Мила Ваниль - Выйду замуж по любви

Яра подошла к двери и щелкнула замком. За дверью стояли Леня и Потапыч.

Едва Леня начал звонить по телефону психиатрической неотложки, как у него разрядилась телефонная батарея. Свой Потапыч забыл впопыхах дома, автомобильная зарядка сломалась, так что пришлось ехать в московскую квартиру. И это было кстати, хоть и не вовремя. Нужно забрать вещи, пока матушка не вернулась с дачи.

Пока Леня швырял самое необходимое в сумку, Потапыч звонил в неотложку. Там ему ни на один вопрос не ответили. «Приезжайте с документами, если вы родственник, то…»

— Давай не пороть горячку, Лень, — вздохнул Потапыч. — Не на улице Яруся, уже легче. Все ж больница — не тюрьма.

— А это как повезет, — процедил Леня. — Психушки разные бывают, врачи — разные. А она вообще без документов, могут и на улицу выкинуть.

— Хватит! — прикрикнул Потапыч. — Думать надо, как лучше. Звонить можно полдня, а они сведения по телефону не дают. Ездить — это маршрут нужен. Сколько в области психбольниц? В город могли повезти? Или ехать в неотложку, давать взятку. За деньги сейчас что угодно скажут.

Решили ехать в неотложку. Посмотрели по карте адрес: по пути можно заехать в две психиатрические клиники. Выпили крепкий кофе. Леня еще раз прошелся по квартире, не забыл ли чего важного. Ярины вещи тоже забрал. Больше с матушкой он жить не сможет.

После безобразной сцены на даче внутри него что-то умерло. Он любил мать, она сделала для него много хорошего. И растила, и заботилась, и баловала… Давно ли он понял, что для себя? Наверное, давно. Просто пока он не встретил девушку, которую полюбил по-настоящему, его все устраивало. Матушкины закидоны можно терпеть и жить в свое удовольствие. Интересная и любимая работа, короткие встречи, ни к чему не обязывающие свидания, а дома — заботливая мама, вкусная еда и чистая одежда.

Это он виноват в том, что случилось с Ярой. Надо было уходить на квартиру сразу. Знал же, что матушка не потерпит на своей территории чужую женщину. Расслабился, потерял бдительность, подставил бедную девочку. Кретин!

В первой клинике Яры не оказалось, во второй — тоже. Они как раз подъезжали к неотложке, когда раздался звонок. Хорошо, что машину снова вел Потапыч, иначе врезались бы. Леня заметил краем глаза, как друг перекрестился, когда по его воплям понял, что Яра нашлась. Хороший мужик Потапыч, настоящий.

— А потом-то куда, Лень? — спросил он, когда они скорректировали маршрут. — Я так понял, из дому ты ушел.

— Не знаю… Квартиру сниму, может, даже в Подмосковье. В городе дорого.

— Сейчас-то куда? Квартиру ты за час не найдешь. Может, ко мне? Ты не думай, я и сам до дома доберусь. Но, правда, куда?

— Спасибо, Потапыч. Вот только далеко до твоей деревни. Врач хороший попался, говорит, у Яры последствия солнечного удара, хочет ее до завтра там оставить.

— Оставишь?

— Нет. Но и тащить ее в даль не хотелось бы. Только ты прав, где я жилье-то найду…

Похоже, вариант только один. Неудобно, даже стыдно, но придется обратиться за помощью к отцу. Ради Яры можно и унизиться, ничего страшного.

Отец ушел от матушки, едва Леня пошел в школу. Когда Леня вырос, он понял, что тихий бесконфликтный мужчина страдал от женского деспотизма. Он помнил, что отец никогда не повышал на мать голос и всегда старался угодить ей, но матушка умела делать скандал из ничего. Наверное, он долго терпел ее из-за сына, а потом нервы все же не выдержали — и он ушел.

