Алена Медведева - Его добыча

Закатанных брючин ему показалось мало. Не задумываясь, стремясь «вылечить» всё моё тело, амиот вспорол оставшуюся целой ткань. Я и ахнуть не успела, как от моих едва заполученных форменных брюк остались лишь лоскуты, чудом не упавшие и повисшие на надорванном поясе.

Чувство стыда, приправленное испугом, — явление неосознанное, которое не вытравили даже годы, проведённые в армии. Мои щёки немедленно покраснели, а руки прижали к телу ткань, в попытке удержать «останки». В голове мелькнула мысль, что, может, удастся улучить момент и вновь подобраться к раздаточному боксу? Система обеспечения ведь работает — Игерь подтвердил. Она выдала бы мне еще один чистый комплект одежды?

Седьмой замер, прекратив орошать меня лекарством. Осмотрел с ног до головы, словно видел впервые, и перевёл взгляд на штурмана, который сразу задышал чаще и предпочёл отодвинуться подальше. Я не сразу поняла, что именно стало причиной. Сообразила, что у амиота вновь сработали собственнические инстинкты, лишь когда тот, обнажив клыки, посмотрел на своего собрата, того самого, Третьего.

— Одежда. Потребность.

И снова он быстро опомнился, выдав свои странные установки. Молниеносное движение — и я увидела амиота чуть ли не сконденсировавшегося из воздуха уже возле панели раздаточной системы! Управлялся он с ней так лихо, словно делал это сотни раз. Увидел в моих мыслях? Или настолько превосходно ощущал всю техническую начинку звездолёта?

Как бы там ни было, но через пару минут амиот вернулся. Впихнул мне в руки пакет с одеждой и невозмутимо продолжил обрабатывать мои раны, при этом вертя моё многострадальное тело как ему вздумается. Ну точно игрушку…

— Теперь знаю.

Этим сообщением ознаменовался очередной этап — Седьмой швырнул опустевший баллончик с дезинфектантом Игерю и так же стремительно ушёл к управляющей консоли корабля. Фокус его внимания смещался настолько быстро, что мы со штурманом не успевали реагировать: ещё некоторое время по инерции стояли неподвижно, осознавая, что нас оставили в покое.

Разговаривать мы больше не пытались. У меня вообще сложилось ощущение, что для штурмана манёвр амиота был наполнен глубоким смыслом: поведение Игеря изменилось, он словно бы старался дистанцироваться от меня. Отошёл к уцелевшему ряду кресел в отдалении и расположился на них лёжа, убрав разделительные подлокотники. Хотя, возможно, это просто вмешательство Седьмого лишило его остатков сил? И он решил всё же попытаться отдохнуть.

Амиоты, что были на мостике вместе с Седьмым, на нас внимания не обращали, словно тут и нет никого.

Пользуясь отсутствием видимого контроля, я трясущимися руками вскрыла пакет. Содрав с себя лоскуты ткани, принялась натягивать очередную униформу экипажа транспортника. Невольно подивилась, что амиот угадал с размером — брюки на бёдрах сели как влитые. Курточка тоже застегнулась без проблем, хотя обычно мне приходилось вводить в систему два запроса на половинное обмундирование — отдельно верх, отдельно низ. Стандартной размерности комплект подходил либо по груди, либо по бедрам. И то, что местная система снабжения выдала «разносорт», тоже странно…

Я как раз заканчивала одеваться, немного отойдя от нервного напряжения за этим обыденным делом, когда неожиданно амиоты встрепенулись. Так синхронно и резко, что я нутром почувствовала раньше, чем поняла: что-то стряслось! Тот самый холодок животного ужаса — предвестник инстинктивного распознавания угрозы — скользнул вдоль позвоночника. Никто из них — пугающих монстров, взявших нас в плен — не шелохнулся, но я уловила миг, тогда зрачки в глазах Третьего резко расширились.

Он единственный тогда стоял ко мне лицом. Отчего мой взгляд метнулся к его клыкастой физиономии? Словно что-то толкнуло отцепиться от застёжек и уставиться на тех, смотреть на кого прежде избегала. Амиоты не шелохнулись, но вид черноты, стремительно скрывшей сиреневую радужку одного из них, заставил… сердце пропустить удар.

Что?..

А в следующую секунду рядом уже был Седьмой. Не поясняя, он подхватил меня и притиснул к себе — с какой-то не распознаваемой скоростью я оказалась оторвана от пола и окружена его непрошибаемым телом.

Мгновением позже раздался оглушительный прерывистый визг корабельной системы оповещения.

— Что такое?! Что происходит?

Игерь, наверняка едва успевший задремать, вцепившись в спинку кресла, резко сел и теперь непонимающе хлопал глазами. А я поверх плеча амиота уставилась на единственный источник информации, доступный из моего положения, — на обзорный экран. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы осознать, — серой дымки подпространства больше нет. Она разорвалась, и на смену ей пришла чернота обычного космоса. Мы вынырнули.

Мощнейший незримый взрыв. Одномоментный шквал ощущений… Нет — осознания! Того, что нахлынуло на наши изначальные сущности прежде, чем перемены зарегистрировали чувствительные датчики транспортника. Того, что в принципе не способны распознавать материальные оболочки.

Нас — всех эдаити — на миг оглушило ударной волной множества сигналов от внезапно возникших в непосредственной близости объектов. Совершенно разных: от импульсов и магнитных полей до материальных пылинок и необъятно больших в сравнении с ними тел.

Мы вылетели в физический мир. Рухнули в него! Я ощутил это столь же ясно, как раньше чувствовал близость многомерности.

В первые секунды это ошеломило. Краем сознания я отметил пусть и отложенную, но реакцию обретённого тела — едва заметно усилилось сердцебиение, расширились зрачки, сбился ритм дыхания, колыхнув грудь… Признаки пока несовершенной, но уже закрепившейся связи между сознанием и оболочкой, в которую меня заточили.

«Примитивное, стабильное пространство…» — с чётким оттенком презрения выдохнул кто-то из эдаити.

Я даже не стал вникать, кто именно это сказал, потому что собрат был прав: за пределами корабля появился мир, в основе которого была вещественная материя. Однако при этом он весь был пропитан самой разнообразной энергией — манящей и обещающей насыщение. Да, сейчас она перестала быть для нас легкодоступной, но это нисколько не мешало её распознавать и ощущать.

«Наш дом… Ведь мы подошли к его границе! Когда корабль находился в подпространстве, многомерность была совсем близко», — разочарование в голосе ещё одного собрата было так же очевидным.

Я сейчас испытывал точно такое же чувство. И всё же его подавил.

Во-первых, бессмысленно сожалеть о прежнем мире, в котором я когда-то жил и в который вряд ли смогу вернуться, потому что он не предполагает материальной оболочки, а выйти из неё я не могу. Во-вторых, надо познавать то, что нас теперь окружает, иначе бездействие нас погубит. В-третьих… я же сам спровоцировал обратный выход в материальный мир! А всё потому, что мне достаточно было намёка в мыслях Трои, что в месте выхода, куда корабль направил Игерь, нас ждут… неприятности. Именно поэтому, сознанием слившись с энергией, питающей ходовые системы транспортника, вопреки его настройкам я замедлил частоту движущих импульсов. В итоге двигатель, на который столько надежд возлагал штурман, не выдержал нагрузки.