Лара Ингвар - На пути к трону

Он отделился от тени деревьев, не заставив себя ждать.

«Я же обещал быть рядом». — Зверь подставил голову, я почесала его за ухом, как обычного кота. Громкое урчание подтвердило, что я сделала правильно.

— Я думала, ты привязан к водоемам.

«Не больше, чем ты. Просто там комфортнее», — сообщил кот с человеческим взглядом. Шкура его была необыкновенно теплой. Как бы мне ни хотелось Целую вечность чесать его за ушком, спросила, оглядываясь и надеясь, что никто нас не заметил:

— Почему ты здесь?

«Я тебе нужен. И я соскучился». — «Я тоже», — сказала я зверю мысленно.

— А почему раньше не приходил?

«Я пришел, этого достаточно».

Пока училась создавать водяные кинжалы, чак-чо находился рядом и одобрительно заурчал, когда спустя сотню попыток наконец удалось загнать один из них в ствол по рукоять. И кому нужны уроки императора, когда рядом есть такой могущественный покровитель?

«Ты должна много есть. Приду на закате на следующей неделе».

Время пребывания в сознании заканчивалось, глаза зверя теряли человеческое выражение, с каждой минутой становясь все более дикими. Длинный хвост заходил ходуном, уши вздрагивали от каждого шороха. В конце концов чак-чо убежал в лес, напоследок прижавшись к моему боку и едва не сбив с ног своей лаской.

Как-то после очередного занятия с Гораной я осознала, что не в состоянии запомнить все, что она говорит. Тавр убеждал, что возможности памяти безграничны, только нужно больше стараться и не стесняться переспрашивать. Я же нашла гениальный в своей простоте выход: после каждого занятия записывала новый материал в потрепанную темно-синюю тетрадь и прятала ее между кроватью и стеной. С ритуалом восстановления Черного леса продвигались мы медленно, информация о потоках жизни в природе, равновесии, как следствие — и способе снятия проклятия с земли воспринималась с трудом. Когда же я приносила конспекты Роману и передавала ему то, что объясняла Горана, парень понимал каждое слово. Он явно догадывался, откуда берутся мои знания, но благоразумно молчал. Тавр носился с «богатством» которые отдала ему Горана, — семенами диковинных кустарников и трав, желудями черных дубов.

В академии Роах поражался внезапно появившейся дисциплине студентов — прекратились пьянство и драки, при появлении графа в пределах видимости все вытягивались по стойке смирно, страшась, что он отправит кого-нибудь «полетать».

Ночи меж тем становились все короче, а дни — длиннее, напоминая, что приближается весеннее равноденствие, а с ним и проведение ритуала.

Чак-чо регулярно появлялся на закате и занимался со мной часа по два, после чего уносился ловить птиц и белок, теряя способность к речи и сознательным действиям. Память зверю тоже изменяла, и он превращался в подобие собаки — неизменно преданной, но не самой умной. Мы продолжали тренироваться за нашим общежитием, и я достигла больших успехов по сравнению с тем временем, когда со мной занимался император. Лишь магия крови оставалась недоступной — то ли чак-чо не желал делиться знаниями, то ли не мог.

Это оставалось для меня загадкой до одного прекрасного дня. Закат в тот вечер был нежно-розовым, в воздухе пахло свежестью как намек на скорое пробуждение природы. Я вновь спросила о магии крови, и чак-чо, раздраженно виляя хвостом, ответил: «Эта магия появляется одновременно со смертью частички Души. Император владеет ей так хорошо, потому что его душа давно омертвела».

Умерщвлять собственную душу и становиться похожей на старика не хотелось. Жить студенткой академии мне нравилась гораздо больше, чем выполнять обязанности императрицы. Куда приятней и проще справляться с экзаменами, чем со зваными вечерами, изучение истории казалось важнее познаний в дворцовом этикете. Аназис быстро оправилась от нанесенного на маскараде удара и при каждой возможности упражнялась в остроумии. У меня не было ни сил, ни желания парировать ее нападки. Казалось, растрачивая на нее свое время и энергию, я только доставляю ей удовольствие. Император избегал меня как чумной и, скорее всего, выискивал лазейки в нашем с ним Кровавом договоре, чтобы от меня избавиться. И если отыщет, то лучшее, что меня ждет, — ссылка на окраину империи, а о худшем и думать не хотелось.

Однажды, идя из библиотеки с полными руками свитков по магии воды, которые еще не успела изучить, в темном коридоре недалеко от покоев Терениса я встретила Артура. В скудном свете витражных окон он казался бледным как смерть и неимоверно худым. Он что-то пил из маленькой бутылочки, делая столь судорожные глотки, словно от них зависела его жизнь. Подойдя вплотную, даже заметила, как дернулся кадык на тощей шее. И что за гадость он пьет?

— У тебя мои кольца, — произнесла, воинственно глядя братцу Аназис в глаза.

Почему-то от мысли, что подарок Роаха в руках у этого мерзавца, хотелось крушить все вокруг.

— Понятия не имею, о чем ты, — заплетающимся языком едва вымолвил тот.

— О трех кольцах. С голубым, зеленым и красным камнями. Отдай. Или я сама отыщу.

К моему удивлению, Артур, пошарив в карманах, вытащил украшения на свет.

— Ты об этих? — В его руке камни оставались мертвы, они не переливались, как на моей.

— Отдай мне, — приказала, используя магию голоса.

Артур расхохотался.

— Я позаботился и купил себе кусочек кожи чак-чо. Отлично помогает против вашей магии. — Сунул кольца обратно в карман и осклабился, глядя мне в лицо.

Я же вздохнула и осторожно опустила свитки на пол.

Если Артур думал, что магия голоса — единственное, что могу ему противопоставить, он сильно ошибался. Не стесняясь испортить аристократический нос, я прибегла к лучшему, самому эффективному и одобренному Эльдаром способу получить желаемое — мордобою. Первый удар пришелся в челюсть, второй в глаз. Ради лучшего результата ударила Артура коленом в живот.

— Больно, — всхлипнул он, согнувшись пополам.

— А мне не было больно, когда ты меня в живот ножом пырнул? — спросила, обрушив на голову противника серию ударов.

Дар у Артура был паршивейший — для того чтобы пользоваться магией, ему приходилось… свистеть. Разбив ему лицо и выбив пару передних зубов, я позаботилась, чтобы он был не в состоянии свистеть еще несколько месяцев. До тех пор, пока придворный лекарь не поставит ему фарфоровые зубы. Говорят, жевать ими очень неудобно.

Мужчина наконец рухнул на пол. Спокойно обшарив его карманы, выудила свои кольца, прихватила и флакон, из которого он пил.

— Еще пожалеешь, — прошипел он слабым голосом, сплевывая на пол густую кровь.

— Тебе никто не поверит. Ты аристократ, наверняка прошедший военную подготовку, а я маленькая слабая Девушка с такими же маленькими и слабыми ручками и ножками. — Слабенькой ножкой я и саданула в бок напоследок. Было не жалко. Ни капельки.