Анна Грейси - Беспечный повеса

Его язык двигался в медленном неумолимом ритме. Лихорадочный прилив наслаждения захлестнул ее. Она никогда не испытывала ничего подобного. Ее рот и тело были одержимы жаром и наваждением.

Мгновение спустя она поняла, что поцелуй кончился. Она попыталась собраться с мыслями, но лишь моргая смотрела на его рот и удивлялась сумбуру, который он вызвал в ее душе... и еще вызывает. Кто мог подумать, что губы способны сотворить такое? И язык. Ее снова обдало жаром, и она вспыхнула.

Пруденс старалась выровнять дыхание, обрести самообладание, но жаркий взгляд лорда Каррадайса опалял ее сознание. Она не смела поднять на него глаз. Она в состоянии смотреть только на его сбившийся галстук. Но не могла отвести взгляда от его рта.

Она не представляла, что мужской рот может быть таким мужественным и в то же время красивым. Она думала о том, как эти губы привели ее в состояние восторга, и на мгновение прикрыла глаза. Его запах дразнил ей ноздри. Она сможет когда-нибудь это забыть? Слабый запах бренди, одеколона, мужчины, страсти.

Лорд Каррадайс отрезал ей путь к бегству. Везде, где соприкасались их тела, ее будто жгло огнем. Его рука с длинными пальцами покоилась на ее плече, другая так близко от ее левой щеки, что она чувствовала ее жар. Если она чуть повернет голову, ее лицо окажется в его ладони. Он склонился над ней, его грудь всего в дюйме от нее, он дышит тяжело и хрипло, словно после долгого бега. При каждом вздохе его жилет задевает ее грудь. От этого легкого прикосновения незнакомая дрожь пронзает все тело.

Пруденс затаила дыхание и закрыла глаза. У нее не было желания убежать. Она знала, что должна это сделать, но чувствовала сладкую истому... жар, волнение и предвкушение чего-то неведомого.

Она открыла глаза и заставила себя посмотреть на него. Ей нужно его видеть, нужно понять, о чем он думает. Лорд Каррадайс смотрел на нее, и на этот раз в его темных глазах не было насмешки. Он казался... почти потрясенным. Между бровями залегла тонкая морщинка. Он смотрел на нее напряженно и немного озадаченно, словно она была какой-то загадкой, тайной.

– Черт побери, кто вы, мисс Пруденс Мерридью? – пробормотал он.

Этот вопрос подействовал на нее как ушат холодной воды. Пруденс пришла в себя.

– Простите, лорд Каррадайс, я не хотела создавать проблем, – сказала она дрожащим голосом, едва удерживаясь от слез. – Я лгала, чтобы защитить своего настоящего жениха. Он младший сын со скромными перспективами и целиком зависящий от доброй воли моего деда.

– Я не это имел в виду. – Вибрации его голоса отдались в ее теле.

У нее вдруг перехватило горло, и она резко втянула в себя воздух. Ошеломленная вихрем чувств, она пыталась обрести спокойствие. Проглотив ком в горле, Пруденс облизала пересохшие губы. Ошиблась, тут же решила она, когда его взгляд стал жарким, а красивые насмешливые губы изогнулись, выражая незнакомую ей эмоцию. И не успела она слова вымолвить, как он снова поцеловал ее.

Пруденс чувствовала, как ее тело выгибается навстречу ему, рот приоткрылся в ожидании. Ее снова затянуло в темный водоворот, в омут неведомых ощущений. Холодные металлические пуговицы его жилета впивались в тонкую ткань, облегающую ее грудь. Жар и мощь его тела волнами расходились сквозь одежду. Пруденс снова задрожала.

Вдруг его рука легла ей на грудь, лаская и дразня, и от этой незнакомой ласки в ней запульсировала каждая жилка. Пруденс затрепетала и вздохнула. С его губ сорвался какой-то звук.

Он образумил Пруденс – она услышала в этом звуке мурлыканье самодовольного кота. Крайне самодовольного. Было в этом звуке что-то глубокое, обольстительное и... грешное. Она с ужасом сообразила, что делает. Она в доме незнакомого мужчины – незнакомого герцога! Разлеглась на манер падшей женщины на этой странной козетке в египетском стиле и позволяет мужчине, с которым только что познакомилась, ужасные вольности. Более того, знаменитому повесе. Мужчине, которого – она могла судить по тому, как он обошелся с ней, – совершенно не волнуют правила приличия и хорошего тона. Он ведь знает, что она помолвлена.

Боже милостивый! Что она ему позволяет? Она его даже не знает. А того, что ей известно, достаточно, чтобы остерегаться его. Он ввел ее в заблуждение относительно своего имени и титула, насмехался над дядей Освальдом. Он растрепан и небрежно одет. Его подбородок покрыт щетиной...

Пруденс старалась не думать о том, как сладостно эта щетина щекотала ей кожу.

Он всю ночь кутил. Он по утрам пьет бренди. Привкус алкоголя до сих пор у нее во рту. Она почувствовала, как при этой мысли кровь прилила к ее щекам. Он всем известный повеса... и она, Пруденс Мерридью, едва познакомившись с ним, позволила ему невообразимое.

Даже теперь он гладит ее по бедру. Другая рука ласкает грудь. И хуже всего...

Хуже всего не то, что она это позволяет, а то, что ей это нравится. Более чем нравится.

«Женщина, всего лишь не заслуживающий доверия сосуд зла, раба своих низменных инстинктов», – эхом прозвучал в ее голове голос дедушки. Пруденс похолодела. Она всю жизнь боролась с ужасными воззрениями деда. Она не сосуд зла, не беспомощная женщина. Она никогда не была ничьим рабом. Она очень собой гордилась за это.

И вот посмотрите на нее! Беспомощно раскинулась под мужчиной весьма свободных правил и ждет большего!

Хотя она и помолвлена... Как может порядочная помолвленная девушка наслаждаться недозволенными заигрываниями незнакомца? Все ее принципы и убеждения превратились в дым, побежденные обычными уловками повесы.

Лорд Каррадайс наклонился и снова поцеловал ее. Его язык пытался проникнуть сквозь ее сомкнутые губы. Гидеон нежно покусывал ее нижнюю губу, требуя впустить его. Ее тело стремилось открыться ему и позволить все, что он хочет.

«...раба своих низменных инстинктов...»

Это не было для нее первым зовом инстинкта, но она не будет ничьей рабыней. Ее застали врасплох, но она женщина с твердыми принципами. Или пытается ею быть. Пруденс оттолкнула его.

– Отпустите, меня, сэр, – резко сказала она. – Я хочу встать.

К несчастью, ее слова прозвучали слабо, почти мечтательно и совершенно неубедительно. Она ужаснулась, что еще держит в своих ладонях его лицо. Как она могла это допустить?

Гидеон посмотрел на нее, и его взгляд взял ее в плен. Но выражение его глаз вдруг изменилось, в них снова появилась насмешка. Он чуть отодвинулся, глубоко вздохнул и совершенно непростительно рассмеялся.

– Сомневаюсь, что вы можете встать. – В его глазах блеснула уверенность и самодовольная мужская гордость. И чувство собственника.

Он думает, что она в его власти.

Эта мысль, как ничто другое, воскресила ее решимость. Может быть, он повеса, но Пруденс Мерридью не падшая женщина! Даже если она вела себя подобным образом одно или два мгновения. Или три.