Шеннон Дрейк - Тристан и Женевьева (Среди роз)

И вот она почувствовала, что стала свободной, что воспарила ввысь… До какого же предела может усиливаться это чувство… Она что-то неистово шептала ему, и он вторил ей, нежно, страстно…

Наконец Женевьева уснула, совершенно опустошенная, в своей кровати, в своей спальне, но в его руках…

Женевьева поплотнее закуталась в одеяла, ей было так тепло и уютно, как никогда прежде.

Она знала, что вокруг нее что-то происходит, но понимала, что ей нет нужды тревожиться. Сквозь полудрему Женевьева слышала, как раскрылась дверь, и Роджер де Трейн что-то сказал Тристану, она чувствовала, что Тристан все еще лежит рядом с ней и что рука его покоится на ее груди, и она ощутила от этого странную неловкость и смущение, нежелание, чтобы это видели другие, и не имеет значение, сколько одеял находится поверх его руки и скрывают ли они ее от постороннего взора.

Но Женевьева также смутно сознавала, что все вокруг прекрасно понимали, какая роль отведена ей при новом хозяине Эденби, и она ничего не могла, да и не хотела с этим поделать, ибо слишком устала от борьбы, она просто спала и не хотела прерывать свой сон.

Как только Роджер вышел, Тристан живо вскочил с постели и Женевьева попыталась открыть глаза, слыша, как он пробормотал:

– Господи Боже, – когда снова раздался неуверенный стук. Женевьева успела заметить сквозь приоткрытые веки, как быстро Тристан напялил на себя одежду и подошел к двери, распахнув ее настежь.

На этот раз вошел Джон. Женевьева не слышала, о чем они говорили, но внезапно, когда оба, Джон и Тристан, уже выходили из комнаты, вспомнила, что сегодня день свадьбы Эдвины и Джона.

– Женевьева…

Она моргнула, повернув голову на робкий шепот, пытаясь разглядеть того, кто к ней обращался. В дверях спальни стояла Эдвина, видимо, не решаясь переступить порог.

– А где Тристан? – спросила молодая женщина, робко входя в комнату.

– Я не знаю.

– Его здесь нет?

– Нет.

Эдвина быстро подошла к кровати и примостилась на краю. Женевьева поразилась, какая она сегодня была молодая, румяная и красивая.

– Ты спрашивала? – озабоченно спросила Эдвина племянницу, – ты спросила его, отпустит ли он тебя на нашу свадьбу?

Женевьева отрицательно покачала головой.

– Нет еще, но…

Она замолчала и прикусила губу. Как Эдвина нетерпелива! Женевьева подумала, что Тристан спал рядом с ней, хотя прежде поклялся не делать этого никогда, вспомнила, какие странные и откровенные разговоры они вели ночью между собой. Для непримиримых врагов, какими они были, между ними, похоже, возникло то, что можно было назвать близкой дружбой.

– О, Эдвина! Я думаю, что буду с вами.

– Эдвина, – Женевьева не смогла сдержать улыбки и, обняв подушку, продолжила заговорщицким тоном.

– Женевьева, ведь я говорила тебе, что ты должна лишь немного уступить, и у тебя все получится с этим человеком. Не проявляй враждебности, будь нежной и податливой, и все уладится! Ты просто молодец!

Эдвина вскочила на ноги и устремилась к двери, в то время, Женевьева взвешивала сказанные ею слова. Но вот ее тетя внезапно остановилась, и Женевьева удивленно посмотрела на нее, но тут же поняла причину заминки.

В дверном проеме стоял Тристан, скрестив руки на груди, прислонившись к дверному косяку и лениво закинув ногу за ногу. Он отвесил легкий поклон Эдвине, которая залилась краской от смущения и поспешила проскользнуть мимо него, когда Тристан чуть посторонился.

Женевьева едва подавила неприятное ощущение, глядя на его кривую улыбку, когда он направился к ней и остановился у самого подиума.

– Ты собиралась спросить меня о чем-то?

Она не ответила, лишь села, прижав подушку к груди и радуясь, что прикрыта одеялами.

– Спрашивай же! – хрипло приказал он, – почему же ты молчишь? Ведь это день свадьбы твоей тетки и я уверен, что ты хочешь присутствовать на ней.

– Да!

– Конечно же! – сказал он и рассмеялся, и Женевьеве совсем не понравился его смех. – Конечно же, именно поэтому ты решила слегка поторговаться! Нет, миледи, меня совсем не прельщает подобный торг! Но кое-кто из нас заплатит хорошую цену!

– Я… не знаю, что…

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!

– Тристан! – передразнил он, скорчив гримасу, – я сожалею… мне совсем неплохо с тобой, и прикосновения такие же мягкие, как слова. Ну, что же Женевьева Льюэллен, теперь я запомню на будущее, что ты всегда ищешь выгоды, и позабочусь в дальнейшем, чтобы знать, чего мне это будет стоить, прежде чем вкусить твоего плода!

– Что? – Женевьева почувствовала, как слезы наполняют ее глаза, и разозлилась на себя за это: – О, ты дурак! Я не…

– Побереги себя, моя дорогая, не волнуйся, ты можешь присутствовать на церемонии!

Он развернулся и большими шагами вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Эдвина венчалась в часовне, где была крещена, и несмотря на небольшое количество гостей, не вполне обычную обстановку, все проходило просто прекрасно. Слушая торжественные слова венчания, Женевьева подумала, что Эдвина сейчас гораздо счастливее, чем могла бы быть, если бы Генрих Тюдор никогда не пришел к власти, Эдгар Эденби, ее старший брат организовал бы еще один «союз», и Эдвина покорно подчинилась бы его воле, и вступила бы в предложенный брак, даже вопреки своему сердцу.

А потом был праздничный бал, и Тристан, который не приближался к Женевьеве с самого утра, вывел ее, чтобы потанцевать под музыку арфы и лютни. Он крепко держал ее, настолько крепко, и безжалостно, что стеснял ее движения, и их танец превратился в насмешку.

– Ну что же, свадьба закончилась, миледи, но неужели это стоило того, чтобы жертвовать своей честью?

Женевьева горестно вздохнула и споткнулась, сбившись с ритма.

– Какую честь ты оставил мне! – воскликнула она.

– Я вижу, миледи, что сделал вас настоящей шлюхой, должен ли я принимать ваши условия?

– Нет, милорд, ты просто дурак.

– Я хорошо играл свою роль.

– Нет.

– Ты присутствовала на свадьбе, добившись своего, но вот что меня занимает, какую еще милость я должен тебе оказать, чтобы ты вновь стала ласкова со мной?

– О какой милости ты говоришь? Ты просто берешь то, что хочешь.

– О, леди, ты не права, ни одному мужчине не взять силой то, что ты «дала» мне прошлой ночью. Что мне еще пообещать? Возвращения твоей комнаты? Или ты потребуешь для себя большей свободы? Признаюсь, что такая сделка меня устраивает! Давайте-ка прикинем наши возможности и оценим мою платежеспособность!

Женевьева подумала, что ее никогда прежде так сильно никто не унижал, как Тристан своими словами, Она почувствовала себя осмеянной и обесчещенной и вырвалась из его объятий, ничуть не заботясь о том, что он мог рассердиться на нее, и не обращая внимания на гостей.