Инесса Иванова - Охота на ламию. Институт неблагородных [СИ]

Подавив чувство опасности, которое вмиг зашевелилось в груди, я подошёл ближе. На соседних койках лежали две светловолосые девы c одинаково пустым выражением глаз. Обе смотрели в потолок так, как если бы над ними было бескрайнее синее небо.

— Они не разговаривают, только ходят, пьют, справляют естественные надобности, — продолжила объяснять целительница, когда я осторожно присел рядом с одной и взял её холодную и бледную, как мрамор, руку. — И не реагируют на обращённую к ним речь. Вообще ни на что.

Я перевернул кисть жертвы ладонью кверху и поднёс её к глазам. На подушечках пальцев остался чуть заметный след чёрного порошка, похожего на сажу. Принюхавшись, я уловил знакомый запах.

— Подайте мой саквояж, пожалуйста, — попросил я гранду, с любопытством заглядывающую мне через плечо. Целительница с рвением застигнутого врасплох кинулась выполнять просьбу.

В глубине небольшой сумки хранились различные артефакты, выполненные зеркальных дел мастером специально для меня. Я аккуратно открыл небольшой чехол, похожий на очечник, и достал овальное зеркальце безо всякой оправы.

— Кого из них нашли первой? — не оборачиваясь, спросил я.

— Гардению, — вздохнула целительница и указала на соседнюю койку. — Второй курс, большие планы и надежды. Говорят, она последнее время часто виделась с неким Магом. Но доказательств встреч нет. И не будет. Истинные, уж простите, гранд, очень осторожны, когда дело касается неблагородных рас.

— Никому не хочется связать себя узами, разорвать которые будет весьма проблематично, — ответил я, дохнув на зеркало, и, обойдя койку, склонился над второй жертвой.

Курносый носик, тёмные глаза с расширенными зрачками, мелкие ровные зубы и белоснежная кожа, лишённая румянца, — довольно привлекательна. И вот сейчас мне придётся её убить. Окончательно.

— Они всё равно мертвы, — произнёс я вслух, как бы в оправдание того, что собираюсь совершить.

Кажется, гранда вскрикнула и попыталась меня остановить, но я поднёс запотевшее зеркало к глазам девушки, и белый свет вмиг окутал её лицо.

— Река встанет, полночь придёт, сова забормочет на суку. Меня волнует одно дело. Надо у луны спросить, быть может, она знает то, что может интерес мой утолить.

— Гранд Гумонд, — робко сказала целительница, дотронувшись до моей руки, но я резко оттолкнул её.

— Лучше отойдите, а то задену ненароком, — отмахнулся я от назойливой саламандры. Конечно, они тоже владеют магией огня, но драконов им не пересилить.

А мне некогда возиться со случайными свидетелями! Свободной рукой я дотронулся до белого облака, окутавшего лицо девы. Другого бы непременно ожидал серьёзный ожог, но я лишь ощутил покалывание в кончиках пальцев, предвещающее явление огня. Не того, что извергают драконы, лишь его отдалённого подобия, но и этого хватит, чтобы приоткрыть завесу.

Покалывание в пальцах усилилось до лёгкого жжения, а потом рука и вовсе онемела. Зато облако зашипело, сквозь него стали проглядывать языки пламени. И всё стихло. Женский вскрик, похожий на всхлипывание. Скорее всего, я слышал его в своей голове.

Облако рассеялось, оставив на кровати уже не живое тело, но коченеющий труп.

— Она погибла, — услышал я шёпот гранды Тулии, и в тоне её голоса, к моему облегчению, просквозила лишь лёгкая грусть.

Так печалятся по концу лета, по последнему теплу и по опавшим в осень листьям. Грустят по невозможности остановить естественный ход вещей.

— Физически, да, а так девушка умерла гораздо раньше. Когда Пожиратель забрал Дар, — пояснил я, бережно спрятав запотевшее зеркало в футляр.

То, что таится внутри, можно увидеть лишь раз, зеркальная магия не может сохранить доказательства преступления, но вполне способна направить расследование в нужное русло.

— А что делать со второй?

Вопрос саламандры-целительницы застал меня врасплох. Не то чтобы я ожидал от неё истерики, мы все достаточно взрослые, чтобы понять, когда можно помочь, а когда приходится смириться и покончить с жалким существованием телесной оболочки, лишённой Дара и разума, но всё же её спокойствие неприятно поразило.

Будто все Неблагородные во главе с ректором Келисией ждали, пока придёт кто-то и избавит их от необходимости помещать жертв Пожирателя в Приют скорби, где обитают телесные оболочки, лишённые разума.

Однажды мне довелось посетить этот ухоженный сад, окружающий белоснежный домик, внутри которого всё лежало на своих местах, потому что бродившим по коридорам и бесчисленным комнатам теням нет дело до происходящего вокруг.

Приёмные родители привели меня туда, чтобы воочию показать жертв злоупотребления Адамантовой жилой. Этого раза мне хватило, чтобы больше никогда к ней не притрагиваться.

— Так что делать с прочими жертвами, гранд? Ректор приказала оставить всё на ваше усмотрение, — гранда Тулия, выведшая меня из задумчивости, улыбнулась так ласково, будто говорила не о живых несчастных девах, а о врагах, которые подлежат уничтожению.

— Прочими? Но жертв пока двое, — начал было говорить я и тут же замолчал, осенённый догадкой. Ректор Кломмхольма знала, что жертв станет больше. И была к этому готова. Возможно, даже радовалась тому, что охота идёт за змееликими.

— Почему вы их так ненавидите? — я вернулся и, посмотрев саламандре в глаза, спросил то, что давно не давало мне покоя. — Змееликие такие же, как и вы. — Из-за крови Древних?

— Никто не испытывает к ламиям неприязни, — с неизменной улыбкой ответила целительница. Она напоминала мне учительницу из средней школы, которая старалась казаться милой и приветливой, и лишь глаза выдавали то, каких усилий ей это стоило. — Просто они могущественнее всех остальных рас. И ещё…

— Ещё? — удивился я.

— Ну, право, гранд Гумонд, кто же станет любить змей? Больших, опасных и кровожадных?

Персилия Лагра не любила ждать, это было известно каждой ламии. Но в этот раз мне хотелось выдумать какую-нибудь вескую причину, чтобы не прийти на зов декана.

Раньше мне никогда не поручали опекать новичков, но дело не только в этом. Я не хотела следить за новенькой и заставлять её делать такой выбор, какой хотели от неё декан, папаша несчастной первокурснице или прочие личности, которые раньше не учувствовали в судьбе девушки.

Сейчас, конечно, она полна надежд на будущее, оглушена новым интересным миром и своей ролью в обществе волшебных существ. Да что там! Я вспомнила себя, когда только попала в Дольний мир.

Всё казалось таким ярким, прекрасным и пронизанным магией, даже пыль, летающая в библиотеке и садящаяся на книжные полки представлялась волшебным порошком, способным творить чудеса.

А после раскрытия я испытала нечеловеческий восторг. Сказал бы мне кто раньше, что можно радоваться змеиному хвосту и раздвоенному языку, ни за что бы не поверила!