Андреа Кейн - Маска предательства

Облегченно вздохнув, Дэн понял, что, как бы ему ни хотелось, сейчас он не может явиться к ней, иначе они перебудят весь дом. Но завтра утром он войдет к ней в гостиную и положит конец этой игре в кошки-мышки. Сегодняшняя ночь определила ее судьбу. Нравится это Жаклин Холт или нет, но она теперь принадлежит ему.

– Она не примет вас, герр Уэстбрук.

Грета загородила своей массивной фигурой дверной проем, хотя в ее голосе слышались сочувствующие нотки.

– Нет, примет, черт побери! – Дэн взъерошил волосы, его серые глаза сверкнули яростью. – Потому что я не уйду, пока наконец не увижу ее! – И он с такой силой ударил по косяку, что тот задрожал. – Передайте своей хозяйке мои слова, Грета, – попросил он экономку, которая невозмутимо поправляла стянутые в пучок седые волосы. – Скажите ей, что я намерен положить конец ее ребячливости. Скажите, что мое терпение иссякло. Скажите ей, что я буду торчать здесь всю ночь, если придется. А если и это не поможет, я разнесу эту проклятую дверь в щепки! Но я намерен увидеть ее... сегодня же!

– Хорошо, герр Уэстбрук, – не обращая внимания на его гнев, невозмутимо ответила Грета, заправила последнюю упрямую прядь волос и пошла выполнить его поручение, оставив после себя запах таких терпких духов, что у Дэна заслезились глаза.

Чтобы избавиться от назойливого запаха, Дэн решил ждать в саду, где неустанно расхаживал взад-вперед, пока не протоптал в траве тропинку. В сотый раз с этой ночной грозы он проклинал себя за то, что позволил Джеки ускользнуть. Ему следовало догадаться, что при первой же возможности она убежит... особенно после этой бурной ночи, которая наверняка оставила в ее душе глубокий след. Но он был не в состоянии рассуждать, а невероятная нежность к Джеки усыпила его бдительность. Обнимая еще пылающее тело Джеки, чувствуя на спине жар от огня в камине, он испытывал такое блаженное умиротворение и счастье, что незаметно для себя уснул.

Каким же он оказался ослом!

Зная Джеки, он должен был догадаться, что, уступив своей страсти и физически отдавшись ему, она станет еще более строго защищать свою независимость.

Но Дэн точно знал, чувствовал: в те ослепительные моменты наслаждения, когда они слились воедино, она принадлежала ему целиком, вся – не только телом, но и душой. И Джеки это тоже поняла, вот почему она убежала.

Черт! Он должен увидеть ее и убедить, что ей нечего бояться.

– Он все еще ждет, фрейлейн.

Джеки отпустила штору на окне своей спальни и повернулась к экономке, стоящей в дверях с укоризненным видом.

– Я знаю, Грета. Я его вижу.

– И что вы намерены делать?

Джеки потерла воспаленные после бессонной ночи глаза.

– Я разберусь с мистером Уэстбруком.

– Когда? – настаивала Грета. – Уже темнеет, а герр Уэстбрук весь день провел в вашем саду! И не собирается уходить. В конце концов, фрейлейн, вам придется как-то разрешить это недоразумение...

– Довольно! – Джеки и без того смертельно устала. – Это «недоразумение» произошло между мной и мистером Уэстбруком... так что не вмешивайся, Грета! – Экономка пораженно ахнула, но Джеки это не испугало, На этот раз Грета перешла все границы. – Пожалуйста, пойди и займись своими делами. И не нужно мне читать лекцию о моем поведении. Хотя... порой я задаюсь вопросом, кому ты на самом деле сочувствуешь – мне или Дэну?

Грета так сжала губы, что они превратились в тонкую линию.

– Я поняла вас, фрейлейн. Если позволите, я вернусь к своим делам. – С напряженно выпрямленной спиной Грета вышла из комнаты, закрыв за собой дверь – чуть более громко, чем обычно.

Вздохнув, Джеки снова осторожно выглянула в окно. Последние лучи солнца заливали сад и внушительную фигуру Дэна неистовым оранжевым сиянием.

Было видно, что Дэн и не собирался покидать свой пост, который занял десять часов назад. А Джеки до сих пор не удавалось справиться с обуревавшими ее эмоциями. Она закрыла глаза, пытаясь вернуть свойственное ей самообладание и спокойно во всем разобраться. В ту бурную грозовую ночь она явилась к Дэну всего лишь для того, чтобы постичь тайну физической страсти, понять смутные желания своего тела, удовлетворить мучившую ее жажду. Это казалось таким простым и понятным. И она достигла всего этого...

Но вместе с тем в ее душе произошло нечто невообразимое и непонятное, что, она это инстинктивно чувствовала, угрожало ее личности. «Ты его любишь», – утверждал ее разум. Что ж, это только естественно. Она никогда не отдалась бы мужчине, к которому не испытывает никаких чувств. Но ее пугала именно сила этих чувств, которые и теперь бушевали в ее сердце, стремясь вырваться наружу, за стену, которой она издавна отгородилась от мира.

Растерянная, испуганная, чувствуя себя беспомощной, она устало опустилась на кровать. «Мама, если бы ты была жива, ты подсказала бы мне, что делать; ты объяснила бы мне, что со мной происходит!» Джеки тряхнула головой, отгоняя образ матери, воспоминание о которой всегда сопровождалось щемящей болью. За ним скрывалось слишком много подавленных эмоций, и осознать, а тем более преодолеть их ей не хватало духа.

Она прижалась к пушистой шерстке Виски.

– Понимаешь, малыш, на всю эту неразбериху есть только один ответ. Я не могу допустить, чтобы наши отношения продолжались... по многим причинам. Это слишком опасно. Я должна разорвать их. И чем скорее, тем лучше!

Виски согласно заурчал и ударил лапкой по листу бумаги, валявшемуся на кровати.

Джеки рассеянно смотрела на него, чувствуя в душе безнадежную пустоту. Ей казалось ужасным, невыносимым отказаться от Дэна, но...

Вдруг взгляд Джеки сосредоточился на листе бумаги, который рвал когтями Виски.

«Господи! Сегодня же понедельник! – Она опустила Виски на пол и схватила лист. – Мне нужно отнести статью!»

Взглянув на окно, она увидела, что уже стемнело. Дэн продолжал свое дежурство, но уже не был одиноким. К нему подоспела помощь в виде Греты, которая вынесла ему поднос с едой. Джеки поняла, что из-за предательского содействия экономки Дэн намерен остаться здесь на весь вечер, если не на всю ночь, и мозг ее отчаянно заработал.

Она может опоздать на встречу с посыльным, и тогда наутро «Дженерал эдвертайзер» выйдет без ее статьи, чего она не могла допустить. Оставалось только постараться незаметно ускользнуть от Дэна, а значит, воспользоваться задней дверью.

Джеки заправила за уши вспотевшие пряди волос, преодолевая последний отрезок на пути к дому. Давно уже пробило десять часов, и в этот безлунный вечер на улицах царила кромешная тьма, что не мешало Джеки ориентироваться.

Тщательно вглядевшись и прислушавшись, она убедилась, что в саду никого нет, и испытала облегчение, смешанное с разочарованием. Как обычно, она завернула за угол Спрус-стрит, чтобы подойти к своему дому. Потом подхватила юбки и побежала к заветному старому дубу... и в темноте наткнулась на чью-то мощную грудь.