Поначалу матушка позволяла Лене видеться с отцом по воскресеньям, но когда отец женился, запретила им общаться. Мало того, постоянно подчеркивала, что отец предал их обоих ради другой женщины и других детей и оставил «без копейки денег». Что Леня понимал в том возрасте? Конечно, он поверил матери.

Когда ему исполнилось восемнадцать, отец нашел его в институте и попросил о встрече. Леня согласился — и высказал ему все, что накопилось за долгие годы. Тогда же и выяснилось, что отец не просто платил алименты, но и перечислял матери суммы, гораздо больше оговоренных законом. И тайком ходил к Лениной школе, чтобы хоть издали видеть сына. Да и много всего… выяснилось.

Потом был скандал с матушкой, по молодости и по глупости. После него с отцом они почти не встречались. И от детской обиды Леня так и не излечился полностью — не принимал помощь, ни о чем не просил сам. Он познакомился с женой отца, с братом и сестрой, но так и не впустил их в свою жизнь. Спасибо матушке, постаралась…

И вот теперь ему просто больше не к кому обратиться. А ведь даже в телефоне номер отца записан как «В.П., коллега». Позорище…

— Пап, привет. Ты можешь говорить?

— Добрый день, сын. Могу, конечно. Что-то случилось?

— Случилось… Помоги мне, пожалуйста.

— Я тебя слушаю.

— Сколько тебя знаю, а про отца впервые слышу, — заметил Потапыч, когда Леня закончил разговор.

— Я плохой сын. — Леня открыл в телефоне окошко редактирования записей. — Мы мало общаемся.

— Но он поможет?

— Да, после клиники поедем к нему. Это тоже далеко, но ближе, чем к тебе. Другого выхода все равно нет.

— Да и хорошо, и правильно. Он же у тебя не как… — Потапыч осекся и крякнул. — Ладно, извини.

— Не как, — подтвердил Леня.

— А куда потом едем?

— На Рублевку.

Потапыч снова крякнул.

— Это… Так, может, высадишь меня у метро где-нибудь? Да я домой. Что мне там-то делать?

— А тебя домой доставят. — Леня невесело усмехнулся. — С ветерком. Больше, чем уверен. Если нет, я сам тебя отвезу.

— Да, Лень…

— Потапыч, смотри, мы поворот не проедем?

Это у матушки отец был вечным неудачником. Но как только он женился на Наташе, дела его, как говорят, пошли в гору. Он завязал с практикой, долго работал в фармацевтической компании, а сейчас владел сетью аптек. Именно этого ему матушка простить и не могла. Она с сыном «прозябала» в «трешке» на берегу Москвы-реки, кстати, в престижном центре, а бывший муж имел квартиру в Крылатском и дом на Рублевке. И все это богатство досталось «какой-то там фифе».

— Потапыч, пошли вместе, — сказал Леня, когда они припарковались у ворот больницы. — Боюсь, Яру просто так не отпустят. С одной стороны, у нее документов нет, и без страховки она им неинтересна, с другой — они уже ее оформили, и из-за отчетности могут продержать до завтра.

— А я-то тут каким боком? — удивился Потапыч.

— А ты будешь отвлекать медперсонал, если понадобиться. Я не буду с ними договариваться, просто украду Яру.

— Осспидя, — вздохнул Потапыч, — а ведь взрослый мужик. И все туда же — с приключениями.

Но, конечно же, пошел с Леней в отделение. И им просто повезло — дверь открыла сама Яра.

Леня остолбенел, когда увидел ее — чуть больше суток, как они расстались, и матушка довела девочку до такого ужасного состояния! Мало того, что в больничных обносках, так еще и лицо сгорело на солнце и осунулось, синяки под глазами, и волосы грязные и спутанные, а уж взгляд… Впрочем, взгляд как раз менялся. От отчаянно-тоскливого — к восторженно-радостному. Где-то в глубине все равно плескалась боль, но это поправимо. Он сделает все, чтобы Яра забыла о пережитом ужасе.