Джилл Барнет - Райский остров

– Без карты и без компаса?

Он для наглядности постучал пальцем по виску и посмотрел на нее с надменным выражением всезнайки.

– У меня все здесь! Дар природы, милочка. Это все равно как вовремя обчистить чей-нибудь карман.

Она покачала головой:

– У вас нет моральных принципов.

Он усмехнулся так, как будто она сделала ему комплимент. Положив руки на борт, он кивнул на чемоданы, качавшиеся за кормой.

– А что, там есть сигары?

Маргарет бросила на него взгляд, который совершенно точно давал понять, что он должен сделать с этими сигарами.

– Пиво?

– Нет. Ни сигар, ни пива, ни танцовщиц канкана.

Хэнк усмехнулся и уставился на ее ноги. Она тоже непроизвольно посмотрела вниз. Мокрое платье прилегало к телу, как вторая кожа.

– Не думаю... – Тут он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

Через несколько минут он засвистел и стал выстукивать другой мотив. Вздохнул и оглянулся.

– Вот это жизнь. Свежий воздух. Солнечный свет.

Неожиданно Аннабель запустила Маргарет в лицо галетами. Та заморгала, отряхнулась и отобрала жестянку у малютки. Малышка завопила, стала выгибаться в руках у Маргарет с необычайной для ребенка силой. Истерика продолжалась пятнадцать мучительных минут. Хэнк сверкал глазами и в сотый раз спрашивал:

– Ты что, не можешь заставить ее замолчать?

– Я стараюсь, – отвечала Маргарет сквозь зубы, уже отчаявшись справиться с ребенком. Ей даже никогда в голову не приходило, что можно спасовать перед маленьким человечком, который медленно, но неуклонно добивался своего. Маргарет попыталась отдать ей жестянку с галетами, но безуспешно. Аннабель рванулась в очередной раз, все рассыпала и закричала еще громче.

Маргарет отбросила волосы с лица и сказала:

– Я не знаю, что мне делать.

– Боже ж ты мой, сделай что-нибудь!

Тут Лидия подала голос из-под навеса:

– Мама всегда укачивала ее.

– Да, Смитти, послушай, что говорит девочка. Покачай ее. – Он так говорил, будто это была его идея.

Она медленно сосчитала до десяти.

– Ну чего ты ждешь? Покачай ее.

Маргарет встала, взяла ревущего, брыкающегося ребенка на руки, нагнулась и положила ему на колени.

– Ты покачай!

– Какого черта!

Хэнк как будто превратился в кусок льда. Он сидел, не решаясь даже прикоснуться к девочке.

– Возьми ее у меня!

Аннабель замолчала так внезапно, что они все воззрились на нее как завороженные. Она последний раз всхлипнула, подняла свое мокрое личико и уставилась на Хэнка, а он – на ребенка так, как иногда смотрели на Маргарет адвокаты-соперники. Девочка вздохнула, засунула два пальца в рот, свернулась калачиком, положив головку ему на руку, и заснула.

Похоронные звуки страшной песни каторжников гулко раздавались в густом насыщенном воздухе. Мелодия оказалась еще печальнее, чем думал Хэнк. Он отложил губную гармошку в сторону. Смитти в это время смотрела на океан, дети спали, а коза методично жевала ее юбку. Было слышно, как волны плескались о борт лодки. Через несколько минут Маргарет обернулась и с отчаянием сказала:

– О, мы затерялись в этом океане.

– Нет.

– Вы знаете, где мы?

Хэнк с умным видом посмотрел направо, налево, затем в небо.

– Мы посреди Тихого океана.

– Как забавно, – потерянно уронила она, – очень забавно.

Она намочила носовой платок в воде и обернула им шею и щеки, затем мокрой тряпкой пригладила волосы.

– Вы вечно волнуетесь о всяких пустяках. Еще ничего не случилось, а вы уже паникуете.

– Ах вот оно что. Мужчины всегда спокойны, рациональны и все всегда понимают.

– Мы не дергаемся из-за всяких мелочей. – Он выразительно посмотрел на ее носовой платок.

– Я не считаю, что освежить себя в такой духоте зазорно. Впрочем, не думаю, чтобы вы это могли понять.

– Мужчина знает, как бороться за жизнь и выжить. Это важнее, чем вышивать подушки и чай попивать.

– Лично я ничего не вышиваю, а чай пью очень редко. У меня есть профессия.

– Профессия? – повторил он со смехом, затем рассмеялся уже от души: – Женщина, чем-то занимающаяся в жизни, кроме болтовни и вышивки.

Ей очень хотелось ответить, но она промолчала.

– Ну и какова же она, эта профессия? Чай дегустировать? – Он снова засмеялся.

Маргарет внимательно посмотрела на него и сообщила:

– Не думаю, что даже когда-нибудь скажу тебе.

Он пожал плечами, как будто ему было все равно, но через минуту сказал:

– Одну вещь я знаю наверняка.

Маргарет вздохнула:

– Какую?

– Эта твоя профессия не может быть связана с мореплаванием.

– Смейтесь, смейтесь. Я все равно утверждаю, что мы потерялись.

– Вот почему я управляю лодкой, а ты нет.

Он сложил руки за головой и спокойно наблюдал, как она вытирает мокрым платком шею и руки.

– Смитти, перед тобой целый океан прохладной воды. Действуй смело.

– Извините, не поняла.

– Разденься и прыгай.

– Вы что, думаете, что я прыгну в воду?

Он пожал плечами:

– Почему бы и нет? Там прохладно. Назовем это купанием.

Она в очередной раз смочила платок.

– Мне этого достаточно.

Хэнк хмыкнул.

– Что опять такое?

– Фу-ты ну-ты! Неужели нельзя просто поплавать? Сними одежду и искупайся.

Она подозрительно посмотрела на него.

– Я должна поверить на слово, что вы не будете смотреть.

– Этого я не говорил. – Он подмигнул. Она ничего не ответила. – Что такое? Смелости не хватает?

– Сдавайтесь. Ваши приемы на меня не действуют.

– Да. Ты на живца не клюешь. – Он остановился, затем снова стал выстукивать пальцем какой-то мотив, так как догадался, что ее это раздражает. – Скажи мне одну вещь.

– Какую?

– Как называется то, что на тебе надето?

Маргарет нахмурилась.

– Что «то»?

Он махнул рукой на ее одежду.

– Вот это.

– Платье, – сказала она с ядовитой насмешкой, которую мог не заметить только слепой.

– Не очень похоже. Оно слишком тонкое.

– Это импортный хлопок, из Франции.

– Ну это все объясняет.

– Что объясняет?

– Я был в Париже. – Тут он премерзко улыбнулся.

– О чем вы говорите?

– Ну, Смитти. – Хэнк помолчал. – Эта штука не очень-то тебя прикрывает, когда намокнет. – Он еще выждал, затем присвистнул и, став похожим на кота, глазеющего на сметану, предался воспоминаниям: – Когда я тебе помогал подняться в лодку, это было получше французских открыток.

Маргарет застыла на месте, она молчала и не смотрела в его сторону.

Но Хэнк не успел насладиться эффектом от своей колкости – неожиданно поднялся ветер, почти так же неожиданно, как и прекратился несколько часов назад. Первый порыв сорвал устроенный ими навес из парусины, второй, посильнее, наполнил парус и растрепал заколотые волосы Маргарет. Лодка закачалась на волнах, стало гораздо прохладнее. Нахмурившись, Хэнк стал осматривать горизонт. Сзади, далеко за ними, быстро передвигались по небу темные грозовые облака. Смитти смотрела в ту же сторону.