У него есть средства для его восстановления. В этом случае не было бы необходимости продавать Милл-Хаус или его часть. Вы оба должны были жить в этом доме. Эйвери обещал мне, что не позволит вам уехать.

— О Господи, Бернард! — только и смогла сказать Лили, едва ей в голову пришла страшная догадка. — Что ты наделал?!

— Простите меня! — взмолился он, подойдя к ней и схватив за руки. — Я только хотел, чтобы вы остались. Я сделал это ради вас и вашего будущего. Мной двигала только забота о вас.

— Значит, это ты разбил вазу, — произнесла она. Бернард кивнул. Из его сине-зеленых глаз, так похожих на глаза Эйвери, струились слезы.

— Да! — выдавил из себя он.

— И окно тоже. И ты поднес огонь к…

— Я только хотел поджечь скирду. Я не предполагал, что пожар перекинется на конюшню. Я бы ни за что не стал подвергать опасности лошадей…

Его признание неожиданно прервалось частым хриплым кашлем. Воздух со свистом вырывался из его легких, словно из прохудившихся мехов. Опустив голову, он тяжело рухнул в кресло и спрятал лицо в ладонях.

Боже милостивый, подумала Лили, своим поступком он уничтожил все, чего она с таким трудом добилась! Она никогда не воспринимала всерьез предположение Франциски насчет тайного недоброжелателя, орудующего в доме, и даже если бы это было так, ее подозрения скорее пали бы на Драммонда, который терпеть не мог работать на женщин. Даже Полли Мейкпис с ее непримиримостью казалась ей более приемлемым кандидатом на эту роль. Но чтобы этот мальчик втайне готовил ее разорение — и все это ради ее же блага?!

Как это по-мужски!

Лили с трудом подавила в себе приступ истерического хохота. Бедняга и без того чувствовал себя хуже некуда. Голова его по-прежнему оставалась опущена, узкая спина содрогалась от кашля.

— Бернард! Успокойся, прошу тебя. Все в порядке. Бернард?

Мальчик уже не шевелился. Она дотронулась до его плеча, и он в беспамятстве свалился на пол. Глаза его закатились, а из груди вырвался слабый звук, подобный тому, какой издает лопнувшая струна.

— Бернард!

Мальчик потерял сознание. Лили в панике выбежала из комнаты, и ноги сами понесли ее по длинному коридору к парадной двери. Она распахнула ее и сразу увидела высокую фигуру Эйвери, быстро шагавшего по мощеной дороге.

— Эйвери! — во весь голос крикнула она. — Эйвери! На помощь!

Он мгновенно развернулся и спустя несколько секунд, взлетев по ступенькам парадного крыльца, уже стоял рядом с ней. Лили схватила его за рукав и увлекла за собой в дом.

— Бернард! — еле выговорила она. — Я не могу привести его в чувство.

Оттолкнув ее, Эйвери побежал в библиотеку. К тому времени, когда она достигла двери, он уже стоял на коленях, подсунув руку под безвольное тело мальчика. Свободной рукой Эйвери похлопывал его по спине.

— Бернард? — окликнул он своего кузена низким, сдавленным голосом, полным страстной мольбы. — Бернард?

Он приподнял его чуть выше, подставив локоть под голову мальчика, чтобы ему было легче дышать.

— Чем я могу помочь? — шепотом осведомилась Лили.

Эйвери повернулся к ней. На лице его не осталось ни следа прежнего высокомерия и обиды, в сине-зеленых глазах плескался ужас.

— Не знаю, — ответил он хрипло, по его загорелому лицу струились слезы. — Не знаю Молись.

Лили опустилась рядом с ними на колени, беззвучно шепча молитвы и беспомощно наблюдая за тем, как Эйвери продолжал похлопывать по спине Бернарда, время от времени тормоша его и повторяя его имя в отчаянной попытке вернуть мальчика в мир живых.

Так прошло несколько часов, которые складывались из долгих, томительных минут, и каждая из них казалась им вечностью. Наконец Бернард сделал глубокий судорожный вдох и глухо застонал. Эйвери взглянул на Лили, в его глазах вспыхнула надежда. Мальчик закашлялся.

— Воды, — приказал Эйвери.

Лили налила полный стакан воды из графина и подала ему. Эйвери осторожно усадил Бернарда на ковре, прижав его к груди и приподняв ему голову.

— Выпей это, Бернард. Только осторожно. А теперь постарайся дышать как можно глубже и медленнее, от самого живота. Сделай вдох, сосчитай до пяти, затем выдохни воздух и снова сосчитай до пяти. Так. Отлично.

К Эйвери постепенно возвращалось самообладание. Голос его звучал уверенно и слегка заискивающе, однако от Лили не укрылось выражение его глаз, которое еще не успела скрыть привычная маска. Впервые Лили увидела перед собой не сверхъестественную личность, наделенную всеми мыслимыми достоинствами, но человека, одолеваемого теми же желаниями, сомнениями и страхами, что и она, — человека крайне уязвимого, мучимого сознанием того, что все его усилия могут оказаться недостаточными, чтобы обеспечить благополучие и безопасность людей, которых он любил. Даже сейчас он не осмеливался показывать Бернарду, как сильно его тревожил этот обморок, иначе его беспокойство передастся мальчику, вызвав новый приступ. Эйвери не смог бы оправиться от горя, если бы кто-нибудь отнял у него его дитя.