Бертрис Смолл - Плутовки

Он взял топкую руку Жасмин и почтительно поцеловал. – Доброго вам дня, мадам. Их глаза на мгновение встретились.

– По-моему, на сегодня с меня довольно треволнений, – объявила Жасмин, – как, впрочем, и с вас. Не поехать ли нам домой?

Герцог кивнул и, проводив жену и мать к карете, велел кучеру ехать домой. По прибытии женщины немедленно поспешили наверх. Герцог медленно направился к библиотеке и закрыл за собой дверь. В очаге горел огонь. В большом кресле свернулась клубочком Синара с бокалом шерри в руках. Заслышав шаги, она подняла голову и улыбнулась отцу.

– Я люблю эту комнату, папа. Надеюсь, ты не станешь возражать против моего общества, – заметила она.

Граф налил себе виски и сел напротив дочери, катая рюмку в ладонях.

– Мне жаль, что мы потеряли столько лет в разлуке, – начал он, – и ты достаточно умна, чтобы понимать, как я люблю тебя, Синара.

– Но?.. – продолжила она. Легкая улыбка играла в уголках ее губ.

– Так больше продолжаться не может. В июне тебе будет семнадцать. Давно пора выйти замуж. Я обещал королю, что дам тебе время завоевать сердце Гарри Саммерса, но если к концу года у тебя ничего не выйдет, я найду тебе жениха и ты пойдешь под венец.

К его величайшему изумлению, она ничего не возразила.

– Как? – шутливо посетовал он. – Неужели не будет ни слез, ни воплей протеста?!

– Нет смысла спорить, папа. Ты уже все решил, впрочем, как и я. В этом мы похожи. Еще одна типичная черта Стюартов.

– Значит, ты ослушаешься меня?

– Давай не будем ссориться, папа. До конца года еще далеко, не так ли? – рассудительно ответила Синара. – Кстати, что сказала бабушка?

– О, она твоя всегдашняя верная защитница!

– Поразительная женщина! – засмеялась Синара – Что за жизнь она прожила!

– Тогда были иные времена. И она родилась принцессой. Ты не принцесса. Ты моя дочь.

– Будь терпелив со мной, папа, – нежно попросила Синара. – И тогда мы оба добьемся своего. Ты увидишь меня у алтаря, а я получу Гарри в мужья.

Немного подавшись вперед, он осторожно коснулся ее бокала своей рюмкой.

– Твои слова да Богу в уши, дочь моя.

– Я люблю тебя, папа, – выдохнула Синара.

– И я люблю тебя, Синара Мэри Стюарт, – со вздохом ответил он.

– Даже когда я довожу тебя едва не до безумия? – поддразнила она.

– Даже тогда, – признался он ухмыляясь.

Между отцом и дочерью снова воцарился мир, и было решено, что, несмотря на возмутительное поведение, Синаре позволят ехать вечером в Одли-Энд, и притом одной. И родители, и бабушка жаждали немного отдохнуть после утренних происшествий. Кроме того, Жасмин объявила сыну, что Синаре давно пора стать немного самостоятельнее.

– Попасть в беду можно при любых обстоятельствах, независимо от того, останешься ты дома или будешь играть в карты в соседней комнате. Пусть едет и принимает похвалы и комплименты за сегодняшнюю отвагу.

– Барбара расстроится, – возразил Чарли.

– Барбара приняла успокаивающее снадобье в бокале вина и сейчас спит в своей комнате. Она и не узнает, что Синары нет дома.

– Интересно, чьей идеей было это успокаивающее? – пробормотал герцог.

Жасмин хитро усмехнулась:

– Барбара утешится, увидев дочь замужем. Она страшится страстной натуры девочки, унаследованной не только от тебя, но и от нее. В твоей дочери бурлит хмель юности.

– Ты действительно веришь, будто она сумеет добиться предложения от Гарри Саммерса? – спросил герцог.

– Кроме нее, на это не способен никто.

Синара, обеспокоенная отцовским ультиматумом, все же помнила о необходимости хорошо выглядеть и попросила Эстер сделать ей ванну. Пока служанка трещала о том, как все слуги сплетничают насчет сегодняшней бесшабашной скачки, Синара потянулась за пузырьком масла, налила немного в ладонь и стала растирать по рукам, плечам и груди, пытаясь придумать, как лучше поступить. До сих пор она старалась не привлекать внимания посторонних, но, наверное, придется припереть графа к стенке и добиться признания в любви. Как только он скажет вслух заветные слова, ему ничего не останется делать, кроме как жениться.

Она даже налила немного масла на мокрые волосы, массируя голову, а потом опрокинула на себя кувшин с горячей водой. Масло смылось, но запах гардении остался витать в воздухе.

– Какое из ваших вороньих платьев собираетесь надеть сегодня, миледи? – спросила Эстер. Вороньими она называла черные платья госпожи.

– Ничего черного сегодня, – удивила Синара служанку. – Подай светло-желтое шелковое платье. То, что с глубоким круглым вырезом, пышными рукавами и кружевными манжетами. У которого верхняя юбка приподнята, а нижняя – полосатая, чуть темнее оттенком.

– А украшения? – пробормотала пришедшая в себя Эстер.

– У бабушки есть желтый алмаз на цепочке червонного золота и такие же серьги. Пойди к Оран и попроси для меня, – велела Синара.

– Вот как? – рассмеялась служанка. – Видать, хотите всех заткнуть за пояс, миледи? Или собрались на рыбалку?

– Последнее, – честно ответила Синара. – Давно пора графу признать ту страсть, которую он ко мне питает. Отец пригрозил найти мне мужа, если к концу года граф не попросит меня стать его женой. Думаю, куда менее хлопотно привести графа в чувство, чем отбиваться от нежеланных поклонников.

Эстер со смехом поспешила за драгоценностями, а когда вернулась, Синара, завернутая в простыню, уже сидела у огня и расчесывала волосы. Через час она была одета и готова к отъезду. Платье очень ей шло, а отец и бабушка одобрили цвет. Волосы были уложены в элегантный узел, с единственной буклей, спадавшей палевое плечо. Прическа была куда изящнее, чем модные мелкие локончики по обе стороны пробора.

Синара поцеловала родственников, пожелала спокойной ночи и села в карету. Вытянув ножки, она полюбовалась узенькими желтыми атласными туфельками, украшенными жемчужными ромашками. Потом плотнее закуталась в подбитый норкой желтый шелковый плащ, чтобы прогнать вечерний холод.

Карета двигалась в направлении Одли-Энд. Синара задумчиво покачала головой. Впервые в жизни с ней обращаются как со взрослой! Никто не сопровождает ее сегодня, никто не опекает, тайно или открыто. Бабушка успокоила отца и напомнила, что дочери уже почти семнадцать и что она достаточно выросла, чтобы ехать ко двору без него. Разумеется, особой разницы все равно нет, разве что не придется постоянно оглядываться, проверяя, наблюдают ли за ней. Что же, тем лучше! Сегодня она всерьез возьмется за обольщение графа Саммерсфилда.

Послезавтра первое апреля. У нее остается девять месяцев, чтобы его завоевать.

По приезде в Одли-Энд ее немедленно окружили придворные. Всем хотелось поговорить о сегодняшних скачках. Кое-кто восхищался ее искусством. Некоторые открыто осуждали столь не подобающее леди поведение. Остальные неожиданно увидели Синару в новом свете и наперебой стремились поухаживать за ней. Она достойно принимала комплименты почитателей и высокомерно игнорировала хулителей. С теми же, кого посчитала поклонниками, была учтива и приветлива. Но нигде не увидела графа Саммерсфилда.