Анна Шнайдер - Жизнь на двоих [litres]

– Живая? – бросил Арен резко. Смерти супруги брата он не желал, и совсем не потому что считал это слишком милосердным. Просто многовато смертей за последние сутки.

– Да, но она очень плоха, – сказал Тадеуш извиняющимся тоном. – Мучается от боли и потери крови, кровотечение с трудом остановили. Ее высочеству стало бы легче, если бы у нее разблокировали магию… Хотя бы родовую.

– Ты с ума сошел? – Император поднял брови. – Родовая магия Несс смертоносна. Кроме того, она преступница.

– Простите, ваше величество. – Тадеуш покорно наклонил голову. – Тогда позвольте ей немного погулять на свежем воздухе. Пусть вечером ее вывезут на каталке в сад. Ну или хотя бы на балкон…

– Хорошо. Я распоряжусь.

После ухода врача Арен какое-то время сидел над бумагами, задумавшись. Надо ли идти к Ванессе? Надо ли говорить ей о том, что именно убило ее ребенка? Или оставить в неведении?

«Неведение милосерднее», – подумал император, вставая из-за стола, и сделал шаг к камину.

В покоях Несс пахло кровью. Арен понимал, что все уже должны были убрать, но запах еще оставался в воздухе, оседая в носу и на языке неприятным привкусом железа.

Ванесса лежала в кровати и выглядела настолько бледной, что императору поначалу почудилось – ее лицо почти сливается с постельным бельем.

– Арен… – прошептала она почти неслышно, даже не прошептала – прошелестела, и он наконец увидел. И ее поблекшие, погасшие голубые глаза, и тонкую ниточку пересохших губ, и волосы, которые показались ему не светлыми, а седыми.

Подошел ближе. Ванесса дышала тяжело, будто на груди у нее лежал огромный камень, и походила сейчас на умирающую старуху.

Спрашивать, как она себя чувствует, Арен не стал.

– У тебя вчера был выкидыш, Несс, но тебе не сказали, по какой причине. – Ванесса дернулась, но тут же застыла. – Четыре месяца назад Аарон поставил шаманское проклятие на вашего ребенка, а заодно и на Агату. Иначе никак не мог достать мою дочь – только через кровного родственника. Дети должны были умереть одновременно.

– Ты-ы-ы… – прохрипела Ванесса. – Лжешь…

Арен усмехнулся и покачал головой.

– Верь во что хочешь, Несс, мне все равно. Я не вижу особой разницы между этим поступком и попыткой убить меня. Ваш ребенок – да, его родная кровь. А я разве нет? Я брат твоего мужа. Однако это не помешало ему в День Альганны. И ты это видела.

Грудь ее шумно вздымалась, а глаза наполнялись слезами.

– По…чему? – просипела вдруг Ванесса, и слезы все-таки полились по щекам. – Он так… со мной?

Арен даже немного удивился. Неужели Несс ему поверила? Император думал, она будет до последнего обелять мужа.

– Аарон просто был предателем, вот и все.

– Нет…

– Да, Несс. Взгляни правде в глаза. Он предал меня, попытавшись убить. Он предал нашу страну, собираясь устроить государственный переворот, грозивший гражданской войной. Он предал тебя. И вашего ребенка.

Она молчала, только плакала.

– Ты спросила почему. Потому что ненависть Аарона ко мне была сильнейшим чувством в его жизни. Он ненавидел меня больше, чем любил тебя.

Ванесса всхлипнула, и Арен вдруг вспомнил, как увидел ее впервые.

Сколько ему исполнилось лет тогда? Кажется, десять. Он гулял по дворцовому парку вместе с матерью, и тут в конце аллеи появились Аарон и Ванесса. Они держались за руки, смотрели друг на друга, а не на дорогу, и дальнейшее было неизбежно – Несс споткнулась, слетевшая с ее ноги туфелька приземлилась возле Арена. Он поднял ее и помог незнакомой девушке обуться.

«Какой у тебя галантный брат, Аарон, – смеялась Несс, глядя вовсе не на Арена, а на перекошенное ревностью лицо жениха. – Эх, будь я лет на пятнадцать моложе…»

Забавно, но ведь уже тогда Аарон видел в нем не своего брата, маленького мальчика, а конкурента. Уже тогда ненавидел всей душой.

Император поморщился и, наклонившись, коснулся плеча Ванессы, снимая блокировку родовой магии. В тот же миг женщина вздохнула гораздо свободнее и чуть порозовела, перестав наконец сливаться с собственной подушкой.

– До завтрашнего утра, – сказал Арен, выпрямляясь. – И только потому что я прекрасно знаю, что на всем твоем окружении есть защитные амулеты. Надеюсь, ты не станешь делать глупостей, Несс. Родовые молнии быстрее убьют тебя саму, и вряд ли хотя бы одна долетит до выбранной цели.

Она молчала, глядя на него непонимающими глазами, и спросила, когда Арен уже почти дошел до камина:

– Почему?

– Потому что я не похож на твоего мужа, – ответил император, заходя в огонь.

С самого утра София чувствовала себя мертвой и беспомощной, но приходилось улыбаться и придумывать занятия для детей. Придумывалось с трудом, потому что ничего не хотелось – только лечь и умереть поскорее.

Сердце ее рвалось на части, когда она думала о том, что придется уехать из дворца в течение суток. И отговорить Арена не получится: он слишком боится за ее жизнь и не станет рисковать.

Защитница, зачем ей эта жизнь, если его в ней не будет?!

– Софи, – Агата, которой было разрешено сегодня и завтра не учиться, а играть и выздоравливать, заглянула ей в глаза с детской серьезностью, – что с тобой? Тебе плохо. Почему тебе плохо?

– Опять не удержала щит, – пожурила ее София без злости, но наследница покачала головой:

– Я специально его сняла. Хочу разобраться, что случилось.

– Твой папа будет ругаться.

– Папа сам так делает, – фыркнула девочка. – Расскажи, что произошло, мы с Алексом переживаем.

– Да, – кивнул мальчик, тоже глядя на Софию. Конечно, он ничего не чувствовал, но безоговорочно доверял сестре во всех без исключения вопросах.

Они с Ареном не обсуждали, как она будет прощаться с детьми, потому что при мысли об этом им обоим становилось тошно. Так что София приняла решение сама, усадив обоих воспитанников себе на колени и погладив их по волосам.

Очень хотелось заплакать.

– Мне нужно уехать. И я, скорее всего, не вернусь.

Агата и Александр молчали, серьезно глядя на нее, и походили на Арена в этот момент так же сильно, как она походила на Вано.

– Поэтому мне грустно, – продолжала София, сжимая ладошки обоих малышей.

– А ты можешь не уезжать? – спросила Агата с печалью и шмыгнула носом. – А?

– Не могу.

– Совсем-совсем? – всхлипнул Алекс.

– Совсем.

Дети были очень расстроены, но пока не плакали.

– Мы не хотим, чтобы ты уезжала, – сказала Агата тихо, и ее брат сразу закивал. – У Вирджинии родились внуки. А у тебя что случилось, Софи?

– Ничего страшного. Но я должна уехать, – повторила она, не в силах придумывать легенды. – Просто… должна.

Алекс выпятил губу, явно готовясь разрыдаться, а Агата, помешкав, произнесла:

– Я понимаю. Ты уезжаешь, потому что любишь папу.