Анна Грейси - Беспечный повеса

Когда умерла его двоюродная бабушка в Уэльсе? К тому времени траур у Каррадайса, думаю, закончится. Пруденс проглотила ком в горле. Пришло время признаться, что ее помолвка с лордом Каррадайсом была хитростью. Не лучшая стратегия, виновато подумала она, глядя на сияющего улыбкой пожилого человека. Он такой хороший. Дядя Освальд ужаснется, узнав, что все его усилия выдать ее замуж прежде сестер были для них источником огорчений.

Пруденс открыла было рот, но дядя Освальд, сжав в руке влажный платок, улыбнулся ей такой обезоруживающей улыбкой, что она не смогла сказать правду. Но, поскольку ее будущие отношения с лордом Каррадайсом довольно туманны, она не могла оставить сэра Освальда в заблуждении.

– Мы с лордом Каррадайсом поссорились, – выпалила она. – Так что, боюсь, свадьбы не будет ни на Ганновер-сквер, ни где-либо еще.

С этим покончено. Пусть не вся правда, но главное сказано.

К ее удивлению, дядя Освальд лишь усмехнулся.

– Фи! Милые бранятся – только тешатся, – сказал он. – Такое случается со всеми парами, когда первое волнение проходит. Что произошло? Каррадайса пугает, что ловушка захлопнулась? Не тревожься, он ведь повеса. Его мучают опасения, что он лишится свободы, но...

– Дело не в этом, – покачала головой Пруденс.

– Ты струсила? Это меня удивляет. Повеса, это понятно. Но ты... – Сэр Освальд пристально посмотрел на нее. – Ты меня не обманываешь? Если... э-э... тебя смущает супружеский долг, Гасси тебе все объяснит.

– Нет-нет! – заверила его Пруденс, смущенная тем, что обсуждает подобные темы с пожилым мужчиной.

Дядя Освальд решительно тряхнул головой.

– В таком случае это маленькая размолвка, попомни мои слова. Мальчишка влюблен. Клянусь жизнью. А когда Каррадайс появляется в дверях, ты так сияешь, милая моя, что свечей зажигать не надо.

Господи, неужели ее чувства для всех столь очевидны? Вот что происходит, когда Гидеон смотрит на девушку так... словно она единственная в мире. Это все его темные бархатные глаза... они заставляют девушку чувствовать себя особенной... прекрасной... Желанной...

Только что значит «желанной»?

Пруденс закусила губу.

– Простите, дядя Освальд, но с нашей помолвкой с лордом Каррадайсом определенно покончено. А теперь я должна... должна ненадолго уйти. Спасибо, что приехали на свадьбу. Вы не представляете, какое для меня облегчение, что вы уладили дело с дедушкой. Спасибо вам и за это. – Пруденс снова поцеловала его в щеку и поспешно вышла из комнаты.

В какую путаницу она попала! Она уже расторгла две помолвки.

Пруденс заколебалась. Наверху ее ждала постель, узкая, холодная, одинокая. Лорд Каррадайс сейчас вместе с остальными в гостиной. Ей нужно поговорить с ним, но не удастся сделать это наедине. Сейчас только и разговоров о свадьбе и неожиданном приезде дяди Освальда. Ей придется сидеть и мило улыбаться, словно сомнения не раздирают ее, и болтать о пустяках. А взгляд бархатных глаз Гидеона будет ласкать ее, а острый язычок – поддразнивать.

Она поднялась в спальню. Все, что ей нужно, – это выпить горячего шоколада и хорошенько выплакаться.

– Мы приглашены на маленькую вечеринку к моей подруге Мод, леди Госфорт, – объявила леди Августа, размахивая только что полученным письмом.

Это было на следующий день после свадьбы, когда все собрались в гостиной.

– Я знавала Мод в прежние времена, когда еще не уехала в Аргентину. Я не виделась с ней целую вечность. Она пишет, что приехала в Бат пару дней назад и только сейчас узнала, что я здесь. Она настаивает, чтобы я пришла, а если у меня гости, чтобы обязательно взяла их с собой. – Леди Августа положила письмо на каминную полку. – Замечательно. Мод всегда знает последние сплетни. Освальд, ты ведь знаешь леди Госфорт?

– Разумеется. Весь свет знаком с Мод.

. – Это именно то, что нам нужно, – небольшое развлечение. Нет ничего хуже свадьбы без праздника, это навевает печаль! Девочки, вы тоже должны пойти. Прости, Грейс, но ты еще слишком мала. Но Фейт и Хоуп – обязательно, хотя вы еще не выезжаете в свет. Маленькая вечеринка в Бате в кругу семейных знакомых вполне сотте il faut . Поторапливайтесь, девочки, мы отправимся в восемь. Освальд, могу я попросить тебя сопровождать нас?

– С удовольствием, Гасси, – поклонился сэр Освальд, – с удовольствием, дорогая. Мне нужно зайти в соседний дом переодеться.

Уезжая с Чарити, герцог Динзтейбл оставил свой дом в распоряжение сэра Освальда, так что вполне естественно, что леди Августа пригласила его к чаю. Лорд Каррадайс тоже был приглашен, но какие-то дела – или благоразумие – не позволили ему присоединиться к ним.

Пруденс не знала, хотела она его видеть или нет. Как она сумеет держать его, что называется, на расстоянии вытянутой руки, когда единственное ее желание – броситься к нему в объятия?

Фейт и Хоуп вслед за сэром Освальдом выбежали из комнаты, возбужденно обсуждая, что надеть. Пруденс неуверенно поднялась. Она пообещала Филиппу, что неделю не будет появляться в публичных местах. Оставалось еще три дня.

Может ли маленькая частная вечеринка считаться «публичным местом»? Нет, решила Пруденс. Сомнения Филиппа относительно респектабельности леди Августы и герцога – совершеннейшая чепуха. Во всяком случае, ее будет сопровождать дядя Освальд, куда уж респектабельнее?

Пруденс побежала наверх переодеться.

– Вы выглядите прекрасно, моя Пруденс, – тихо пророкотал знакомый голос, когда она незадолго до восьми спускалась по лестнице. – Впрочем, вы всегда красивы.

Она посмотрела вниз. Гидеон. Лорд Каррадайс. Его темные волосы поблескивали, теплый взгляд не отрывался от нее. У нее перехватило дыхание, к глазам подступили слезы. Конечно, это его обычная манера, но когда он смотрит на нее так, ее обдает жаром и она на самом деле чувствует себя красавицей. А ее платье действительно красивое – темно-синее с серебряным узором и такой же отделкой по краю.

– Спасибо, – пробормотала Пруденс. – Я не знала, что вы тоже идете, лорд Каррадайс.

Ну как тут спросишь: «Кстати, вы позавчера намеревались жениться на мне или предлагали стать вашей любовницей?» Она надеялась, что соблюдение правил вежливости – лучший выход из создавшегося положения.

Гидеон стоял у подножия лестницы, одетый в черные бриджи, белый жилет и черный сюртук и выглядел чертовски элегантно. Должно быть, он уже снял повязку, поскольку на безупречном сюртуке не было ни морщинки. Эта мысль принесла Пруденс облегчение: нанесенная ею рана зажила.

Кроме Гидеона, в холле никого не было. На его свежевыбритых щеках лежала едва уловимая темная тень, как это бывает у брюнетов и которую Пруденс находила такой привлекательной. У нее побежали мурашки, когда она вспомнила прикосновение его небритой щеки. Держась за перила, она медленно спускалась по лестнице, надеясь, что ее лицо не вспыхнуло предательски, как говорил дядя Освальд.