Бертрис Смолл - Плутовки

– Ты сама не знаешь, что несешь, Лиззи, – холодно процедил граф, путаясь в петлях и пуговицах камзола. Оставив попытки застегнуться, он грязно выругался.

– Черта с два! – рассмеялась женщина. – Если я в чем-то и разбираюсь досконально, так это в мужчинах. Точно! Поняла! Она девица из хорошей семьи! И если желаешь заполучить ее, должен идти к алтарю! Так я верно догадалась? Ну же, признайся!

Довольная своей проницательностью, она громко закудахтала. Карие глаза смешливо щурились.

– Ты знаешь, почему я никогда не женюсь, – бросил граф.

– Но ты не твой папаша, и нечего винить себя за то, что случилось, – возразила Лиззи. – Я знаю, как тебя прозвали, но по мне ты совсем не плохой парень! Почему же позволяешь им верить, будто ты чуть ли не отцеубийца?!

Гарри печально усмехнулся:

– Потому что так легче. Легче, чем объяснять, что отец мой был чудовищем, изнасиловавшим мою мать, вынужденным жениться на ней, поскольку та носила его ребенка – меня, – и всю свою остальную жизнь жестоко терзавшим ее, пока наконец не убил. Я все помню, Лиззи, и помню хорошо. Даже то, что прикончил его, когда подвернулась возможность. Я не гожусь в мужья порядочной женщине, а тем более герцогской дочери.

– Но зачем ты твердишь, будто убил своего папашу, когда, по правде говоря, ничто его не спасло бы? – нетерпеливо возразила Лиззи.

– Он был беспомощен. И умолял послать за доктором. Я отказался и оставил его умирать в одиночестве, – ответил граф. Глаза его затуманились, словно он снова переживал те давние муки. – Я оставил его и, пока он умирал, забавлялся в соседней комнате с его последней любовницей. Он наверняка слышал нас, ибо она выла, как чертова банши [14], каждый раз, когда я вонзал в нее свой инструмент. Бессердечная сука!

– Тебе было шестнадцать, – не унималась Лиззи. – И гнев твой на отца был справедливым. Дьявол Саммерс проделывал то же самое с твоей мамой. Оставил ее умирать одну, а сам забавлялся со своей шлюхой в соседней комнате. Око за око. Все по справедливости.

Граф рассмеялся. Лиззи всегда умела развеять его дурное настроение. До чего же разумна, до чего же практична!

Он сунул руку в карман бархатного камзола и извлек два золотых.

– Я вернусь, – пообещал он, швыряя ей монеты.

– Да, и будешь возвращаться, пока не выбьешь дурь из головы и не женишься на девушке, – предсказала Лиззи. – Но все равно я счастлива видеть тебя, Гарри Саммерс. Постарайся не разбить ее сердце.

– Сердце Синары?! Да она тверда, как алмаз! Если у нее и есть сердце, она здорово умеет его прятать!

– У каждой женщины есть сердце, – мудро заметила Лиззи. – Если она любит тебя, Гарри, ты скоро убедишься в этом.

Граф Саммерсфилд вернулся к себе в комнаты, которые снимал в небольшой, но чистой гостинице неподалеку от дворца. Его камердинер Браунинг, дремавший у камина, пробудился и помог хозяину раздеться. Учуяв исходивший от него запах похоти, слуга спросил, не угодно ли господину искупаться.

– Утром, – отмахнулся граф и, налив себе стаканчик ирландского виски, забрался в постель. Браунинг лег на свой топчан, а граф стал медленно цедить янтарную жидкость. Сегодня он думал о вещах, которые старался не вспоминать вот уже много лет. О матери, единственном ребенке богатого торговца из ирландского города Лондондерри, которая наотрез отказала графу Саммерсфилду, заезжему английскому дворянину, в его грубых притязаниях. Она не знала о его прозвище. Дьяволу Саммерсфилду не по душе пришлось, что над ним посмеялись на людях. Он стал следить за мистрис Эллиот, пока как-то днем не застал ее в уединенном месте, и отомстил, зверски изнасиловав несколько раз невинную девушку. Истекавшую кровью Софию он потом бросил, посчитав мертвой.

Нашел ее родственник, втайне любивший кузину. Несчастная лежала без сознания под деревьями на берегу речки, где часто любила гулять. Он отнес ее домой. Придя в себя, обесчещенная девушка рассказала, что произошло. Ее отец, известный в городе человек, решил любой ценой избежать скандала. Он отправился к своему лучшему другу, лорд-мэру Лондондерри, и поведал печальную повесть. Лорд-мэр немедленно отправил стражника за графом Саммерсфилдом. Дьяволу Саммерсу предоставили на выбор: висеть в петле или жениться на Софии Эллиот.

Сначала граф протестовал, утверждая, что девушка не достойна носить его древнее имя и что сама завлекала его, поэтому и получила заслуженное. Но все знали, что он беззастенчиво лжет, пытаясь себя спасти. Мастер Эллиот решил дело в свою пользу, пообещав дать за дочерью огромное приданое и намекнув Дьяволу Саммерсу, что когда-нибудь София унаследует все его состояние. Поспешно отпраздновали свадьбу, и досужие языки болтали, что во всей Ирландии никогда еще не было невесты несчастнее. Но ко дню венчания у Софии уже начал расти живот.

Граф немедленно отправил жену в Англию и, пока она носила ребенка, был достаточно вежлив, хоть и держался на расстоянии. Но как только на свет появился наследник, снова стал прежним Дьяволом Саммерсом. Графиня боялась мужа и не умела скрыть свой страх, а он презирал ее за это. Она отчаянно старалась не попадаться ему на глаза. Но он сам искал ее общества, когда других развлечений не было. Он ни разу не взял жену с того дня, когда изнасиловал на берегу реки, но обожал испытывать на ней новомодные штучки различных размеров.

Одной из его любимых пыток было привязать ее к креслу и вынудить наблюдать, как он забавляется с женами соседей. Он укладывал любовницу головой к жене и принимался за дело, требуя, чтобы София не закрывала глаз. Когда это произошло впервые, она осмелилась ослушаться. Тогда он избил ее за ослушание в присутствии своей любовницы.

С годами матери все труднее становилось встречаться с посторонними людьми, особенно с ничего не подозревавшими мужьями тех, кто перебывал в спальне Дьявола Саммерса. Ее муж, не занимавшийся политикой, благополучно пережил времена Республики, ведя себя при этом как сатир. Но если власти и знали что-то, то смотрели на его выходки сквозь пальцы, поскольку в гнусных похождениях были замешаны их жены и дочери. Пока не разразился публичный скандал и все приличия были соблюдены, отцу ничто не грозило.

Но тут из Ирландии по делам отца Софии приехал тот самый родственник, ставший свидетелем унижения любимой. Он объявил, что его чувства к ней не погасли. И признался, что уже после изнасилования он просил ее руки. Однако мастер Эллиот, увидев возможность подняться выше по общественной лестнице и укрепить связи семьи, предпочел выдать дочь за Дьявола Саммерса. Но это принесло Эллиоту мало пользы, ибо после женитьбы граф попросту игнорировал новоявленных родственников. Он никогда не отвечал на письма тестя или просьбы представить его влиятельным людям. И отец, и муж использовали Софию Саммерс и выбросили, как ненужную ветошь. Только он ее не забыл и понимает, почему она за все это время ни разу не ответила.