Ирина Матлак - Крылья феникса

Теперь мне стало больно не только морально, но и физически. Парализующая волна сочувствия и ужаса заполнила каждую клеточку тела, когда я увидела распластавшегося на кровати, искалеченного лорда Снэша.

Подумалось, что я сплю. Что представшая передо мной картина нереальна. Что Нориан Снэш сейчас не лежит в буквальном смысле прикованный к больничной койке широкими кожаными ремнями. И это не его тело охвачено пламенем, не его пальцы с силой сминают простыню, не с его губ срываются сдавленные стоны. Не на его коже виднеются многочисленные раны, словно он попал под дождь из битого стекла. И не его грудь перемотана бинтами, практически насквозь пропитавшимися кровью.

Глаза феникса были открыты, но он словно не видел никого и ничего. Белки воспалилась и покраснели, а зрачки расширились, практически полностью затопив светящуюся радужку.

— Плечо я вправил, все кости должны срастись благодаря регенерации, — разогнувшись, глухо произнес доктор. — Но с внутренним светом сделать ничего не могу. Он поглотил слишком много, сила пожирает его изнутри.

Кайл, лицо которого напоминало непроницаемую каменную маску, приблизился к Шайну вплотную.

— Он должен выжить, — неестественно спокойным и оттого еще более жутким голосом произнес феникс. — Используй любые методы, любые средства, хоть саму тьму призови, но исцели его.

— Я не всесилен, Кайл! — нервно бросил доктор. — Я сделал все что мог. Чудо, что он вообще до сих пор не отправился на тот свет!

Все это время я стояла, словно парализованная, и, не сводя взгляда с Нориана, боролась с желанием броситься к нему. Душу как будто разрывало на тысячи мелких клочков, и каждое произнесенное доктором слово вбивалось в нее подобно раскаленному гвоздю.

В следующую секунду Кайл кивнул в мою сторону и уже более эмоционально произнес:

— Я видел, на что она способна. Не знаю как, но у нее получается поглощать переизбыток света Нора. Пусть сделает это сейчас!

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — жестко отрезал Шайн. — Нориана убивает не переизбыток собственного света, а поглощенная извне сила! Даже если у девчонки получится перенять хотя бы небольшую часть, это его не спасет! А ее тело просто не выдержит, и погибнут они оба!

Охватившее меня оцепенение спало, и я, обуреваемая вихрем чувств, вмешалась в разговор:

— Я хочу попробовать! Даже если это кажется невозможным, все равно я должна это сделать!

В настоящий момент меня не интересовало, что случилось. Я не хотела знать, как один из сильнейших фениксов империи оказался в таком состоянии и связано ли это с прозвучавшим недавно взрывом. Не хотела задумываться над тем, почему Кайл так беспокоится за брата, с которым всегда враждовал. Единственное, что меня заботило, — сам Нориан. Его жизнь.

— Это не просто невозможно, это бессмысленно, — ответил мне доктор. — Попытавшись помочь ему, ты умрешь, девочка. И умрешь зря.

— Заткнись! — грубо оборвал его Кайл, взвинченное состояние которого стало очевидным. Приблизившись, он схватил меня за плечи и, несильно встряхнув, проговорил: — Не понимаю, как у тебя получалось делать это раньше, но, если получится сейчас, проси, чего хочешь. Я говорю с тобой от лица всего рода Снэшей. Если сумеешь спасти жизнь моему брату, мы в долгу не останемся.

В направленных на меня глазах вместе с расплавленным золотом плескался страх. И какая-то моя часть, еще способная мыслить отвлеченно от нынешней ситуации, удивилась тому, что Кайл действительно переживает. Даже больше, чем просто переживает. При всех трудностях их взаимоотношений, он действительно не желал брату смерти.

Смерти…

Пресветлый, Нориан не должен умереть! Только не он! Не сейчас! Само слово «смерть» в отношении этого феникса звучит абсурдно, неправильно… так не должно быть!

— Сделаю все, что смогу, — ответила я, не колеблясь ни секунды. И вовсе не из-за прозвучавшего обещания вернуть мне долг.

— Да поймите вы, Нориану не помочь! — вновь вмешался доктор. — Мне, риах возьми, тоже непросто это принять, но факт остается фактом! И я не позволю тебе, Кайл, угробить девчонку, не стану потакать этому безумию!

Кайл переменился в мгновение ока. Широко расправив плечи, пристально посмотрел на Шайна и взмахнул рукой, с пальцев которой сорвался столп холодного света. Обратившись пылающим на полу кругом, этот свет окружил доктора, не позволяя тому выйти за его пределы.

Что происходило дальше, я уже не видела и не слышала. Забыв и о Кайле, и о докторе, и вообще обо всем, осторожно присела на край кровати. Глаза Нориана оставались открытыми, но он находился в бессознательном состоянии и бредил. Метался на постели, сжимал челюсти и сминал пальцами влажную, испачканную кровью простыню.

Он не просто горел — пылал. Казалось, исходящий от него жар может сжечь дотла все, к чему прикоснется, а кровать оставалась целой лишь благодаря наложенной на нее магии.

— Ее смерть будет на твоей совести! — словно издалека донеслось до меня восклицание Шайна.

И отвечающий ему, полный горькой насмешки голос Кайла:

— На мне и так достаточно грехов. Еще один ничего не изменит.

После этих слов я словно отключилась. Окончательно отстранилась от внешнего мира, погрузившись в пылающее рядом пламя. Погрузилась буквально, без лишних сомнений взяв Нориана за руку. Я думала, что огонь обожжет, но ощутила лишь легкое тепло. Только крепко сжавшие мою руку пальцы причинили боль, но она была такой несущественной, что я не обратила на нее внимания.

«Как же так случилось? — глядя на заходящегося в агонии феникса, мысленно спросила я. — Почему именно с тобой?»

Мысленно обращаться к нему на «ты» не казалось чем-то неправильным и запретным. Скорее наоборот. Сейчас было можно…

Я действовала интуитивно, не пытаясь ничего анализировать и не позволяя себе сомневаться. Просто отдалась во власть непреодолимого желания помочь тому, кто по каким-то необъяснимым причинам стал мне так дорог.

Когда взяла его вторую руку, меня потянуло к Нориану как магнитом, и я опустила голову ему на грудь. Биение чужого сердца отзывалось в висках и звучало как будто во мне самой — слишком громкое, слишком быстрое и неразмеренное.

Я хотела, как всегда, вытянуть из Нориана избыток света, но как только начала это делать, поняла, что его переполняет не свет. Что-то чуждое, инородное и очень сильное боролось в нем с его собственной силой и ломало, сжигало, уничтожало изнутри. Пришло понимание, что если так продолжится и дальше, то от него останется одна оболочка, а на месте сплетенного из личностных искр света — лишь пепелище.

На этот раз все было по-другому. Прежде я не осознавала, что делаю, и в такие моменты не думала вообще ни о чем. Но сейчас, в эти пропахшие кровью и горькими лекарствами мгновения я пребывала в ясном сознании. И в следующий момент хлынувшая в меня боль тоже была ясной, заставившей крепко сцепить зубы, чтобы подавить рвущийся из груди крик. Я не знала, как чувствует себя тот, в кого угодило с десяток горящих стрел, но казалось, что та боль сравнима с моей. Что множество тех самых стрел впились в тело, войдя глубоко под кожу. А еще казалось, что через соприкосновение наших с Норианом рук в меня перетекает горячий яд, стремительно распространяющийся по венам.