Анастасия Медведева - Тёмный охотник

— То, что сказал.

— У тебя до этого сердце не билось? — удивленно спрашиваю.

— Да.

— Сколько? Несколько секунд? Минуту? — смотрю на него напряженно.

— Десять лет, — отвечает Кай, глядя мне в глаза.

Смотрю на него без реакции.

— Десять лет?.. Ты мне сейчас хочешь сказать, что у тебя десять лет не билось сердце, и ты с этим жил не тужил? — смотрю на него с откровенным скептицизмом.

— В моём случае это может происходить, — спокойно произносит Кай.

— В твоём «случае»? А какой он, твой случай? — смотрю на него уже без прежнего расположения.

Что за чушь он городит?

— Я в состоянии обходиться без сна, еды и воды, но вы удивляетесь тому, что моё сердце молчало десять лет. Я не понимаю.

— Это я не понимаю, — парирую, — я замечала за тобой странности, и все твои умения говорят сами за себя… но без циркуляции крови в организме — жить в принципе нельзя.

— Эти ограничения — для простых смертных. На меня эти законы уже давно не распространяются, — спокойно произносит телохранитель.

— Так… хорошо… тогда… что ты такое, Кай?

— «Что»? — склонив голову, переспрашивает телохранитель, — Вы позволяли мне целовать себя, считая меня неодушевлённым предметом?

Мне становится стыдно за свои слова, но сказанного не воротишь. К тому же… я действительно не считаю Кая человеком, и действительно позволила ему себя поцеловать.

Со мной явно что-то не так.

— Ты сказал, что у тебя не билось сердце, — отвечаю негромко, отводя взгляд.

— Я сказал, что я — не простой смертный, — в ответ на это напоминает Кай.

— У тебя не билось сердце, ты не простой смертный, ты сильнее всех экзорцистов, которых я встречала, твой уровень владения энергией — запредельный, ты можешь питаться человеческими эмоциями, не нуждаешься в еде, воде и сне. И, да, твой ранг, скорее всего, просто не может быть определён принятой системой измерения… — замолкаю, пытаясь не делать поспешных выводов.

— Что вы хотите сказать? Говорите. Мне интересно послушать, — с прохладой в глазах произносит Кай.

— У меня сложилось впечатление… хоть это и не возможно… — поджимаю губы, опускаю голову, а затем всё же заставляю себя посмотреть на своего телохранителя, — что ты — плод какого-то эксперимента Просветлённых… что-то вроде энергетического паразита… но с интеллектом… — не выдержав ответного взгляда телохранителя, вновь отвожу глаза, — но я сама себе не верю, когда произношу это вслух.

— В этом домысле есть часть правды, — неожиданно произносит Кай, — я — действительно плод эксперимента. Но не Просветленные сделали это со мной. А я сам.

— Ты?.. — смотрю на него изумленно, — Но как это… кем ты был до этого эксперимента?

— Я был главой клана экзорцистов. Обладателем голубых глаз Чистого духа. И самым жадным до знаний и власти человеком.

— Главой?.. — недоумевая, смотрю на него; во сколько он был главой клана? В пять лет?..

— Это было около шестидесяти лет назад. Во время столетней войны. Тогда появилось много экзорцистов — энергия смерти витала по земле, пробуждая в людях способность чувствовать её. Это был расцвет кланов. Золотая эпоха. У нас были власть, деньги и сила. Та сила, с которой приходилось считаться даже правителям прежнего мира.

— Ты хочешь сказать, что застал прежнее правительство? — недоверчиво переспрашиваю, — Как ты можешь это говорить? Ты же не можешь врать!

— Всё верно. Я не могу врать экзорцистам, — спокойно отвечает Кай.

— Но это значит…

— Это значит, что вам ещё о многом предстоит узнать. Вы лишь на пороге того дома, где вам откроется истина. И только вам решать — нужна ли она вам или нет.

— Что ты хочешь сказать? — напряженно переспрашиваю.

— Что ещё есть шанс — не знать, — звучит ответ.

— Ты… этого хочешь? — тихо произношу.

— Я предлагаю вам выбор.

— Если я захочу узнать правду… — на секунду поджимаю губы, пытаясь собрать мысли в кучу, — то когда-нибудь я стану так же бесполезна для тебя, как и Каори?

Некоторое время Кай ничего не отвечает.

Всё верно. Как только сестра узнала нечто, чего ещё не знаю я, она решила продолжать какое-то дело, начатое ещё до неё… И со временем она перестала фонтанировать эмоциями и закрылась от окружающих. Это знание… оно изменило её. И Кай перестал получать свою дозу, отчего начал присматриваться к другим экзорцистам, выйдя из подполья. Чувств Каори ему стало не хватать.

Выходит… меня ждёт та же судьба?

Или я сейчас себе надумываю?

— Я не могу ответить на этот вопрос, — звучит худший из ответов, и я запрокидываю голову, прикрывая глаза.

Кем он стал для сестры? Они были вместе десять лет.

Что они значили друг для друга?

— Вы когда-нибудь целовались с Каори? — спрашиваю неожиданно для себя самой.

— Нет.

Облегчение. Почему я испытываю облегчение?..

— Я хочу знать всё, — произношу четко, затем перевожу на Кая взгляд и продолжаю не без сарказма, — открой для меня двери в тот дом, где меня ждёт правда.

— Хорошо, — соглашается телохранитель, — тогда, если позволите, я разобью свой ответ на несколько частей. И сегодня начну с того, о чём вы знаете, но значение чего не понимаете.

— Удиви, — закатываю глаза и усаживаюсь поудобнее.

Как будто я рассчитывала, что он с ходу ответит мне на все вопросы!

— Как вам известно, в империи больше нет спутников, интернета и телефонов. Нет всемирной сети, нет возможности получать и запускать информацию.

— Да, потому что в двадцать первом и двадцать втором веках информационные войны были доведены до максимума, и люди перестали понимать, где — правда, а где — вброс, — киваю, вспоминая уроки истории.

— Верно. Правда осталась только одна. Правда императора, — кивает Кай, пристально глядя на меня.

— Мне не нравится то, как ты на меня смотришь, — признаюсь, — появляется ощущение, что я должна сделать какой-то вывод.

— Это верное ощущение, — не вдаваясь в подробности, отвечает Кай.

— Что… правитель как-то обманывает нас? Его правде нельзя доверять? — спрашиваю, скрестив руки на груди.

— История должна была научить вас тому, что власть не может быть сосредоточена в руках одного человека…

— Она как раз этому и учит, — не соглашаюсь, качая головой, — то, что творилось в прошлых веках — это полный идиотизм. Когда каждый человек мог высказаться и выдавать своё мнение за правду… это был хаос. И всё из-за того, что власть была у народа.

— У народа никогда не было власти, — мягко парирует Кай, — учебники в школах писались для вашего поколения, чтобы вы думали иначе. Но те документы, которые вы просматривали в архиве в течении нескольких дней, должны были показать вам другую историю.

— Слушай, я тоже не очень люблю нашего правителя и его семейку — я говорю тебе об этом честно, потому что ближе тебя у меня сейчас никого нет. Но приписывать ему такие деяния…